— Лезь живей, черт возьми! — кричал я, и чьи-то черные ляжки упирались в мою голову, но сейчас никакая сила не сорвала бы меня с этого дерева, и я лихорадочно карабкался вверх следом за африканцем.

И зверь с грохотом пронесся подо мной, мотая головой и фыркая, и земля дрожала под его копытами. Вся орава, пыхтя и сопя, устремилась вверх по берегу реки, топоча толстенными серыми ногами, изогнув петлей хвост над широченной спиной. Могучие, неукротимые, они промчались и скрылись из виду.

Я посмотрел вокруг — все деревья были увешаны ухмыляющимися фигурами. Поискал взглядом Ричарда: вон он, внизу, спускается с дерева. Я соскользнул на землю, ладони и кончики пальцев были изодраны в кровь, меня колотила нервная дрожь и одолевал нервный смех. Мы все смеялись.

Иначе как рекордом это нельзя было назвать: обычно носороги не ходят таким стадом.

Снизу — рот до ушей, а самого бьет дрожь — подошел Ричард:

— Я уж было решил, что предсказание оправдается.

Я не очень-то верю во всех этих колдунов и прорицателей, но помню, что я подумал: «Постучи о дерево, чтобы не сглазить».

Глава семнадцатая

Было всего два часа пополудни, когда «мерседес» доставил нас обратно к загону в Ньямасоте. Томпсон был очень доволен Ричардом. Ричард был очень доволен самим собой. Мы все были очень довольны. Томпсон стоял на верху изгороди, опираясь на здоровую ногу, и наблюдал за действиями Ричарда в стойле. Я стоял с фотоаппаратом возле Томпсона, готовый снимать — Ричард и его первый носорог. Самец был отменный. Весь покрытый испариной, он лежал на боку, постанывая, и крепко спал, и я залюбовался им. Высота в холке — сто шестьдесят семь сантиметров, длина рога — семьдесят три сантиметра. Стало быть, он мог дотянуться рогом до высоты в два с половиной метра.

Ричард делал все как надо. Он весь день делал все как надо. Зверь был обездвижен почти пять часов назад, вот-вот должен очнуться, так что Ричарду следовало поторапливаться. Один раз носорог уже пытался встать — натужно дыша, сверкая глазами, он сражался с веревками и мотал головой, но все навалились на него и прижали к земле, и он опять уснул. Ричард уже вырезал метки, и носорог лежал подле ограды с окровавленными ушами, со связанными ногами, и пятеро рабочих примостились на нем: один стоял на могучей шее носорога, держась за ограду, двое уселись на хребте, один сидел на плечах и один на бедрах, и Ричард готовился впрыснуть налорфин. Он достал из аптечки пузырек, отнес к ограде и протянул вверх, где ее принял следопыт, затем с маху вонзил иглу в толстую кожу. Зверь дернул ушами и снова уснул, издав стон. Ричард соединил стеклянный цилиндр с иглой. Сказал на чилапалапа:

— Освободите узлы. Не развязывайте совсем, только ослабьте их так, чтобы быстро развязать после укола.

Один из рабочих ослабил узлы. Ричард следил за ним, наклонившись над шприцем, вонзенным в ляжку зверя. Мы не сводили с него глаз. Грэм Холл стоял на поперечине как раз над Ричардом, вне пределов досягаемости заточенного в соседнем стойле носорога.

Полминуты ушло на то, чтобы ослабить узлы, затем Ричард нажал поршень, впрыскивая налорфин. Рабочие по-прежнему прижимали зверя к земле. Ричард открыл рот, чтобы дать команду развязать веревки, но тут Томпсон крикнул:

— Пенициллин впрыснул?

— Нет! — ответил молодой Ричард, потрясенный собственной забывчивостью.

— Тогда впрыскивай, да поживей.

За весь день это был единственный промах, допущенный Ричардом.

— Затяни узлы! — крикнул Ричард рабочему и подбежал к ограде за аптечкой.

Следопыт подал ему сверху ящичек. Ричард схватил другой шприц и пузырек с пенициллином, поднял их на свет и наполнил шприц. Мы внимательно следили за его действиями. Он захлопнул крышку аптечки и вернул ее следопыту. Затем подбежал к носорогу. Зверь по-прежнему крепко спал.

Ричард вонзил иглу в круп зверя. Пятеро рабочих всем своим весом прижимали носорога к земле, и он даже не дернулся. Он крепко спал. Ричард соединил стеклянный цилиндр с иглой, нажал на поршень, поршень пополз вниз, и носорог дернулся, просыпаясь.

