– Вы! Раздевайтесь! – Лучник перешёл на крик, пытался напугать. – Я же сказал, мы заберём одежду, оглохли?

– Ладно, только спокойно… – Корус начал понемногу снимать с себя одежду. – Только я, её не трогайте.

Остальные уже начали скрываться за деревьями, всё необходимое они забрали. Дети остались не замеченными, место, которое они выбрали совершенно не намекало на наличие хоть чего-либо ценного.

– Я не давал выбора, быстро! – Стрела вонзилась между Корусом и Оникс в доску. – Слазьте вниз! Хочу быть на одном уровне с вами…

Оба они оказались на земле. Корус продолжал снимать с себя одежду, когда за ним начала повторять Оникс, то артист остановил её простым жестом. Корус ставил честь своей возлюбленной превыше жизни, но не её, а своей. В его голове не помелькала даже мысли о том, что он позволит когда-либо обесчестить её. Столько лет он бережно охранял её, чтобы в один миг жалкий разбойничек обрёк всё, нет… Такого не будет.

Клацирия вылезла из укрытия, понемногу подползая к двери, чтобы посмотреть, возможно помочь!

– Если ты не понял, то я сам сниму с неё всё! – Лучник потянулся своими грязными, обмотанными руками к ней.

Корус сразу же оттолкнул его в сторону. Грабитель не упал, лишь слегка попятился, сразу по возвращении равновесия он выпустил стрелу в защитника. Знак на глазу артиста загорелся, огненная змея, что раньше просто танцевала и пугала, сейчас же сожгла летящую стрелу, проглотив её. От того спокойного, даже по-зимнему тихого парня осталась только огненная пустошь, вспышка Солнца, что разгорелась и собиралась обжечь других. Последующие стрелы повторили судьбы первой. Корус бросился вперёд, его руки загорелись огнём ярости. Оникс побежала за ним чтобы остановить от ошибки, которая могла б привести к его гибели, но безуспешно. Грабителю невозможно было увернуться, огненный удар уже летел ему в голову. В миг они застыли!

И Корус, и Оникс застыли на месте. Даже огонь не двигался, не гас от ветра, жара не было! Лучник второпях, как трус поднимался, глотая воздух. Он был напуган, его правый глаз, точнее вместо него теперь зияла пустота, а кровавый след указывал на его взрыв. Нападавший не ожидал встретить благословлённого, не думал о таком безрассудном нападение на себя, настолько что сейчас сам использовал дарованную ему силу, пожертвовав глаз. Клацирия выбежала, когда тот уже скрылся.

Они…Они словно статуи из камня. Клацирия смотрела на это, на Коруса, который с открывшим ртом уже предвкушал победу, на плачущую Оникс, оттаскивающую его назад за одежду. Она смотрела не зная, что делать. Сев возле дерева, прямо напротив них, она опустила голову. Мысли, голос, её голос твердил, что она виновата в этом, что она снова навредила кому-то. Голос в голове точно принадлежал ей, как и мысли. Винить себя сложнее чем других, но гораздо больнее. Тихий вой издавался из-под её рук, в которые она дышала. Истерика от безысходности снова поглощала её, обвинения в голове добивали как могли. На плечо легла чужая рука, покрасневшее лицо девочки поднялось на не менее печального Борлена, который словно к своей маме пришел за помощью, за успокоением, ведь иногда его так не хватает. Клацирия обняла его, теперь пытаясь сдержать свои слезы. Нашептывая самой себе обещание, что однажды освободит их.

* Тринадцать лет спустя *

Клацирия сидела на корточках, её спина прислонилась к дряхлой деревянной стенке комнатушки, где курил брат Борлена. Глаза заплыли зрачками наверх, дым от трав, забитых в трубку Лукко, вызывали у человека расслабление мышц в теле и погружение в глубокие воспоминания. Курить такую смесь – это один из способов расслабится, но к этому быстро привыкаешь и эффект становится слабее, а после и вовсе исчезает, в отличии от зависимости. Дым имел специфический не то запах, не то вкус кислых ягод и горькой травы. По непривычки от этого у некоторых содержимое желудка рвётся наружу. Моряки часто курят эту смесь, чтобы вспомнить маршруты и места кораблекрушений.

