Сгорая нетерпением, Даниэль решительно кивнул:

– Да! Я готов. Мне нужна только она.

Сормсу не оставалось ничего иного, кроме как пожелать влюбленному удачи. Тогда, когда доктор уже собрался уходить, перед этим распорядившись о комнате для гостя, он вдруг вернулся; что-то смутно тревожило его.

– Даниэль (позвольте мне называть вас так), не думали ли вы, что Экла, имея склонность к сочинительству – не хотелось бы говорить « к вранью», – и вам сказала неправду касательно своего прошлого? Вдруг и остальные ее слова – тот же «невинный» вымысел, что и прочие? Что мешало ей лгать и вам, придумывая историю про старую деву, на которую она совсем не похожа?

– Этого не может быть. Она назвала меня своим другом, она не посмела бы лгать!

Для Сормса слова юноши прозвучали не слишком убедительно.

– По-моему, для Эклы все люди были друзьями, равно как ее слова не были ложью. Но это уже ваше дело. Вам решать. В любом случае я сохраню вашу тайну.

Даниэль вздохнул с облегчением. Наконец-то он хозяин своей судьбы! Советы Сормса были сделаны так ненавязчиво и осторожно, что молодому человеку начало казаться, будто он додумался до них сам. Знание добавило ему уверенности в своих силах, ярко осветив путь, который вел к свободе.

* * *

Последующие дни показали, насколько верны суждения Сормса – они укрепили Даниэля в его любви и подарили надежду на взаимность. До выздоровления Эклы он должен был оставаться рядом с ней в доме доктора, чему Элинт был несказанно рад. Неприятных встреч с Пэмбертонами стало меньше, однако Роберт часто приезжал проведать родственницу жены – гораздо чаще, чем это делала сама Анна. Корыстолюбивый фермер еще не отделался от мысли получить деньги на выкуп земли даже после того, как по вине его оплошности пострадала Экла.

Госпожа Суаль поправлялась. Легкий нрав этой женщины быстро затягивал как душевные, так и телесные раны. Несмотря на потерю памяти, Экла вновь освоилась в окружающей ее среде; к ней вернулось доверие к людям. На ее лице всё чаще появлялась улыбка, но гораздо позднее она смогла смеяться и шутить. Не осталось в ней и прежней резвости. Часто Экла делалась задумчива, тщетно силясь вспомнить то, что так неосторожно забыла.

Однако нынешняя жизнь под покровом забвения нравилась Экле гораздо больше, и в том была заслуга Даниэля, который, не отходя от лже-супруги ни на шаг, окружил ее вниманием и заботой. Поначалу им обоим приходилось трудно. Они заново узнали друг друга, прежде чем возобновили доверие; когда же время выявило преданность Даниэля, Экла до того сильно привязалась к нему, что ничего не смела делать без его согласия. Теперь она была слаба, теперь над ней возвеличился авторитет молодого спутника; в нем она остро нуждалась, лишь его совет был для нее единственно важен, лишь его мнение имело цену и вес. Она ходила за ним по пятам, утром она будила его своими поцелуями, а ее ласки были настолько естественны и нежны, насколько это возможно между любящими супругами. Даниэль начинал понимать, что за удача иметь власть над кем-то.

Эклу всячески оберегали от потрясений. В ее присутствии боялись повысить голос или сделать резкое движение – она обитала в неком вакууме, и никто не смел нарушить ее благословенный покой наедине с тем, кого она полюбила.

Иначе и быть не могло! Ведь Даниэль всеми силами пытался успокоить несчастную, он понимал ее, как никто другой. Он долго помнил первый разговор с Эклой после падения. Она, бледная, растрепанная, доверчиво льнула к нему с мольбами о помощи, бесконечно твердя:

– Я ничего, ничего не помню! Я стараюсь, но не могу! Вокруг туман… Мне всё кажется, что я упустила что-то, чего-то не сделала. Но что?! Помоги мне, прошу! Не оставляй одну!

И он крепко прижимал ее к своей груди, целуя в залитые слезами щеки сначала неловко, потом смелее… Темень весенней ночи баюкала их в теплой колыбели, где даже в несчастье можно было обрести любовь. И Даниэль спешил защитить любимую от врагов; он был готов выхватить меч, чтобы подобно доблестному рыцарю кровью завоевать ее «да».

