Говоря это, Лайонс с трудом удерживался от недовольной мины. Ещё бы, ведь авантюра в Мексике, рассчитанная более на получение финансовой выгоды и ещё кое-какие политические дивиденды, переросла в нечто большее. Дело пахло уже не сменой власти в этой нищей стране с недомерка Хуареса на марионеточного монарха, который должен был стать подконтролен в равной степени Англии, Франции и Испании, а чем-то гораздо более масштабным. Попытка возрождения Испанской империи – это серьёзно. И подобное для его родины было крайне нежелательным вариантом.

Меж тем Линкольн, с ходу осознавший, что лёгкий путь получения помощи от Великобритании неосуществим, произнес:

– Если не военная помощь, тогда что?

– Политическая поддержка. Наша непременно. Очень возможно, что и со стороны Франции. Наполеон III, если его правильно попросить, не откажет моей королеве. Неограниченные поставки нужных для войны товаров, «добровольцы», которые легко окажутся в вашей стране со стороны нашей Канады. Наши доброжелатели в Конфедерации, имеющие влияние на окружение президента Дэвиса. И главное – наши советы.

– Англия ничего не даёт просто так. Чего королева Виктория попросит у США взамен?

Виконт Лайонс если и промедлил с ответом, то не более нескольких секунд. И это значило лишь одно – к разговору он хорошо подготовился, предусмотрев разные его пути.

– Для начала вы должны не только не мешать, но и посодействовать нашим финансистам в приобретении того, что готовы продать уже ваши соотечественники, господин президент. Также нас интересуют пакеты акций железных дорог, особенно планируемой вами трансконтинентальной. Порты тоже вызывают желание участия со стороны нашего капитала.

– Это может не понравиться тем, кто… – Линкольн сделал многозначительную паузу, предоставляя собеседнику возможность самому её закончить. И тот оправдал ожидания:

– После показательной казни Джеррита Смита, одного из их довольно тесного круга, люди, с чьей помощью вы стали президентом этой страны, напуганы. Они готовы поделиться в обмен на обещание безопасности и возможность продолжать усиливать своё влияние… в других местах. Земной шар велик, места пока ещё хватает.

Договорились. В смысле Британская империя и те персоны, которые стояли за ним, за Линкольном. Президент это понял разом, в одно мгновение. Следовательно, не стоило ему пытаться плыть поперёк бурного течения, подвергая себя огромному риску утонуть. Что до смены покровителей… Лучше уж так, чем проигрыш в войне и потеря всего, к чему стремился.

– В целом я согласен. Но нужно обговорить целый ряд условий.

– Обязательно. Ваши люди и мои составят устраивающий обе стороны – США и Великобританию – договор. Общую часть и ту, которая не будет доступна никому, кроме узкого круга доверенных лиц. Желаете ли вы выслушать первые рекомендации от её величества королевы Виктории, которые помогут вам не проиграть эту войну, господин президент?

Линкольн желал. Очень даже желал, будучи готовым ухватиться за любую соломинку, не то что за руку, протянутую могучей империей. Это он и выразил со всей возможной вежливостью, но не скатываясь в подобострастие. В ответ без малейшего промедления получил от посла Великобритании весьма неожиданный совет:

– Нужно искать у противника слабости, а найдя, наносить по ним удары, – начал издалека виконт Лайонс. – Британия всегда поступала именно так, и очень редко, когда подобный подход не приносил ожидаемых результатов. Не недооценивайте силу печатного слова, господин президент!

– Откройте газеты, виконт, – с печальным выражением на лице Линкольн сделал неопределённый жест, словно отмахиваясь от неизбежного. – Почти все статьи наполнены праведной ненавистью к Конфедерации и её президенту. Это длится с самого начала сецессии и поддерживает, по возможности, боевой дух. Но сейчас влияние прессы упало, умеющие думать видят, что мы проигрываем войну. Какой смысл отрицать это теперь, когда мы пришли к соглашению?

– Ваши газеты «залпируют» по тому месту, которое давно покинуто противником, уж простите за метафору, – чисто английская улыбка появилась на лице посла королевы. – Дэвис с недавних пор – это халиф на час, если вам знакомо это выражение.

