– И вам их совсем не жалко? – спросила она снова у собравшихся. – Хоть чуточку? Вам что, плевать на тех, кто для вас там десятилетия комфорт устраивал?
– А с чего это я должен их жалеть? – возмутился Мак. – У каждого есть своя функция. Они ее выполнили. И как подобает каждому механизму, после отработки ресурса они все отправились на свалку, где им всем самое место.
– Они люди! – вскрикнула Совенья, подрываясь со стула. – Хоть и измененные, но они люди!
Поняв, что Мак просто провоцирует Совенью на нервы в надежде, что она опять убежит в свою каюту поплакаться, в ситуацию вмешался обычно молчаливый биоинженер Дмитрий Валерьевич Макаренко.
– Я бы не стал называть их людьми, – медленно пробасил Дмитрий.
Совенья от неожиданности аж присела обратно на стул. Не часто она слышала голос своего коллеги. А мрачность и сам вид этого угрюмого человека не давали ей чувствовать себя в безопасности в те моменты, когда он был рядом. Поэтому она не смогла его проигнорировать.
– То есть как это, не называть людьми? А кто же они тогда?
– Грибы, – мрачно ответил Дмитрий и, заметив всеобщее непонимание, начал скупо, но понятно объяснять всем специфику своей работы. – Если коротко, то когда первые разведывательные станции приземлились на Алголите-2, одной из их задач было обнаружение самого жизнеспособного вида на планете. Таковым оказался один из видов местных грибов. Очень опасная вещь, признаюсь я вам. Возможности к адаптации просто феноменальные… И это не преувеличение! Эта форма жизни действительно феномен, ранее не встречаемый. Именно с ним и скрещивали наших первых колонистов. Что, кстати, было не сложно. Человеческая ДНК очень сильно напоминает ДНК грибов. Так что технически первая волна колонизации – это грибы.
Мак не удержался от короткого смешка.
– А грибы умеют трахаться?
– Эти умели.
– Тогда у меня тост! – Мак налил в бокалы коньяка и встал в полный рост. – За грибные потрахушки!
Все присутствующие радостно потянулись за бокалами. Но тут шлюзовая перегородка с шипением открылась, и в Зал Совещаний вошел высокий черноволосый мужчина в военной форме. Это и был капитан корабля и по совместительству командующий экспедиции Генерал-лейтенант Конанов Ипполит Иванович.
– За что пьем? – строго спросил он.
Мак не заметил его угрюмого настроения и ответил все так же весело.
– За потрахушки грибов.
– Кого?
– Ну, первой волны колонизации, – удивился Мак. – Они же грибы.
Конанов резко выхватил бокал из рук Мака и, не взирая на все его протесты, залпом осушил его содержимое. При этом он лишь тихо добавил «уместно». А затем с такой злобой посмотрел на всех собравшихся, что радостное настроение выветрилось из комнаты быстрее, чем уходит воздух при декомпрессии.
– Короче, народ! – Он громко поставил бокал на стол. – Колонизации не будет. Планета занята.
Напряженное молчание повисло в комнате. «Планета занята» означало, что они почти триста лет летели в звездную систему, где уже есть разумная жизнь. И все, на что они надеялись, летело и смывалось в унитаз.
Только один член во всем экипаже оказался рад этой новости. На то его с собой и брали как лингвиста на подобный случай. Но стоило ему только начать что-то говорить, как его тут же перебил грозный голос капитана.
– Твоя помощь нам не понадобится. Об их социуме мы знаем все. А язык очень прост в понимании. Догадались, о чем я говорю? – Он обвел взглядом всех собравшихся. – Их язык – русский!
– В смысле?! – разъярённо взвыл Мак.
И вот тогда Конанов принялся все объяснять.
– Система Контроля не провела зачистку биосферы планеты.
– Причина? – спросил один из членов экипажа, рыжеволосый спортивный парень.
– Протокол 17/30.09. – Никто не понял, пришлось объяснять. – Недопустимые жертвы для дальнейшего развития колонии.
Совенья робко произнесла:
– Десять миллионов. – А затем добавила уже громче: – С нами летят десять миллионов колонистов. Чтобы Система отказалась от зачистки, на планете должно проживать больше людей, чем мы везем с собой!
