– Хорошо. Я же обещал, что выполню любую вашу просьбу, а это ведь сущий пустяк!

Даниэль напряженно кивнул. На том они распрощались. Всё то время, пока старик шел к выходу, он каждой клеточкой спины ощущал на себе молящий взгляд. Элинт заслуживал понимания как никто другой, ибо его рабское положение было унизительным для мужчины.

Даниэль проводил послеобеденные часы на скамейке в саду перед домом. Слуги то и дело сновали вокруг калеки: ему не нужно было звонить в колокольчик или кричать, чтобы тотчас получить желаемое. Но теперь Даниэлю вряд ли было что-нибудь нужно. Вот уже битых полчаса он неотрывно смотрел вверх – на окна кабинета Джоанны, где происходил решающий для него разговор. Господин Рэмбл начал добросовестно выполнять данное обещание. Он явился к хозяйке, чтобы уведомить, а если точнее – спросить у нее разрешения на поход Даниэля в ресторан этим вечером.

Даниэль хотел пойти и знал, что пойдет в любом случае. Да-да, именно пойдет, а не поедет в своей проклятой коляске. А Джой… Когда Дэни вспоминал обстоятельства знакомства со своей женой, его охватывало молчаливое возмущение собственной безвольностью; возмущение, которое он усиленно скрывал от других.

Два года назад совсем юная девушка каким-то образом прознала про неудачника и его горькую судьбу. Под видом сиделки она навещала Элинта каждый день, очаровывая его, уже отвыкшего от ласки. Через месяц после знакомства Джой огорошила Даниэля прямым намеком на свадьбу – ей требовалось срочно объяснить окружающим свои частые визиты к постороннему мужчине. Но восемнадцатилетний Даниэль совсем не представлял себе семейной жизни! Тогда он мечтал выздороветь, и эта малознакомая девушка рождала в его сердце одну признательность.

Джоанна не сдавалась. Она не выпускала его из своих сетей. Боясь получить окончательный отказ, она металась и плакала у постели Даниэля, заверяя в вечной любви. И Даниэль сдался. Его глубоко поразил уже один тот факт, что его наконец безвозмездно, самоотверженно полюбили. Он понял, что не простит себе, если жестоко откажет влюбленной. К тому же Джоанна успела наведаться к его родителям, и те, завороженные ее пламенными речами и возможностью сбросить с себя заботу о больном сыне, надавили на Даниэля с другой стороны.

Именно так, почти против воли, лишь на основании любви Джоанны был заключен их брак. Однако Даниэля ждал сюрприз. В первую брачную ночь Джоанна сбросила с себя притворную маску влюбленности. «Я обманула тебя, – бесстрастно объявила она, не глядя в сторону мужа. – Обманула ради твоего же блага. Я не испытываю к тебе ничего, кроме сестринской нежности. Я искренне хочу помочь тебе. Зная правду, из честолюбия ты бы отверг мою помощь. А так ты думал, что женишься из жалости, но на деле ты спас себя. Ведь ты пропадешь без меня! Пропадешь!» – с тем она сдержанно чмокнула его в лоб и вышла, пожелав спокойной ночи.

Подобным образом Элинт был вовлечен в кабалу – круговорот одухотворенных жертв и возвышенных целей. Присутствие Джоанны тяготило его, хоть он и не питал к ней неприязни. Скорее, он презирал себя за слабость, благодаря которой до сих пор оставался в подчинении у фанатички. Даниэль не подал на развод: он понял, что кроме Джоанны никому не нужен – даже родителям.

Всё в задумках Джой от начала до конца казалось Даниэлю слащавой игрой. Игрой в бескорыстие, игрой в показное супружество… Кротость помогала ему терпеливо сносить унизительные обстоятельства своего положения. Элинт с неугасимой надеждой глядел теперь на окна, ибо чувствовал, что этот вечер сильно изменит его жизнь. Как? Трудно сказать. Предчувствие всегда туманно.

Наконец появился Рэмбл.

– Готовьтесь, Даниэль: вечер вы проведете вне дома! – торжественно объявил он, хлопая по плечу своего молодого друга, но тут что-то заставило его посмотреть вверх – у окна стояла Джоанна. Ее лицо, отягощенное противоречиями, белело за одним из оконных проемов. Спорить с этой женщиной было ох как трудно. Она противилась любой отлучке мужа из дома, однако Рэмбл был тверд. «Ладно, – устав, соблаговолила Джоанна. – Только пусть Даниэль обойдется без самодеятельности. Он еще очень слаб, ему вредны нагрузки. Он может потерять равновесие, упасть – тогда всё лишь усугубится». Самодеятельностью она, как правило, называла попытки мужа встать на ноги. «Не беспокойтесь. Всё будет исполнено в лучшем виде», – ответил Рэмбл, скрестив за спиной пальцы…

…– Джоанне нужно поскорее стать матерью, – совершенно серьезно заметил он Даниэлю. – Только так она перестанет вас опекать, словно малое дитя.

