— Что было в машине?

— Наркотики. Наркотики и деньги. После смерти парней всё это попало в руки полиции. Нас кто-то подставил, — испуганно произнёс он.

Вот как они это видят.

— Почему я? Как вы на меня вышли?

— Это всё Стивен!

— Стивен?

— Да! Он рассказал о тебе нам!

Стивен… Стивен, это же тот, кто был моим соседом по комнате. Он-то каким образом здесь объявился? Хотя сейчас я всё и узнаю.

— Расскажи мне с самого начала, что происходит.

И он рассказал, не пришлось применять даже силу.

Всё началось с двух провалов. Один за другим, которые бросали тень на до этого всесильный клан Анталу. Конкуренты начали шептаться за их спинами, начали пытаться поджимать их бизнес и так далее, почувствовав слабость. Им требовалось показать, что никто не уйдёт безнаказанным, вернуть уважение, как это делает любой преступник — силой и страхом.

С мачтой было непонятно — кто-то сорвал передачу товара и украл как товар, так и деньги. Теперь заказчик обвинял в этом босса клана Смотрящего, а тот не имел доказательств, чтобы что-либо ответить на это. Им лишь известно, что кто-то напал на обе группы и украл товар — всё.

Я точно знаю, что денег там не было, а значит уже в этом заказчик обманывал. Как я и предполагал изначально, заказчик не собирался платить и сам же эту засаду и устроил.

По поводу машины у мафии тоже не было ни единой зацепки. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Как бы они ни рыли, как бы ни использовали связи, которые у них были в городе, того, кто это мог устроить, найти не могли. А там был миллион кредитов и наркотиков больше чем десять миллионов.

И на фоне этого клан обнаружил странное совпадение, что у одного из подручных, который там был убит, умер брата. Тот погиб примерно в то же время, когда убили четверых идиотов. Подозрительное совпадение, учитывая обстоятельства, и единственное, за что можно было зацепиться.

Они начали расследовать этот момент, и выяснили, что до этого в детдоме появился какой-то парень, то есть я, который поставил всех на уши, а заодно побил брата одного из подручных.

Бандиты сразу задались вопросом, а могло быть такое, что это была подстава, чтобы спровоцировать и выманить курьеров при доставке товара и денег? Грамотно разыграть схему, чтобы пнуть клан побольнее? Может я работаю на кого-то, кто решил всё это подстроить? Или я сам их убил, когда те напали на меня?

Они решили напрямую допросить меня, и всё узнать из первых уст, почему меня и взяли.

А что касается Стивена, то именно он и рассказал им про меня. У них были и другие люди в детдоме, но именно Стивен мог рассказать обо мне больше всех.

Теперь становилось ясно, что к чему. Было предположение, пусть и маловероятное, что я сделал это, но больше они ставили на то, что я на кого-то работаю, и это был план кого-нибудь из конкурентов, а я лишь мелкая сошка. Меня хотели допросить.

После случившегося сейчас, я предположу, они поменяют свою точку зрения, и попытаются взяться за меня более основательно. Что ж, я не против ответить тем же.

— Мне нужно знать, где я могу найти вашего босса. Я хочу, чтобы ты мне рассказал о вас всё, — негромко произнёс я.

— Я не могу этого сделать, — испуганно ответил бандит.

— Придётся, — взял я руки в клещи и сел прямо перед ним. — Или я начну с твоих пальцев.

И он рассказал. Рассказал о главной базе, о том, какой бизнес они ведут, какие склады имеют и так далее. Лишь то, что мог знать обычный боец преступного клана, но достаточно много, чтобы понимать силы противника, и то, какие проблемы они могут принести.

Я внимательно слушал, запоминая информацию. И когда он закончил, у меня остался ещё один вопрос, который требовал ответов.

— Товар у мачты, кто дал вам этот заказ? — спросил я, вставая с корточек.

— Я не знаю, — замахал тот головой. — Смотрящий знает, он переговаривал с ними напрямую! Лично!

Лично, значит?

Я поднял пистолет и, прежде чем тот даже успел дёрнуться, выстрелил ему в голову. Голова конвоира дёрнулась назад, и тот медленно завалился на бок.

