Доктор со вниманием выслушал, после чего допустил посетителя в «святая святых».

Чем дальше Даниэль углублялся в мертвенно-тихие недра замкнутого со всех сторон парка, тем болезненней сжималось его сердце. Знать, что Экла уже три года находится в этой клетке и бездействовать – было выше его сил. Между тем не успел он поплутать по лабиринтам аллей, где, кстати сказать, ради соблюдения устава хорошо просматривалась каждая дорожка, – как увидел женщину, торопливо идущую ему навстречу. Она шла скоро, насколько ей позволяли это полы длинного халата. Она замедлила шаг, желая удостовериться в увиденном, а затем широко улыбнулась и еще пуще заспешила к нежданному гостю.

– Это вы! – радостно воскликнула Экла, протягивая Гинсбету обе руки.

Он растерялся, покраснел и стыдливо опустил глаза, но лучащийся, всеобъемлющий, прежний взгляд любимой прибавил ему сил. Пожимая ее холодные, едва ощутимые пальцы, Даниэль не слышал ничего, кроме бешеного стука собственного сердца. Экла что-то говорила, склоняя к нему свое бледное, по-прежнему прекрасное лицо с четкими, словно высеченными из камня чертами; ее губы шевелились, но Элинт не разбирал слов до тех пор, пока глаза женщины не округлились в испуге.

– Вам дурно? Где Лилу? – спрашивала Экла, озадаченно сдвинув брови.

– Я один, – с усилием вымолвил он. – Я приехал один.

Она изумилась еще больше. Первоначальная радость сменилась в ней тревогой. Но госпожа Суаль никогда не была нервной особой. Даже сейчас она прекрасно владела собой.

– Что случилось? Да говорите же!

Он мялся, конфузился, зябко пожимал плечами. Лишь после того, как Экла вознамерилась идти за разъяснениями к доктору Бэкарту, до его сознания дошло, что она попросту не ожидает от постороннего человека участия к себе.

– Я приехал просто так. Неужели это невозможно?

Она медленно обернулась. Казалось, никакое другое заявление не удивило бы ее больше.

– Вы? Ко мне? Просто так? Чем вам может быть интересно мое общество? Я всего лишь больная старуха, которая мирно доживает свой век.

– Не смейте так говорить! – он гневно сдавил ее руку. – Вы красивая, а ваши слова – всего лишь прием, с помощью которого вы пытаетесь набить себе цену.

– Да? – Она притворно вздохнула, исподлобья окинув его беглым, лукавым взглядом чисто женского превосходства.

– Да, – Он, в свою очередь, не поднимал глаз. – Я приехал к вам – и всё тут.

– Ладно. Коль уж вы явились, так просто я вас не выпущу. Извольте следовать на допрос.

Экла жестом легкого кокетства продела свою руку под его локоть, а затем увлекла к беседке, где к своему неудовольствию Даниэль заметил еще нескольких женщин. Но прежде Экла подвергла своего гостя расспросам. Ее голос звучал мягко, временами даже переходя на игривые нотки:

– Скажите прямо: вас попросила приехать Лилу? Кивните, если вам трудно сказать «да». Я не обижусь, напротив – буду вам признательна за честность.

Даниэль яростно замотал головой:

– Нет. Я сам.

– Вот как? Не сознаетесь, негодник!

Она шутливо постучала по его плечу концом потрепанного веера, который всё это время болтался у нее на запястье.

– Что вас удивляет? – не выдержал он.- Неужели я не могу просто посетить вас?

– Не можете,- с грустной веселостью возразила она. – Особенно вы… Кто угодно, а вы – никак не можете.

– Почему же?

– Ах! – Экла вздохнула.

– Не увиливайте. Я задал вопрос.

– Вы слишком привлекательный мужчина для того, чтобы навещать меня,- ответила она после долгого молчания. – К тому же вы очень напоминаете мне…

Женщины в беседке позвали ее, и Экла не договорила. Подумать только: он «напоминал» ей самого себя! Между тем госпожа Суаль стала поочередно знакомить его со своими приятельницами.

