По прошествии времени и случайных нажатий в тунелле с синими крысами, одна из крыс нажала на кнопку и не спешила отпускать, пока все ее сородичи не покинули часть изолированного туннеля, в это же время получая разряд. В контрольной группе нашлась только малая часть грызунов, которые сообразили и дожидались у перегородки, чтобы проскочить за нее, пока один из сородичей снова случайно не нажмет кнопку.

— Ряд экспериментов подтвердил, — прокомментировал Беннет, — что в случае, когда сообщество крыс не находит иного пути, в группе находится так называемая «жертва», которая действует в интересах всей группы. Но это еще не все. Мы повторяли этот эксперимент как с новыми группами крыс, которые повторяли результат, так и той же самой группой, которая уже была в тоннеле.

На экране воспроизвелось новое видео.

— Это четвертый эксперимент с той же группой, которая уже три раза теряла сородича.

В отличии от первого раза, на этот раз крысы уже понимали происходящее и действовали почти сразу. Одна крыса нажимала на кнопку, двое других заранее ожидали у перегородки и быстро проскакивали внутрь отсека с едой.

— И этот результат нас удивил, — попытался заинтриговать в привычной ему манере Беннет. — Конечно, не всегда результат воспроизводился также быстро, но дальше вы все можете наблюдать сами.

Затем крыса снова нажимала на кнопку и уже обратно возвращалась крысы-бегуны с огромным для них куском яблока в зубах. Далее, они разместили кусочек фрукта на кнопке, дверь открылась, и вся группа проскочила в отсек с едой.

— Таким образом, можно сделать вывод, что сообщество экспериментальной группы быстро обучается. В данном случае, они нашли способ перехитрить систему нажатия кнопки, используя еду в качестве груза.

На экране появились таблицы со статистикой, в которых отображалось насколько успешно и за какое время проходили разные группы эксперимент.

— Как именно система манипулирует сознанием этих животных? — задал вопрос Смит.

— Мы исследуем сейчас этот вопрос более тщательно. Пока по наблюдениям можно сказать, что во время, когда необходимо проявлять агрессию или осторожность, мы наблюдаем повышенную активность в зоне амигдалы. В ситуациях, где напротив, надо проявить стратегическое мышление и поиск новых решений — активно стимулируется префронтальная кора. Ну и вентральная область покрышки, которую система использует как награду за правильно выполненную задачу. И далее по такому алгоритму. В случае отсутствия контроля с нашей стороны, система в автономном режиме обучается буквально с первого раза и воспроизводит сама нужные параметры при уже знакомых ей стимулах.

— И на каком расстоянии работает система? — Смит очень внимательно слушал ответы и задавал все больше вопросов.

— Да, этот вопрос мы также изучали, мой коллега Майкл Холден продолжит, — Беннет передал слово Майклу.

— Благодарю за вопрос, мы оставили доклад об этом как раз под конец, — продолжил Майкл. — Как было упомянуто, в большинстве случаев, система выбирала отдельного представителя. Пока наши наблюдения продолжаются, но во всех случаях это была самка. У нас было несколько версий причины такого выбора, одна из них заключается в последней хромосоме, что обеспечивает самкам больше генетического разнообразия. Вторая — в митохондриальной ДНК. На текущий момент мы до конца не смогли изучить все процессы, однако этот представитель в сообществе является, можно сказать, «ядром». При продолжительном взаимодействии, он становится, своего рода, «принимающим и отдающим» сигналы в систему и из нее. Мы проводили наблюдения и меняли несколько экземпляров в группах, но они сохраняли связь с прошлой группой даже на большом расстоянии. При этом при подсадке нового экземпляра, в которого внедрили нанороботов, не принадлежавшего отдельной группе, он вскоре вживался в новое сообщество и подключался к крысе-«ядру». Если происходила смерть крысы-ядра, то система выбирала нового представителя из этого сообщества на эту роль. Однако, после проведенного эксперимента, где крыса - «ядро» умирала, в двух из двадцати семи наблюдаемых группах возникло явление партеногенеза самок-ядра. Мы сейчас изучаем, есть ли взаимосвязь между чередой смертей крысы-ядра в популяции и возникновением копий у других групп или это была случайность. Но если это предположение окажется верным, то это будет говорить о том, что система не ограничивается одним сообществом, а собирает опыт всех групп одновременно и включила механизм копирования самки-ядра, сохраняя ее генотип.

