– Шелка, где братья? – В ответ на это она показала пальцем вниз, а второй рукой в зал. – Нижний этаж через, а спуск в зале, так?

Швея кивнула, засуетившись она умудрилась откопать где-то платье Клацирии, уже готовое и упакованное в небольшую сумку, которую она отдала ей.

– Спасибо большое! Но, где Пелагор? – Указатель показывал на верх, видимо в своей комнате сейчас находится рыцарь. – В своей комнате? Хорошо, я пойду попробую вытащить братьев, помоги мне! Если Пелагор будет спускаться покажи ему на входную дверь, там парень в маске и странном костюме, он со мной, пусть поговорит с ним, хорошо?

Снова кивок. Шелка очень сострадательная девушка, готовая помогать детям, оказавшимся в трудных ситуациях. Такое поведение легко объяснялось. Шелка мечтает стать матерью, попытки родить два раза вышли неудачей, оба ребенка рождались уже мертвые. Судьба обошлась с ней жестоко, муж любил её до второго мертворожденного, после ушёл поняв, что не получит ни одного наследника. Без крова, одна и в трауре, шатаясь по городу однажды набрела на местных сектантов, распространяющих “сон”. Он то и сжег ей голосовые связки, подарив взамен силу. А после её нашёл Пелагор, оказавшуюся на улице, копающуюся в помоях.

Она бы и рада сама помочь, страдающим сейчас Борлену и Лукко, но идти против того, кто дал кров в трудную минуту, это было бы подло. Первым делом открыв дверь, Клацирия осмотрела зал и лестницу, убедившись в отсутствии опасности легкий шаг направился к спуску вниз. Темнота царила там, даже стало страшно спускаться. С каждой ступеней становилось холодней, стены давили больше, сужаясь до мелкого коридора, сжимая тело. Снова дверь, единственная в этом месте, за ней слышалась цепь, словно собака запуталась в ней и пытается выбраться. Дверь оказалась открытой, даже замка не было. Гладкий, необычайно красивый мрамор закончился его место заняли каменные блоки такие суровые, безжизненные. Они пугали своим видом, хоть пусть и были обычными, но атмосфера, которую они создавали, словно сейчас кто-то ударит по голове чем-то тупым и тяжелым, а тело так и бросят здесь истекать кровью, медленно умирая.

За дверью находилась просторная комната. Пол был из тех же блоков камня, только повсюду устелено сено для мягкости. Три деревянных балки торчали из пола подпирая здешний потолок. Справа была ванна, в которой были угли, уже потухшие и остывшие, а рядом куча металлических палок, прутов и клеймо. Прямоугольная небольшая пластина с длинной ручкой чтобы не обжечься, когда клеймишь другого. В виде символа был череп, а позади него топор палача, видимо это был момент казни, когда удар был совершён. Знак того, что клейменного ничего кроме смерти уже не ждёт, своеобразная метка.

В свете факелов появился Борлен, прибитый цепями к стене. Его правая рука была в чем-то на подобии рукавицы, только пальцы были оголены, а сама конструкция просто утяжеляла руку, не давая ей просто так двигать. Двух пальцев нет, отрублены грубым ударом, а после место среза прижгли чем-то раскалённым.

– Борлен! – Клацирия подбежала к нему, упав на колени.

Его окровавленное лицо с огромным трудом поднялось, красные глаза смотрели на неё. Множество синяков от ударов и сломанный нос, через который он пытался дышать. Хрипом воздух входил в него, а выходил вместе со слюной изо рта. Все зубы были на месте, первый удар в челюсть получил его брат.

– П… При-и-вет. – Любое слово ему давалось тяжко.

Цепи прикреплены к блокам, просто так не сломать. Лукко полумертвый лежал в противоположном углу.

– Лукко, ты жив??! – Окровавленное лицо, если его ещё так можно назвать только дышало. Челюсть выбита из неё текла густая почти черная кровь.