Он очнулся мгновенно и дернул могучей шеей, взмахнул головой и рогом, и небрежно затянутые узлы не выдержали, и огромные ноги вырвались на свободу, и Томпсон закричал:

— Берегись!

Огромный носорог забился с обезумевшими глазами, размахивая страшным рогом, и рабочий, стоявший на шее зверя, с ловкостью обезьяны прыжком вскочил на верх ограды, и остальные рассыпались по стойлу, взбивая ногами пыль, и Ричард выдернул наполовину опорожненный шприц; в тот же миг разъяренный носорог вскочил на ноги, высматривая воспаленными глазами, кого бы казнить, и кандидатов было предостаточно: рассыпавшиеся по стойлу рабочие и Ричард, который отпрянул назад, сжимая в руке шприц. Свирепый зверь ростом с человека и весом в тонну рывком развернулся для атаки, и Томпсон заорал: «Уносите ноги!» — и рабочие заметались во все стороны, и Ричард прыгнул к ограде. Длинноногий, растерянный — одна рука сжимает шприц, другая вытянута вперед, — он подпрыгнул, уперся ногой в поперечину и стал подтягиваться, продолжая держать шприц, и тут зверь ударил его.

Носорог вскинул вверх могучую голову и рог — семидесятитрехсантиметровый острый рог, венчающий тысячекилограммовую тушу, — целя в поясницу Ричарда, но Ричард как раз в этот миг согнулся, подтягиваясь, и смертоносный рог чудом прошел мимо его рубашки, однако зверь сейчас же снова взмахнул рогом и пропорол болтающуюся ногу Ричарда. Острый длинный рог, направляемый толстенной шеей, вонзился сзади в икру и вышел около большеберцовой кости, и пораженный ужасом Ричард повис на ограде, все так же сжимая шприц в кулаке, и носорогу ничего не стоило сдернуть его, вскинуть голову, сбросить Ричарда на землю и одним махом прикончить его и перебросить через загон мертвое тело с распоротым животом. Миг — и зверь сорвет Ричарда с ограды, но Томпсон крикнул: «Хватай его!» — и Грэм Холл, перегнувшись через край, схватил Ричарда за рубашку и потянул, и зверь выдернул рог из ноги Ричарда и ударил снова. Он целил в ногу, но Холл дернул Ричарда вверх за рубашку, меж тем как носорожиха в стойле со стороны Холла яростно атаковала жерди, и все кричали, и носорог достал свисающую ступню Ричарда. Острый рог только задел подошву, но задел похлеще любой кувалды, размозжив ткани, и сосуды, и мышцы, а носорог уже замахнулся своей громадной головой для решающего удара, но Холл успел втащить Ричарда на поперечину — окровавленного, потрясенного, с огромной дырой в ноге, с треклятым шприцем в руке, и все кричали, и зверь развернулся, высматривая другую жертву, и увидел перед собой двух рабочих, которые застыли на месте, словно окаменев.

Зверь рывком развернулся, и Томпсон заорал: «Уносите ноги!» — и один из рабочих продолжат стоять, скованный ужасом, таращась на носорога, от которого его отделяло чуть больше метра. «Уносите ноги!» — и второй рабочий тоже стоял как вкопанный, парализованный страхом, и на какую-то долю секунды зверь остановился, готовясь распотрошить первого рабочего, замершего в каком-то метре от него, выпустить ему кишки и размазать по всему стойлу. «Уносите ноги!» — и второй рабочий пришел в себя и сорвался с места, и зверь рывком отвернулся от первого рабочего и пошел в атаку на второго. Тот промчался через весь отсек, преследуемый топочущим зверем с опущенным для удара рогом, и первый рабочий тоже очнулся и сорвался с места и, потеряв голову от испуга, бросился в ту же сторону, что и атакующий носорог, бежал рядом со зверем и вдруг упал со всего роста, не помня себя от страха, растянулся в пыли возле грохочущих копыт, лихорадочно вскочил в облаке пыли, и второй рабочий прыгнул на ограду, и кто-то подхватил его, и носорог вонзил свой рог в жерди в пятнадцати сантиметрах от его болтающихся ног, потом развернулся, высматривая первого. Тот уже карабкался вверх в противоположном углу, и носорог с грохотом пошел в атаку, но было поздно.