— Можно ли считать, что нанороботы встраиваются в геном и могут быть переданы потомству? — донесся вопрос из зала.

— Нет. Пока изучение потомства популяций показывает, что нанороботы не передаются по-наследству и крысы, рожденные от экземпляров из экспериментальной группы, не проявляют признаков наличия воздействия системы. Однако, этот вопрос изучается, поскольку не исключена вероятность появления таких признаков в дальнейшем. Что касается крысы-ядра, мы пока наблюдаем стремление системы сохранить ее генотип. Она уже изменила механизм геномного импринтинга и посредством ферментов имитировала оплодотворение, что привело к явлению партеногенеза у млекопитающих. Мы сходимся во мнении, что имеем возможность наблюдать уникальный процесс, который может перевернуть наше представление о биологических системах.

— Фу, — шепотом прокомментировал выступление Дэн.

— Я слышал уже, что запланировано исследование на добровольцах, — прошептал на ухо ему Макс.

— Кто согласится на такое в здравом уме?

Макс не успел ответить, кто-то высказал заключительную часть, Смит встал и зааплодировал, за ним последовали другие.

***

В помещении холла уже толпилась куча народа. Местные жители, услышав, что за участие в испытании заплатят огромные деньги, начали занимать очередь еще до рассвета.

Алекс собирал в стопку бумаги с распечатанным согласием и отправился в пункт приема добровольцев. Народу было столько, что пришлось подключить на помощь даже и весь его отдел, хоть они вообще биоинформатики. Необходимо было собрать первичный анамнез, собрать анализы и рассортировать всех по характеристикам и заболеваниям, отсеять тех, кто не подходил и направлять по отделениям. Исследование проходило не по стандартам, все три фазы клинических испытаний были объединены. Хотя никого не удивляло отсутствие стандартов здесь. Но большая трудность была с переводчиками. Приходилось использовать голосовой на смартфоне, хотя справлялся он так себе.

Задача усложнилась, когда местные поняли, что берут только тех, кто имел нужные заболевания и начинали пытаться симулировать. Доступ к медицине у местных оставлял желать лучшего, поэтому просить приносить с собой какие-то карты и обследования было бессмысленно. Люди подписывали соглашения, практически не читая и не слушая о рисках, в итоге Алекс уже смирился и просто давал им лист на подпись.

К его столу подошла женщина с мальчиком лет одиннадцати на руках и протянула карту. Алекс без переводчика понял характер заболевания. Он подошел к соседнему столу, где сидел коллега:

— Разве разрешено брать детей на этом этапе?

— Наверное, —тот пожал плечами. — Если родители подпишут согласие. А что за диагноз?

— Фибродисплазия.

— О, такие нужны, пусть подписывает, — ответил коллега, и жестом указал присаживаться к нему за стол следующего.

Алекс вернулся к столу и включил переводчик, чтобы мать послушала о всех рисках. Женщина напротив слушала без эмоций, будто ждала пока запись закончится. Алекс понял, что она вообще ничего толком не слушает и подозвал одного из местных, кто работал у них.

— Объясни ей, — обратился он к рабочему, — что это опасно. Скажи, что у нас еще нет результатов исследования на людях, тем более на детях. Пусть придет потом, когда будет следующий набор.

Местный посмотрел на женщину и сказал что-то на их языке, женщина лишь кивнула.

— Объясни ей нормально, — настоял Алекс, — ты же видишь, она не понимает всю опасность.