– Прошу любить и жаловать: мой будущий зять, – торжественно объявила она. Даниэля покоробило от этих слов. Почему она до сих пор его не узнала? Да, он повзрослел, он стал мужчиной, но по-прежнему был готов стелиться у ее ног…

А может, она узнала его с первой минуты, но из любви к дочери решила принести себя в жертву? В этом случае нужно немедленно всё прояснить. Даниэль решил объясниться сразу, как только они останутся наедине.

Нервозные дамы скоро удалились, испытывая стеснение при появлении постороннего в таком деликатном месте. Даниэль не осмелился привести в исполнение данное себе обещание. Он боялся, что с открытием правды благосклонное настроение Эклы исчезнет, и она прогонит его.

– Полюбуйтесь, – с видом заговорщика шепнула Экла, когда они остались одни. – Я не расстаюсь с ней.

Она извлекла из-под полы халата музыкальную шкатулку.

– Не надо, – Даниэль положил свою руку на руку женщины, когда она хотела приподнять крышку. – Не хочу слышать грустную мелодию.

– Однако ж вы чувствительный!.. – многозначительно заметила Экла. – Раз вы пришли ко мне (правда не знаю, с какой целью), то я выжму из вас все соки. Сегодня вы будете слугой моих барских прихотей.

Она выжидательно помолчала, но на его лице не отразилось никаких эмоций.

– Не хотите уйти? Пока не поздно…

– Я не уйду. – Он решительно посмотрел в ее чистые, почти прозрачные глаза с черными бусинками зрачков и на сей раз постарался не отвести пристального взора.

– Хорошо. Я не против – мне скучно. Но предупреждаю: я вам не Лилу. От меня вы так просто не уйдете.

– Что ж! Я не привык искать легких путей!

Они провели незабываемый день – настолько интересный, насколько это вообще возможно в напряженной больничной тиши. Экла и до странности услужливый избранник ее дочери вдоволь гуляли по парку, держась за руки, украдкой от зорких санитаров мочили ноги в нагретой солнцем воде фонтана, читали вслух свежие газеты, сделали три оборота под вальс, льющийся из дребезжащего радиоприемника… Вопреки строгим устоям клиники Экла громко, заразительно смеялась – совсем как девчонка, и Даниэль думал, не переставая удивляться: «Как мог я жить без нее? Как мог обнимать других женщин?..» Раньше он «замораживал» свои чувства к Экле мыслью о ее преступлении. Убийство человека он не мог ей простить. Но теперь… Теперь!

– Вы разбудили меня от долгого сна, – в конце дня призналась Экла. Она вела гостя к выходу из парка, при том нельзя было не заметить, как она всеми силами оттягивает прощание.

– Я приеду к вам еще… Завтра! – пришло в голову спасительное решение, однако госпожа Суаль не обрадовалась:

– Не надо навещать меня столь часто. Будет неправильно, если жених проявит столько неоправданного внимания к будущей теще. Вы просто обязаны дарить всё свое время одной Лилу!

Даниэль поморщился. То, что Экла упрямо не узнавала его, начало его раздражать. И в то же время он уверился, что она его не забыла и по-прежнему любит. Он каким-то непостижимым образом уловил искру любви в ее взгляде. А теперь они должны были расстаться вновь. И, что ужаснее всего, он больше не сможет навещать ее.

– Вы хотите изменить свою жизнь? – Даниэль выпалил сверливший его вопрос так внезапно, что она встрепенулась.

– Нет.

– Почему? Неужто вам нравится жить в заточении?

Экла поглядела на него испытующим взглядом старца, ведущего поучительную беседу с учеником.

– Отчего же в заточении? Я абсолютно свободна. Мне бы только захотеть уйти… Я как та пташка, прирученная людьми, которая не улетает даже когда открываешь дверцу клетки.

– Вам нравится здесь?! – Он даже остановился, дабы выразить всю полноту своих эмоций.

Экла не выдержала и отвернулась.

– Мне здесь вполне удобно. Да, мне нравится здесь.

– Нравится?! – возмущенно переспросил он.

Она тихо кивнула, но остальное выразил ее взгляд, преисполненный немой муки.

– Я так и думал! – резко сказал Даниэль, не скрывая своего мрачного удовлетворения. – Но раз уж, исходя из ваших же слов, вы «свободная птица», то докажите мне это.

Им овладело какое-то демонстративное бешенство.