Ещё один щелчок по носу. Унизительный, показательный, вытаскивающий наружу то, о чём все знали, но не говорили открыто. Даже Горчаков, явно не питающий, в отличие от своего императора, симпатии к Конфедерации, не удержался от замечания:

– Неприятность обещаний, даваемых народу, состоит в том, что иногда их приходится исполнять. Уважаемый мистер Линкольн слишком громко заявил о своём крестовом походе во имя освобождения рабов. В глазах всей Европы предложение Конфедерации будет воспринято как уступка, готовность избежать демонстративного унижения побеждённых. Не контрибуция, а компенсация за потерю столь ценного… ресурса. Тут вам, мистер Сьюард, можно торговаться лишь о цене, но не о самой оплате.

– Или обменять на часть земель, – это уже лорд Пальмерстон вновь напомнил о важности своего мнения.

Понявший, что тут не выкрутиться, госсекретарь США стал пытаться обменять готовность заплатить на возвращение Орегона, Западной Виргинии и, само собой разумеется, Нью-Йорка. Но и тут пришлось его довольно жёстко обламывать, параллельно отбиваясь от серьёзного давления Пальмерстона, осторожного воздействия Тувнеля и почти незаметных попыток поддержки последнего Горчаковым.

В конце концов, пришлось бросить им Западную Виргинию по принципу «на, и отвяжись». И сразу прекратились нападки по поводу Орегона. Зато в Нью-Йорк делегация США вцепилась как бы не крепче, чем запойный пьяница в утреннюю сильнопохмельную пору в полную бутылку виски. Попытки соблазнить увеличением сроков выплат за освобождение негров мало что дала. Пришлось пойти на шаг, использовавшийся на приснопамятном Парижском конгрессе. Да-да, объявить о нейтрализации Нью-Йорка в плане уничтожения береговых фортов и о невозможности захода туда военных кораблей Конфедерации. Плюс в качестве гарнизонов только обычные военные со стрелковым оружием, да и то в довольно ограниченном количестве. Таким образом ликвидировалась действительно опасная угроза, а именно возможность использования Нью-Йорка в качестве плацдарма для броска на континент.

Вот на это, пусть и с жутким скрипом, Сьюард вынужден был согласиться. Правда, лишь после откровенных намёков лорда Пальмерстона о желательности подобного шага. Коварный альбионец хорошо понимал, что нынешнее руководство Конфедерации ни за что не выпустит из своих загребущих лап столь важных торговый узел и морские ворота на континент. Не единственные, само собой, но одни из ключевых. Британия бы такой кусок из пасти точно не выпустила.

А на следующий день начались торги по поводу размера контрибуции. Ох, извините! По сумме выкупа рабов у Конфедерации – именно так это обозначалось в готовящемся мирном договоре, который давал Линкольну возможность хоть как-то сохранить лицо. Не перед умными людьми, а перед широкими аболиционистскими массами.

Торговались прямо как цыгане на лошадиной ярмарке, причём британская делегация, равно как и французская, всеми силами пытались сбить цену. Про штатовцев я и не говорю. Для них это был совсем уж важный вопрос, особенно учитывая печальное состояние их экономики, которая лишилась большей части довоенных поступлений.

Результат? Срок выплаты увеличили с первоначальных восьми лет до четырнадцати. Против этого лично я особо не возражал и сопротивлялся более для виду, хотя Тумбс сражался от души, считая, что деньги из пасти врага стоит выдёргивать незамедлительно. Ну, да тут у каждого свои представления, в чём-то даже правые. И сумма, к большому сожалению для министерства финансов, снизилась с тысячи долларов золотом за голову до восьмисот сорока. К тому же мы обязаны были представить численность рабов именно в нынешнее время, причём данные должны были быть подтверждены независимыми наблюдателями из той же Британии и Франции. Понимаю, вполне разумная страховка. Ведь популяция имеет обыкновение увеличиваться.