Смотрящий, значит… глава преступного клана, который управляет частью криминального мира города.

Что ж, так совпало, что теперь я тоже хочу с ним поговорить.

Я избавился от улик. Инструменты, которыми я пользовался, они уже не найдут. Тело, если и найдут, то вряд ли найдут что-то, что выведет ко мне. Со всех сторон в этом плане я позаботился.

Я вернулся к гимназии почти под самое утро. И даже здесь не обошлось без проблем. Едва я прошёл через турникеты, приложив карту, как передо мной встал охранник. Тот самый, что пытался придраться ко мне в первый раз.

— Нельзя, — со зловещей усмешкой произнёс он, преградив мне путь.

— Это почему? — холодно посмотрел я на него.

— Время.

— Что время?

— Комендантский час. Ночью и вход, выход и перемещение по территории запрещены, — сказал он с торжествующей улыбкой.

Я читал правила гимназии. Я знал их пусть и не наизусть, но каждый пункт. И чего там точно не было, так это времени, когда можно попасть в неё.

Комендантский час действительно был, однако с некоторыми нюансами. Он не распространялся на прибытие, отбытие и перемещение к пунктам первой необходимости.

Иначе говоря, если ты только что прибыл, то имел право попасть на территорию, если сразу направишься к себе в комнату. Как имел право и покинуть её в любое время или направиться в медсанчасть, которая работала круглосуточно. Разгуливать по территории действительно было запрещено.

Я не попадал не под один из пунктов.

­— Покажи мне это в правилах, — попросил я, глядя ему в глаза.

— Они там есть.

— Покажи, где именно, — повторил я.

— Я не обязан ничего тебе показывать.

— Тогда убрался с моей дороги, — отчеканил я, просто оттолкнув его в сторону.

— Эй ты!

Я даже не стал обращать на него внимания. Ровно до того момента, пока его рука не легла мне на плечо, крепко за него ухватившись.

— Я тебе сказал, щенок…

Я развернулся. Но не так, как он ожидал. Резко крутанулся на месте, сбрасывая руку, и присел на одно колено, после чего мой кулак ударил ему прямо в пах.

Охранник задохнулся от боли. Плохо, когда некоторые люди не отошли от животных по развитию и понимают только страх и боль.

— Знай своё место, собака, — произнёс я со злостью. После такого приёма спина болела до слёз. — Ещё раз тронешь меня, и я тебя убью за это.

— Тебя исключат, — пропищал он.

— Не после того, как увидят, что ты посмел применить силу к ученику на незаконных основаниях.

Я хорошо отношусь к любой профессии. Каждый из них является винтиком в общем механизме, который без таких людей просто развалится. Я плохо отношусь к людям с синдромом ровного места, которые ничего не добились и пытаются использовать ту толику власти, которую имеют на тех, кого считают слабее. Видимо он решил, что раз я из детдома, то он может здесь показать свою власть. Жалкое отродье.

Что мне сделают за это? Ничего. Он нарушил правила, пытаясь ограничить мою свободу, он попытался применить силу ­— этого достаточно, чтобы вылететь отсюда. А я лишь защищался от нападения. Может и стоит этим заняться, но позже. Сейчас мой путь лежал в медсанчасть.

Там меня встретил дежурный врач, который осмотрел моё тело, а заодно отвёл на рентген.

— Где же вы так, мистер Роковски, — покачал он головой.

— Упал со ступенек, — ответил я.

­— Сильно вы же упали, — покачал он головой. — Ничего не сломано, но есть обширная гематома спины и правой ноги. Вы должны остаться у нас.

— Насколько?

— На пару дней минимум, чтобы мы хотя бы смогли снять гематомы.

— Не могу, — на отрез отказался я. — Мне надо сдать контрольную, от которой многое зависит. Можно мне обезболивающего, чтобы я мог просто отправиться на занятия?

­Он был против, но ничего поделать не мог. По итогу всё, чего врач добился — оставил меня до утра, чтобы прокапать что-то из капельницы, что, по его словам, снимало гематомы, да дать обезболивающего в таблетках. Полностью боль они не сняли, но теперь я мог хотя бы ходить.