– Знакомо. Только я не понимаю смысла сказанного. Дэвис – законно избранный президент. Известны и те силы, которые его поддерживают.

– Их время ушло, – сверкнул глазами Лайонс, на мгновение сняв маску дипломата, но тут же вернул её на законное место. – Война расставила всё по своим местам, вперёд выдвинулись не выбранные фигуры, а игроки, решившие использовать право железа и крови. Что им ваши выборы? Что им до мнимой неприкосновенности тех, кого не принято трогать в любой войне? Не думаете же вы, что это по приказу Дэвиса казнили Джеррита Смита и дерзкими ограблениями банков показали банкирам всю уязвимость власти денег!

– Ходили разные слухи.

– И цена им не больше потёртого шиллинга, – отмахнулся виконт. – Потомакская армия подчиняется исключительно генералу Борегару, но никак не президенту. Генерал Джексон верен ему же, а его теннессийцы готовы молиться на своего отважного генерала. Завоёванная полковником Станичем Калифорния вообще свободна от влияния кого-либо со стороны.

– Это имя мне хорошо знакомо. Он доставил множество неприятностей ещё с Чальстонской гавани.

Ричард Лайонс только и мог, что вздохнуть, глядя на сидящего перед ним президента США. А ещё подумать, что эти оторвавшиеся от метрополии провинциалы так и не смогли научиться разбираться в по-настоящему высокоуровневых политических интригах. Куда им! Только вслух он этого говорить не собирался, предпочитая медленно, шаг за шагом раскрывать перед Авраамом Линкольном подоплёку произошедшего.

– Это один из трёх, кто в самом скором времени выкинет Дэвиса на обочину истории. Пьер Гюстав Тутан де Борегар – армия. Френсис Пикенс, губернатор Южной Каролины – дипломатия и связи с хлопковой аристократией. Виктор Станич – оружейный магнат и… создатель тайной полиции, которая уже выкорчевала почти всех ваших шпионов. А вот наши ещё работают, на них он со своим верным оруженосцем, подполковником Джоном Смитом, накинуться то ли не успел, то ли не решился.

– Переворот? Во время идущей войны?

– И когда это кому мешало, господин президент? Если у тебя и союзников в руках большая и лучшая часть армии, тайная полиция и немалые деньги, то есть ли какие-то препятствия для взятия власти в свои руки?

– Воля народа… Демократия…

– Вы, американцы, носитесь с ней как с древней китайской вазой. А я вам говорю про ближайшую перспективу. Скоро будет выдавлен со своего поста нынешний военный министр в правительстве Дэвиса – Джуда Бенджамин. И это станет началом отстранения Дэвиса от власти. Поймите, генерал Пьер Гюстав Тутан де Борегар во главе Конфедерации – это приговор для США, господин президент. Вы это понимаете?

Линкольн только и мог, что кивнуть, соглашаясь со словами посланника королевы Виктории. Вздохнуть тяжко, налить себе полный стакан выдержанного виски и выцедить его, ничем не закусывая. И, после некоторых колебаний, отказаться от желания налить второй стакан… хотя бы неполный.

– Может, вы предупредите Дэвиса об угрозе?

– Это лишь ускорит события, – с ходу отмел предложение Лайонс. – Мы постараемся… избавить вас от двух главных проблем. Вы же, в свою очередь, должны будете пойти на решение, которое порадует часть ваших сторонников, но оттолкнёт других, не столь близких к аболиционистам.

– И это?..

– Прокламация об освобождении всех рабов на территории Соединённых Штатов Америки, включая те, которые объявили о сецессии. Без компенсаций владельцам, с объявлением о наделении их равными правами с белыми, включая избирательное.

Пустой стакан, который Линкольн вертел в руке, выскользнул и упал на ковёр. Глаза президента заметно округлились от изумления, достигнув отведённых природой размеров и даже попытавшись превысить возможное.

– Это… приговор. Мне тоже. Нью-Йорк, тот может и вовсе восстать!