Судя по виду – понятно. Ну а то, что и «премиальными» их не обделят – так то парни уже знают, лишний раз напоминать не требуется. Мои же друзья – разговор особый. Тут мотивация более сложная, но уж точно не нуждающаяся в «премиальных».

Выдвижение к месту и рассредоточение на местности прошло… планово. Особенно если учитывать тот факт, что здесь подобные «приятные сюрпризы» для врага не были сколь-либо серьезно распространены. Ждать таких коварных засад могли разве что от индейцев, но те с техническими достижениями… слабовато дружили.

Зато у меня с техникой было более чем нормально, особенно с пониманием эффективности оной для достижения победы. Не зря же я находился рядом с «подрывной машинкой». Она, надо отметить, была куда более громоздкой и грубой, чем виденные мной там, в родных временах. Впрочем, плевать на внешний вид, главное, что работоспособна. Провода тоже проверены. Искра нормально пройдет, а там и взрыв. Взрывы. Ещё подзорная труба, к которой я частенько прикладываюсь, наблюдая за большим таким речным пароходом, который медленно, но верно приближается к пристани.

Интересно, сколько внутри него вражеских солдат? Явно больше роты. Тут и сомневаться не приходится. Батальон? Или, кхм, полк… Полки местные, это, надо отметить, тот еще оксюморон! По всем понятиям полк должен был состоять из нескольких батальонов, но это именно что «должен». На деле же творилось демоны ведают что. Полк должен был насчитывать около тысячи человек в минимальной комплектации. На деле же… На деле редко когда в полку было более одного батальона, пусть и раздутого аж до восьми-десяти рот.

Почему так? Мирное время, ети его! Сокращался офицерский штат и соответственно необходимые расходы. И это вместо того, что в моём родном мире называлось «кадрированием», когда, напротив, сохранялся офицерский костяк, на который при нужде наращивалось чисто солдатское «мясо». Не зря говорят, что в Америке всё всегда через задницу. Ах да, и во главе этой самой задницы непременно стоят деньги.

Ну да сейчас не совсем о том. Просто попытка снять пенки с дерьма никогда ничем хорошим не заканчивается. Управлять в бою таким, с позволения сказать, полком – это будет той еще морокой. Сейчас с этим столкнуться не успели, а когда столкнутся… Да поздно будет, ведь на живую резать и сшивать во время разгоревшейся войны – то ещё удовольствие.

Признаться, когда я узнал об этом бедламе, то у меня глаза на лоб полезли. От глубокого офигения, а также от своего полного бессилия в данный момент хоть что-то изменить. Не будут слушать, ибо ведь до сей поры никаких претензий к системе не было. Работает, ну да и ладно. Сразу же пойдут ссылки на войны с Мексикой и индейцами, не беря в расчет то, что у противника ещё больший бардак творился. Да тот же Вилли, мать его Степлтон, когда я с ним поделился своими серьезными опасениями, изволил лишь отмахнуться. Он серьёзно не понимал суть сложившейся проблемы. И это он, который стремился ко всему новому. Что уж тут говорить о закостеневших в чувстве собственной непогрешимости генералов, точнее большей их части.

Мда, засада. Печально, но сделать тут можно немного… То есть показать на собственном опыте, что используемая система глубоко порочна и её надо коренным образом модернизировать. И своё воинское подразделение – на роте «Дикая стая» застывать точно не намерена – будет выстроено по куда более боеспособным шаблонам.

– Причаливают, – вздохнул Джонни, печально взирая на сигару в своей руке, которую периодически мусолил, но закурить не решался. Понимал, что по голове получит, причем больно. Ибо в засаде курить дело паршивое, ведущее к большим неприятностям. Это ж на уровне рефлекса должно быть. – Вилли и Фил со своими стрелками только и ждут, когда можно будет начать.

– Скоро, уже совсем скоро.

– Да вижу, не слепой. Сколько «федералов» на том пароходе, как думаешь?

– Батальон, может, два, – пожал я плечами. – Хотя у нас с этим дурным методом «полк из одного батальона»… Скорее всего, как раз один из этих добровольческих полков и загрузился. Опыта ноль, боевые качества тоже вряд ли блистают, да и не ждут они тут ничего этакого.

