— Остальные две трети по-прежнему в собственности независимых торговцев. Средства от ее продажи никак не удастся направить на охрану природы.

Следующим пунктом повестки дня был вопрос о нелегальной торговле костью в Объединенных Арабских Эмиратах.

— Мы не знаем, что там происходит, — сказал Бернэ.

— Мы как раз разрабатываем план послать делегацию в ОАЭ. Мы знаем, что эта страна используется как перевалочный пункт, но точно не знаем, как это происходит.

Блестящий пример ошибочности политики КИТЕС. Судя по всему, важнейшие решения принимались, несмотря на недостаток информации. Слухов о торговле костью ходило столько, что их и приняли за факты. Складывалось впечатление, что или члены КИТЕС вопиюще некомпетентны, или ими кто-то манипулирует. А может быть, и то и другое.

Программа конференции была рассчитана всего на три дня, и первый же день не принес никаких конкретных предложений по новым методам контроля. Так же безрезультатно прошел и второй день: он был полностью посвящен предложению о проведении исследования торговли костью, для осуществления которого еще на встрече КИТЕС-87 была уполномочена группа. Паркер и Роуан Мартин высказывались в один голос против проведения исследований за пределами Африки.

— Что-то слишком много ходит слухов, что торговля костью влияет на снижение поголовья слонов, — заявил Роуан Мартин.

Жак Бернэ объявил, что секретариат КИТЕС назначил Паркера — «как лучшего знатока торговли костью» — консультантом для выработки отчета о рынке слоновой кости в пределах Африки. Этого, заверил он, будет достаточно.

«К тому времени, — подумал я, — пока они раскачаются и проведут это исследование, слонов не останется вовсе и беспокоиться будет не о ком».

На третий день конференции я окончательно расстался с надеждой, что эти люди сделают хоть что-то, что принесет пользу слонам. В зале заседаний я заметил Джоргена Томсена, возглавлявшего Бюро по торговле при ВВФ США, которое ведало контролем за торговлей дикими видами; не далее как в прошлом году он доказывал мне, что системы контроля КИТЕС со временем заработают. Теперь он, как видно, был сильно расстроен. Я догадался, что система квот, лояльность которой он сохранял столько времени, теперь подвергалась серьезной проверке. Австралийский ученый высказал предположение, что в Восточной Африке слоны будут истреблены в ближайшие шесть лет, а в Африке в целом — через двадцать пять. Другие эксперты называли срок и того меньший — десять лет. Несмотря на мрачные прогнозы, это странное сборище приняло решения, не только одобряющие продолжение торговли костью, но и могущие повлиять на ее возрастание.

— Не пойти ли нам вечером пропустить по маленькой? — спросил я Джоргена за чашкой кофе во время перерыва.

— Поди сам, выпей за мое здоровье, — угрюмо улыбнулся он.

Я все еще надеялся выудить у Паркера полезную информацию, но время истекало. Мы по-прежнему сидели на заседаниях рядом, и наше шушуканье вызывало удивление по всему залу. Но, хотя за два предыдущих дня кое-что из него вытянуть все же удалось, мне хотелось чего-то более специфического.

— Написал бы, что ли, книгу о торговле костью, — подольщался я, — ты ведь знаешь сей предмет как никто другой.

Он сделал кислую улыбку.

— Торговцы костью свернут мне голову, если я это сделаю, — сказал он и посмотрел на часы. — Скоро кончится наше утреннее заседание. Не хочешь присоединиться к нам за ленчем?

С нами за ленчем были Роуан Мартин и Джордж Пангетти из зимбабвийского Отдела природы. Все трое сидевших со мной за столом были влиятельными сторонниками торговли костью. Я сделал вид, что занят едой, а сам жадно прислушивался к их разговору.

— Мне нужно встретиться с бурундийской делегацией, — сказал Паркер. — Я с ними ужинаю сегодня вечером. Они попросили меня выступить и «очистить» накопившуюся у них кость, как я это сделал в 1986 году, — хихикнул он. — Вопрос в том, как бы содрать с них за это денежки. Увиливают, говорят, предыдущее правительство уже заплатило. Ну да ладно, все не так уж страшно. Я уже получил деньги с торговца, владеющего этой костью, да еще от секретариата КИТЕС — я у них консультантом. А неплохо — получить три разных гонорара за один и тот же росчерк пера!