– Они не люди, – угрюмо пробасил Дмитрий.
И Конанов ему тут же ответил:
– «Системе» плевать! Ей важен только счетчик. На то она и запрограммирована.
– Подождите-подождите, вы все! – завопил Мак. – То есть вы хотите сказать, что теоретически мы можем вернуть себе контроль над планетой. Нам только нужно просто снести показатели населения ниже уровня числа наших пассажиров?
– Ты что несешь?! – взвизгнула Совенья. – В смысле, снести?!
– Это наша планета! – резко ответил ей Мак – Что такое десять миллионов грибов? У нас есть боевые системы. Запустим, жахнем и…
– Не выйдет! – грубо перебил его Конанов. – Только сами люлей отхватим.
– Это как? – не понял Мак.
И капитану пришлось перебросить все то, что ему было известно о планете и ее жителях, на головной экран.
Вся округлая стена зала пошла рябью, а через секунду все собравшиеся узрели огромный мегаполис, построенный из красного мрамора. Мелькали изображения улиц и дорог. Затем пошли спортивные матчи и записи празднования «Дня Первой Высадки».
А Конанов тем временем продолжил.
– Люлей мы отхватим, потому что их космический флот больше нашего. И оружия у них больше, чем у нас.
Мак тихо просипел:
– Ты же сказал, что их там десять миллионов.
– Я сказал, что их больше, чем десять миллионов. А по факту их там больше ста. – Конанов громко выдохнул. – План перевыполнен более чем в тысячу раз.
– За сто семьдесят лет? – переспросил удивленный Дмитрий.
На это капитан только развел руками.
– Вот ты мне, Димон, и объясни, как это они так сильно расплодились? Первая, мать ее, волна колонизации!
Биоинженер крепко задумался, морща свой широкий лоб. И тогда, когда все уже собирались продолжить обсуждение, он громко выругался, ударяя ладонью по столу.
– Чертова Новая Голландия!
– Что? – чуть не хором спросили собравшиеся.
А Дмитрий принялся объяснять.
– Помните, как сильно всех подкосила первая колонизация? Какой шум поднялся из-за Новой Голландии.
Все одновременно кивнули, ведь шума и вправду было много. В конце концов, первая звездная система, колонизированная человеком. Но Дмитрий говорил не об этом.
– У нас тогда, говорят, весь институт на ушах стоял. В прямом смысле, на ушах! А все из-за того, что… – Он широко раскрыл свои медвежьи объятья. – Оказалось, что «генетический» принцип передачи наследственной информации, блин, не единственным.
Совенья что-то вспомнила и решила поддержать коллегу.
– Гидро-семя!
– Точняк, Совень. – поддержал он коллегу и продолжил уже печальнее: – И после этого всего, когда отправляли экспедицию на Алголит, первое, о чем думали те, кто готовил первую волну колонизаторов: а вдруг и там такая же херня будет. И вполне логично, что они создали целый комплекс мер, который поможет выжить первым колонистам несмотря ни на что.
Конанов нагнулся над столом.
– Хочешь сказать, что она с перепуга перестаралась?
Но Дмитрий не ответил на его вопрос.
– Но в таком случае, если на «нашей» планете были обнаружены стандартные, привычные нам хромосомы и колонки ДНК, система автоматически начинала работу на полную мощность. В виду потребности и легкости в производстве. Тем более, что скрещивала она их с грибами!
– И что?
– Если их назвали «грибами», то уж точно не из-за формы. Генетика – штука упрямая. А геном земных грибов схож с человеческим на все 70%. Так что подменить одно на другое было не такой уж и невыполнимой задачей. – Он резко осекся. – Я, конечно, утрирую, и на самом деле все в миллионы раз сложнее… Но у Системы было в запасе как минимум сто лет полета. И она могла успеть вывести репродуктивный и жизнеспособный вид. Это бы все объяснило.
– Так от чего же их так до хрена?
– Представь. – Дмитрий стал говорить тише. – Геном стабильный и рабочий. Все проверки и даже пробное выращивание показывают полный успех эксперимента. 70% инопланетной ДНК и остальные – Земные. И все работает, и негде не трет, не кровоточит. Что она, Система, будет делать при таком успехе?