– То есть если мы их сейчас разобьём…

– Вместо одного полка вышлют сразу пять, а то и больше. И с разных направлений, чтоб наверняка, – с ходу погасил я оптимизм, наметившийся было у Джонни. – Не нашей роте эти места удерживать. Тут нужны несколько бригад, да не свежесколоченных, а уже опытных. Были бы они тут, я бы рискнул и до Вашингтона прогуляться. Но увы и ах. Сейчас это невозможно.

Джонни понимающе кивнул. Ну да, ко мне только-только начинают не то что прислушиваться, скорее просто замечать и запоминать сказанное, поступая после чисто по своему усмотрению. Пока я всего лишь юнец-выскочка. Пусть уже кое-что сделавший. Этого хватило, чтобы мне дали возможность здесь оказаться, но не более того. Зато если удастся тут как следует пошуметь и уйти не особо покусанными – это будет очередной ступенькой тщательно выстраиваемой репутации.

Ну вот пароход и у пристани. Видны люди на его палубе в очень яркой форме. Чересчур яркой для «федералов», я такой сроду не видел. Нечто подобное стоило ожидать где-нибудь в Турции или в Персии, но никак не тут, на берегах Потомака, близ Вашингтона.

Причаливают. Тупо, нагло, ничего не опасаясь. И уж точно не обращая особого внимания на надпись, специально оставленную нами. Ту самую, предупреждающую о смертельной опасности для всех солдат армии США. Однако выслать разведку на предмет обшарить саму пристань – на это соображалки хватило. Ничего и никого не нашли – ну так оно и неудивительно, ведь всех людей из обслуги мы оттуда заблаговременно удалили.

Высадка. Сходят на берег, сгружают амуницию и припасы, начинают готовиться к короткому маршу собственно к городу, к его центру. Туда. где реют флаги Конфедерации, те самые, что заставили «федералов» столь резво возбудиться. Да и по всем раскладам им нужно захватить телеграф, железнодорожную станцию, да и здание мэрии просто как знак своей полной власти над городом.

Ну же, я жду… Того самого момента, когда вы, судари мои нехорошие, окажетесь в зоне действия второго фугаса, что ближе к выходу с территории пристани. Первый-то можно хоть сейчас рвать.

Подозрительность? Ноль. Желание как следует разведать окрестности? Отсутствует. Зато присутствует стремление по скорее выполнить поставленную перед вами задачу по захвату города. Ну-ну!

Пора! Взмах рукой. И вот уже боец, сидящий у подрывной машинки, активирует её. Спустя какое-то мгновение до нас доносится звук неслабого такого взрыва, а следом ещё один, но уже через пару секунд. Это второй фугас, он же первый, который не у выхода с пристани, а на ней самой.

Звуковые эффекты, визуальные эффекты. А главное – эффективность подрывов, которую я мог наблюдать через подзорную трубу. Часть солдат, которые оказались в эпицентрах, порвало на составные части. О них и говорить нечего, если они кого теперь и будут заботить, то исключительно гробовщиков. Много раненых, которые катаются по земле и истошно кричат. Кто-то вот-вот помрет, кто-то, может, и выживет, но лишь при получении квалифицированной медицинской помощи. Впрочем… тут оную точно ждать не приходится. Есть просто раненые, но не так чтобы сильно. Контуженые, что просто сидят на земле, ошалело мотая головой. Другие стоят на ногах, но при попытке сделать шаг бедняг мотает из стороны в сторону. И уж точно не приходится говорить о том, что сохранилось управление этим недавно вполне грозным отрядом.

И первый залп, который внес дополнительную толику хаоса в и так творящееся безумие. А за ним второй, третий и так далее. Винтовки Спенсера работали, как им и полагается, то есть позволяли вести стрельбу с высокой скоростью и довольно неплохой точностью. Что же до особой точности, так на то «шарпсы», оптикой оснащённые. Тот ещё девайс, доложу я вам! Нынешний оптический прицел не чета привычному для меня: длинный, чем-то напоминающий подзорную трубу в миниатюре, да к тому же капризный до ёжиков. И всё-таки даже подобная его разновидность лучше, чем ничего. Да и пристреляны были карабины с оптикой, чего уж там.