– Неплохо так тебя взяло… – Раздался необычно быстрый говор Лукко с его высоким почти пищащим голосом, который донёсся до пришедшей в себя Клацирии. – Брат, надеюсь ты хорошо поживаешь…

– Привет, Лукко! – Борлен крепко пожал ему руку, радуясь встрече. – Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? – Капитан кинул взгляд назад. – Может быть ей?

– Нет, нет. Мне нужна, да и какая разница?

– Разница в том, что мы достаточно настрадались из-за неё! Посмотри на свою руку и скажи, что это не так!

Братья замолкли. Борлен посмотрел, словно по приказу не капитана, а брата. Трое из его команды прятались во тьме. Только оголенный торс самого здорового из них выпирал на свет огня. На свернутой карте, лежащей на столе, была печать разведки, доказывая надёжность информации, но к какому королевству относился отряд поставившей её не было понятно. Лукко специально убирал часть печати, чтобы обеспечить безопасность информаторов.

– Долго молчать будешь? – Спокойно спросил Лукко.

– Так ты поможешь или нет?

– Как я могу не помочь брату? Родная кровь, иначе не как. – Тяжелая рука моряка мягко легла на потрепанную временем ладонь брата.

– Дело в спуске вниз, ты же нанимал команду, насколько я помню. – Борлен плавно подводил к теме своей просьбы.

– Ну да, сейчас мы ждём последних двух членов команды. Едут из далека, прибудут и их задание начнётся.

– Мне нужно чтобы они взяли с собой старика одного, а там он сам расскажет твоим ребятам, что он хочет добыть.

– Они должны с собой взять ещё кого-то? Ну ладно… – Лукко прикидывал в голове как это будет выглядеть, возможные риски. – Возможно это и не проблема, а взамен ты получишь?

– Информацию. – Борлен слегка развел руками вверх. – Знаешь, он из тех, кто видит немного больше, чем мы, этим мне он и поможет, просто скажи примерно, когда всё произойдёт.

– Понятно. Четыре дня. Ориентируйся на этот срок.

– А ты, что делаешь так далеко от свободных вод, по которым так любишь бороздить? – Клацирия поднималась на ноги, голова перестала кружится.

– Тебе то и интересно? – Лукко засмеялся от души, стуча кулаком по столу, настолько для него интерес Клацирии был в новинку. – Ладно. Там сейчас черный дождь и мёртвые воды, предвестники зимы. Чтобы погибнуть лучшее время, так что все вылезают на берег, кто не тронулся умом по крайней мере.

– Что? Черный дождь? Впервые бред такой слышу. – Клацирия подошла к столу, в дымной пелене её лица уже было не разглядеть.

– Так легко об этом говоришь… При черном дожде с неба льется нечто похожее на смолу… Черное, густое и липкое. Если корабль плывет и наткнулся на такое ненастье, то скорее всего он потонет, но команда может и успевать выносить вёдра этой хрени за борт. – Капитан опрокинул стакан местной самогонки, наверное, единственного алкогольного напитка, который его берёт. – А что ещё страшнее, так мёртвые воды. Мёртвые моряки и их корабли ищут, рыскают в надежде на живых. Видят издалека! Для них мы как костры ночью, приманиваем даже наперекор желанию. Сопровождает этих бестий тварь подводная. Щупальца, которым нету счёта, забирают на дно живых, прибавляя к бедолагам новые корабли.

– Но зачем? Может вы его сами провоцируете. – Клацирия немного напряглась, глаза начали слезиться от въедающегося дыма.

– Чтобы мертвым не достались! Его бледные, призрачные щупальца за миг разрушают пополам самые стойкие судна. Погибшие моряки видят в нас спасение, думают приблизиться, поглотить тело, вселиться в него и забрать, то, что когда-то потеряли, а чудище – это их страж, тюремщик, который не даёт им снять с себя проклятие.

Духота, удушение и неприятные взгляды в затылок так и заставляли покинуть комнату. Клацирия вышла сначала в общий зал, заполненный на половину, за столами люди обсуждали свои планы и проблемы, лишь мозоля глаза. Чуть погодя вышел и Борлен, оба направились на улицу, где уже темнело. Приятный холодок гладил по рукам, а лёгкий ветер приятно трепал волосы. Клацирия остановилась насладиться погодой, сделать глубокий вдох, насытить грудь прохладой. Теперь им требовалось вернуться к Длуцезу, чтобы получить нужную информацию.