Сумев скрыть потрясение от услышанного, я восхищенно сказал:

— Ну и как тебе это удается?

Паркер попался на приманку.

— Вот как. В 1986 году торговец костью в Бурунди обратился в секретариат КИТЕС, сказав, что хочет легализовать свою кость. Бросить нелегальную торговлю и торговать легально. Секретариат КИТЕС назначил встречу с этим торговцем, и при встрече он предложил им сумму в пятьдесят тысяч долларов. Но секретариат сказал торговцу: «Обратитесь к консультанту в Найроби». То есть ко мне.

— Ну а дальше что?

— Через несколько дней он мне позвонил и пригласил на ленч. Я пришел, и парень спросил, как ему легализовать шестьдесят тонн кости. Я сказал, что объясню ему — как, но возьму гонорар в размере трех процентов стоимости.

— И он согласился? — спросил я, быстро считая в уме.

— А как же?

— И что ты ему сказал? — не отступал я, удивляясь, за какой же такой совет можно получить гонорар в сто тысяч долларов.

Паркер ухмыльнулся.

— Да очень просто. Я сказал ему, что для того, чтобы получить регистрацию своей кости, нужно обратиться к бурундийскому правительству с просьбой присоединиться к КИТЕС. Он сказал, что никаких проблем и что нужно лишь подмаслить нужных людей. Я уверен совершенно, что времени на улаживание дел с правительством Бурунди он затратил не больше, чем нужно на то, чтобы проштемпелевать документы КИТЕС.

«Славная работа», — подумал я.

Но Паркер не отступал:

— Затем секретариат КИТЕС нанял меня в качестве консультанта и командировал в Бурунди для регистрации всего находящегося там склада. Я перерегистрировал все находившиеся там восемьдесят девять тонн за девять дней и сам промаркировал их номерами КИТЕС.

— И как тебе удалось организовать это?

— Я сказал торговцам, что до двадцать пятого сентября они должны доставить туда всю свою кость и что после этой даты кость приниматься не будет. Торговцы даже предлагали мне семьсот пятьдесят тысяч долларов за отсрочку. Они сказали, что у них масса кости в Танзании и Заире, которую они не успеют привезти к этому сроку.

То, что я слышал, не укладывалось в голове. Амнистия КИТЕС распространялась на уже имевшиеся к тому времени склады. Бурундийские же торговцы обнаглели до того, что просили Паркера распространить амнистию на любое количество браконьерски добытой кости, которую они смогут прибрать к рукам.

— И ты пошел на это? — спросил я.

Паркер уныло покачал головой.

— Я в любом случае сомневался, чтобы эти парни перевели деньги на мой счет. Да и протащить три четверти миллиона наличными через аэропорт будет трудненько. Так что я отказался. Когда же я отказался дать отсрочку, торговцы всем скопом затащили меня в темную комнату и один из них приставил мне нож к горлу. У них был мой домашний адрес, они угрожали и моей жене. Но в любом случае, — заключил он, — развитие ситуации имело бы сложные последствия. КИТЕС подвергалась критике уже за то, что легализовала эти склады, а когда я сообщил о том, что торговцы требовали отсрочки, в секретариате КИТЕС началась паника.

Я едва скрывал почти физическое чувство оскорбления. Откровения Паркера трудно было даже комментировать. Будучи назначенным консультантом КИТЕС, он был на грани того, чтобы взять деньги у нелегальных торговцев костью. И такого человека секретариат назначил для официального исследования торговли! Стал бы ВВФ и дальше доверять нормативным актам КИТЕС, если бы то, что я услышал, до них дошло?

Перед тем как вернуться в зал заседаний, я, извинившись, покинул ресторан и, зайдя в мужской туалет, записал все, что услышал от Паркера. Я обязан был довести это до сведения всех. Авось это побудит их к действию. Если все, что сказал Паркер, правда, это выставляло совсем в ином свете разгоряченные дискуссии вокруг бурундийского склада кости. Какие еще дела могли творить там, за кулисами?