Несколько дней погодя Экла сказала, что восхищается им, и Даниэль впервые забыл о страхе. Взамен ему пришла уверенность и благодарность судьбе – несчастье он почитал за драгоценный дар, выше которого нельзя ничего желать от жизни. Конечно, радость Даниэля была бы сомнительной, не будь он уверен, что любовь Эклы – правда, а не очередное сочинительство.

Прошел месяц. Экла окончательно поправилась, если не считать провалов в памяти, о чем она, впрочем, не сильно тосковала. Женщина наслаждалась сегодняшним днем, амнезия милостиво освободила ее от оков прошлого. Влюбленные как обычно выходили к завтраку и дружно усаживались за стол, с неохотой размыкая крепкие объятья. Все, за исключением Сормса, любовались зрелищем безграничного супружеского счастья, какое встретишь нечасто. Их чувства были первозданно чисты, их отношения напоминали идиллию Адама и Евы до изгнания из рая. Любовь связала их одной из тех прочных связей, которые без труда сглаживают внешний изъян. Окружающие по праву считали Даниэля и Эклу идеальной парой…

Настораживал доктор Сормс, посвященный в тайну «идиллии». В его молчании сомневаться не приходилось: он был способен держать слово. Неясным было его поведение. Если Сормс присутствовал за ленчем и Экла обращалась к Даниэлю, одаривая нежной улыбкой или поглаживая по руке, – доктор нервно откашливался и морщился, как от боли. Что-то не давало ему покоя. Однажды Сормс открыл свои опасения Даниэлю, отведя его под уютную веранду перед домом.

На зеленой лужайке по задумке Эклы устроили «праздник цветов». Она сама резво выплясывала, водя хороводы вместе с женщинами и ребятишками из деревни. Их одежду украсили полевыми цветами, на головах царственно красовались венки. Разрумяненные, здоровые, счастливые, они хлопали в ладоши и громко смеялись, забывая горести в восторженном единении с природой.

Как ему было хорошо там с ней и какой контраст Даниэль испытал теперь, когда доктор Сормс требовательно вырвал его из беспечной атмосферы праздника.

– Что вам нужно? – не очень вежливо спросил молодой человек, плохо скрывая досаду.

– Послушайте меня, – начал Сормс, и даже его тон показался Даниэлю покушением на их с Эклой счастье. – Вы обрели любовь, вы счастливы – я этому рад. Но всё же нельзя полностью отвергать реальность. Нельзя отпираться и закрывать глаза на правду! Вы молоды, беспечны… Задумайтесь: Экла по-прежнему мало что помнит, и вы несете ответственность за ее дальнейшую судьбу. Вы и я. Мы оба невольно ввели Эклу в заблуждение ее же собственным вымыслом, который в случае чего может ей очень дорого стоить. Представьте, что она вам солгала, что она вовсе не та, за кого себя выдавала. Неужели вам не хочется узнать о своей возлюбленной всё – всё до последнего?!

– Мне достаточно того, что я знаю, – сухо ответил Элинт.

– Ну не может быть всё так просто! – воскликнул Сормс. – Экла Суаль – это тайна, требующая разгадки. Ваша позиция мне крайне не по душе. Одумайтесь!

– Я внял вашим советам, – неприязненно возразил Даниэль, – я честно заслужил любовь Эклы. Не тревожьте нас – не тратьте силы впустую, ведь вы очень занятой человек. Кто, по-вашему, Экла? Аферистка, беглая преступница? Что может помешать нашему счастью?

– Неосторожное вскрытие правды. Расскажите ей подлинную историю вашего знакомства. Иначе будет хуже!

Оглянувшись назад, Даниэль увидел, что Экла ищет его, и его в который раз объял страх – страх потерять всё то, что было обретено им по чистой случайности. Настойчивость доктора начала раздражать. Он выполнил свой профессиональный долг, остальное не было его заботой.

– Я расскажу… позже, – бросил Даниэль и нетерпеливо двинулся к группе танцующих.

Доктор сокрушенно покачал головой.

– Я понимаю: вам страшно, но с недомолвками лучше порвать. Чем скорее – тем лучше! – крикнул он вслед, но молодой человек не обернулся.