Плевать, и так было более чем неплохо. Особенно учитывая то, что мне удалось продавить один интересный нюанс, касаемый жителей Мэриленда и Делавэра. Для тех из них, кто после всего случившегося пожелает перебраться в Конфедерацию, должна быть реализована программа выкупа всего имущества правительством США. Причём не по демпинговым ценам послевоенного времени, а по ценам нормальным, довоенным. И не бумажками, а златом-серебром!

Согласился Сьюард, явно не видя в этом особой проблемы. А зря. Ведь при некоторой, хм, агитации многие предпочтут убраться куда подальше с тех земель, где теперь черномазые в форме и с оружием спокойно шастают. И с неплохой суммой, полученной за своё имущество, выплату которой гарантирует военная мощь Конфедерации. Этим мы можем приобрести не малое число новых граждан, которые, ко всему прочему, очень сильно обижены на США.

Всё? Как бы не так. Неделя! Именно столько продолжались переговоры, на которых утрясали окончательные границы между США, Конфедерацией и Дезеретом, составляли собственно мирный договор, договаривались о восстановлении железнодорожного сообщения в приграничной полосе. Работы хватало, но это были уже чистой воды формальности, главное-то уже обсудили и пришли к приемлемому решению. Представители США всеми силами пытались это самое «приемлемое» не принять, но пришлось. Их главный ныне союзник, Британская империя, не могла не признать очевидного – Соединённые Штаты проиграли, причём с разгромным счётом. И теперь должны платить по счетам. Платить же будут много и долго!

Свершилось? Пожалуй, да. Мир точно не сможет стать прежним, слишком далеко зашли расхождения, чересчур сильно изменилась расстановка фигур на мировой доске. И США теперь точно не станут мировым гегемоном с повадками монстрика из низкосортного фильма ужасов. Что до кошмара XXI века под названием толерантность, то и она теперь вряд ли сумеет завоевать те позиции, которые были у неё в памятном мне времени, которому тут точно не бывать. Ведь в противостоянии Севера и Юга теперь победил Юг. А дальше… Дальше нужно эту победу закреплять.

Как? Выступив провозвестником идеалов, основанных одновременно на консерватизме с одной стороны, и на прогрессе с другой. Гибрид обещает получиться экстравагантным, но вполне жизнеспособным. Ведь подводные камни, попадающиеся на протяжении ближайших полутора веков мне хоть в определённой степени, но известны. Посмотрим, как оно всё получится.

Куба, Гавана, октябрь 1862 года

Конгресс – штука хорошая. Хотя бы тем, что позволяет наряду с основной заявленной целью добиваться и других, официально не объявленных. Основная задача была в заключении мира, и с этим всё было приемлемо. По сути мирный договор был почти готов, оставалось лишь согласовать несколько второстепенных вопросов и официально его подписать. Зато другие цели…

С Испанией в лице вице-короля Прима нам удалось договориться о взаимовыгодном сотрудничестве после завершения мексиканской возни. С Российской империей тоже хотелось бы выйти на ещё более глубокий уровень взаимопонимания, дающий обеим странам новые возможности влиять на мировую политику. Именно по этой причине Хуану Приму и Александру Михайловичу Горчакову были посланы предложения встретиться для обсуждения важных вопросов в таком вот узком составе. Благо заметно снизившийся уровень напряжённости позволял отвлечься и на иные дела, помимо мирного договора.

Встретились. Люди, опять же, были умные. Понимали, что это не просто разговоры, а предварительное зондирование почвы на предмет заключения важных соглашений. Причём тех, о которых другим участникам конгресса знать не требуется.

Горчаков был не слишком доволен подобной затеей, но и отказаться не мог. Как я понимаю, Александр II мог заранее приказать своему министру не отказываться от внимательного изучения того, что будет предложено. Ну, а в том, что всё услышанное будет передано без искажений, я не сомневался. Не по причине доверчивости, а лишь потому, что это же, но в письменной форме, будет доставлено императору Александру II уже по чисто дипломатическим каналам. В случае же несовпадения письма и того, что будет излагать Горчаков… Комментарии, я думаю, тут не требуются.