Даниэль густо покраснел.

* * *

Сегодня был особенный день, сегодня всё шло не так, как обычно. Вопреки своим принципам Рэмбл нанял автомобиль – черный, блестящий, похожий на большую игрушку. Именно в нем надушенные, облаченные в выходные костюмы, наши герои отправились в ресторан.

Присутствие Даниэля смущало Рэмбла. Этот взрослый мальчик глядел на него так, будто ждал какого-то чуда. А тот просто боялся его разочаровать, боялся убить в нем последнюю надежду на лучшее… Помимо обострения чувств на старости лет у господина Рэмбла выработался дар предвидения: обычно интуиция его не подводила. Вот и теперь он чувствовал, что этот вечер многое решит если не в его судьбе, то в судьбе Даниэля. Рэмбл брал на себя груз ответственности за инвалида. В случае чего Джоанна потребует у него объяснений, а, надо признать, даже он – пожилой человек – побаивался порывистой, эмоциональной Джой. Госпожа Элинт доверила ему самое дорогое – мужа, и Рэмбл знал наверняка, что она долго не усидит на месте. Джой отправится следом, чтобы своей властной рукой пресечь малейшее ослушание подопечного.

Ровно в половину восьмого вечера черный лакированный автомобиль преодолел мост через канал и мягко притормозил напротив сияющих россыпями огней окон ресторана «Три камелии». Это было уютное двухэтажное здание, которое располагалось в старой части города. Ресторан справедливо называли клубом: в просторном зале сочетались столики, сцена для музыкантов, площадка для танцев и бильярдные столы – в самом дальнем углу. Сюда Даниэль вошел на своих ногах, с одной стороны поддерживаемый другом, а с другой опираясь на трость. Больше всего он боялся, что в этот чудесный, сказочный вечер ноги подведут его – они дрожали и почти не сгибались в коленях, а если и сгибались, то неожиданно и резко, лишая равновесия.

Рэмбл с содроганием наблюдал за Даниэлем. Опасно шатаясь, словно былинка на ветру, юноша ничего не замечал вокруг и был целиком погружен в свои ощущения, но глаза его, исполненные праведной цели, лучились энергией и надеждой.

– Интересно, она уже там? – сказал старик, неизбежно вспомнив о виновнице грядущего заседания.

– Кто «она»? – спросил Даниэль, и Рэмбл понял, насколько тот далек от реального мира.

Пожилой джентльмен успокоился лишь когда Даниэль сел за столик и можно было не бояться, что он грянется оземь. По лицу юноши расползлись красные пятна, свидетельствующие о крайнем возбуждении нервов. Да, этот малый действительно легко впечатлялся: легко впадал в панику, легко обретал радость и восторженный пыл… В сущности, он был ребенком, которого хотелось взять под опеку и утешить. Было бы лучше, если бы Даниэль постепенно, через ежедневные тренировки возвращался к нормальной жизни. Позиция Джоанны скорее вредила больному. Истосковавшись по свободе, он отважился на рывок, не задумываясь о последствиях, которые могли затронуть не только его здоровье, но и совесть друга.

Рэмбл с удовлетворением разглядывал стол, сервированный на трех персон: Джой организовала всё как надо! Здесь, наравне с декоративным оформлением в виде живых цветов и фигурно разложенных салфеток, ждали своего часа бутыли с вином и шампанским. В стороне люди только начинали занимать другие столики. Несколько завсегдатаев играли в бильярд. Разморенные скукой музыканты брали первые аккорды. Звуки шагов, шорохи, глухие удары кия о шары… Сейчас здесь царит покой, но ближе к полуночи грянет разгул: польется музыка и хлынет в бокалы спиртное. Рэмбл боялся, что именно тогда его юный друг заскучает. Даниэль был очень рад своей вылазке в свет, но вместе с тем ему явно чего-то не хватало… Ему не хватало свободы. Напрасно глаза вновь и вновь рыскали в поисках отдушины – они ее не находили. Быть может, Элинт увидел среди присутствующих неприятно знакомые лица, а может, разочаровался в самом себе, но ему всё сильнее хотелось покинуть место, куда он только недавно стремился.