Отвратительное зрелище. Клацирессе стало плохо ещё рядом с Борленом, рвотные позывы давали о себе знать, как и слёзы. Понемногу она начинала истерить, боясь, что не сможет помочь им. Страх заставил её просто бегать по комнате, ища ключ или что-то подобное, чтобы освободить братьев. Совсем отчаявшись, она прибилась к стенке, задыхаясь. Голова раскалывалась, руки то и дело держались за неё в надежде утихомирить бурю эмоций. Не зная, что делать Клацирия начала дергать цепь Борлена, надеясь выдернуть, сломать её. Слёзы падали на пол, сопли вырывались вместе со всхлипами. Она не могла ожидать такого, не была готова. Да и как к такому можно приготовиться. Дверь вылетела от удара ногой сильного Пелагора.

Красное от ярости лицо, безумные глаза рыскали по всюду, обыскивая каждый уголок. Твёрдой поступью, наполненный злостью он двинулся в сторону Клацирии. Шелка попыталась его остановить, хотя бы задержать, схватив за руку и начав тянуть назад. Мощным толчком Пелагор отправил её в стену, от падения её тела зазвенела цепь. Клацирия с каждым его шагом отступала всё глубже в угол, словно мышка, прячущаяся в свою нору от паука.

– Дрань мелкая, сначала умотала, а теперь приперлась, нацепив на себя какую-то хрень! – Брызжа слюной сквозь корявые зубы, он уже схватился за палку.

И вот, когда до неё осталось всего ничего, а сама она прижалась к стенке, Корус нанёс удар по голове рыцаря. Никто и не заметил, как он прокрался и более того подошёл к нему так близко. Тело Пелагора упало на кучку сена без сознания.

– Смотри-ка, я вовремя! – Корус запыхался, видимо бежал сюда. – Вставай и хватить плакать уже, всё нормально.

Сняв оковы с братьев, благодаря ключу, который был на поясе Пелагора, они пошли на выход. Лукко не мог ходить, так что его на себе нёс артист, закинув на плечо, а Борлен ковылял, опираясь на Клацирию. Шелка была в порядке, всего лишь лёгкий ушиб, но Корус помог ей подняться, несмотря на груз. Пока они находились в зале Клацирия на минуту поднялась в покои рыцаря, стащив небольшой мешочек с монетами. Она заприметила его ещё тогда, в первый раз очутившись в комнате, просто не могла добраться.

Люди косо смотрели на них, перешептывались и оборачивались. Не далёк час как стражи порядка примчатся по чей-то наводке, а далеко в таком положении не убежишь. Минуя улицы, набитые людьми, снова шагая по переулкам с крысами неожиданно встретился один из стражей. Все застыли, Корус занеся одну руку за спину показывал пальцем в лево, там находилась повозка, дорога в новый дом. Артист неожиданно для всех возвёл стену огня перед лицом стражника, не ожидавшего такого поворота, Клацирия и Борлен быстро зашагали по плану, а Корус побежал в другую сторону, специально мелькнув перед противником, привлекая к себе внимание.

В спину слышались приказы остановиться, но это было бы глупо вот так попасться. Бежать стало тяжело, дыхание затруднялось ещё чуть-чуть и нагонят. Узкие стены заканчивались дальше только выход, если не остановить преследование сейчас, то шансов потом уже не будет. С такими мыслями Корус мигом создал небольшую змею, на подобии той, что дала ему силу. Стражник остановился, ведь защитница приняла стойку для нападения. Сама она не была опасна для того, кто был в доспехах, развеялась бы при первом ударе просто нагрев латы, но страх, который она внушает, способен помочь даже против самых защищенных.

Корус положил тело мальчика в проезжающую повозку, набитую мешками и сеном, которая направлялась из города. Необдуманный поступок, но даже это защитит мальчика больше, чем нести его в убежище, где могут накрыть всех. Повозка удалялась, а сам артист с новыми силами помчался домой, сбросив с себя преследование.

Пропотевшая, совсем измученная Оникс лежала на натянутой ткани. Затруднённое дыхание с перерывами на проглатывание слюни, которое было для неё мучительным, ведь горло внутри пересохло. Она не спала, но и встать просто не в силах, глаза болели с каждым движением, от каждого источника света, лучше их держать совсем закрытыми или не двигать. Тело исхудало ещё больше. Клацирия и Борлен сидели на полу рядом с Оникс. Клацирия успокоилась уже не плакала и не истерила, головная боль прошла, осталось только жалость к больной. Борлен уснул на спасительнице, прижавшись к её животу. Дверь тихонько открылась, осторожными шагами, чтобы не шуметь вошёл Корус.