Надрыв в голосе Ллойда заставил меня удивленно распахнуть глаза и надолго замолчать, давая парню прийти в себя. Он сжал кулаки и выглядел при этом так, словно сжимает чью-то шею, а скрывшееся за вершинами Пограничных гор солнце добавило облику Ллойда еще большей мрачности.

— Почему ты так стремишься на Олимп? — спросила я, наконец, нарушая тягостную тишину.

— Каждый хранитель, попадая в Храм, проходит особый обряд инициации под присмотром наставника и ректора. Аврелиан посвящает нас в тайны хранителей, рассказывает об устройстве Поднебесной и показывает долину, горы и далекий Олимп. Мы видим лишь его вершины, спрятанные в золотых облаках, улавливаем отдаленное свечение дворцовых стен и куполов, драгоценных шпилей, взмывающих к самым небесам. Мы — всего лишь наблюдатели, которые отпили из божественного кубка нектар, чтобы получить возможность жить дальше, служить тем, кто никогда не покажется нам на глаза. Разве это справедливо? — спросил Ллойд, переводя на меня тяжелый взгляд, от которого делалось немного не по себе.

— Хранители призваны оберегать жизни людей… существ, созданных высшими, — поправилась я, — разве это не самое великое счастье?

— Счастье? — Ллойд как-то нелепо запрокинул голову назад, едва не ударяясь затылком о перила, и засмеялся, издавая пронзительные звуки, больше похожие на гортанные рыдания. — Я рожден демоном, Арина, счастье для меня в том, чтобы причинять боль другим существам.

— Что? — я ошарашено вытаращила глаза и машинально обхватила руками колени, подтягивая их к самому подбородку. — Но… разве ты помнишь, кем был в прошлой жизни? Разве хранителям не стирают память, чтобы они не мучились воспоминаниями?

— Стирают, — с усмешкой ответил Ллойд, снова дергая головой и откидывая платиновую челку с лица.

Теперь я видела, что его острые скулы и хищный взгляд стальных глаз гораздо больше напоминает облик падших ангелов, изображенных на холстах множества картин, развешанных в галереях Храма, нежели лица хранителей, вошедших в историю Поднебесной. Высокий, худой, но сильный, Ллойд сейчас наводил на меня ужас, и я не смела двинуться с места, слушая его историю. Историю рождения и смерти юного демона, который не желал становиться хранителем.

— Мой мир создатели Ирида и Дарко — высшие боги, наделенные тьмой и светом. Они предпочли даровать существам, населяющим их мир, темную магию, могущественную, необузданную и яростную. Только правители Межмирья способные на такое: создать существ, наделенных безграничными возможностями. — Хмыкнул Ллойд, глядя на свои подрагивающие от нервного напряжения пальцы. — Это и стало причиной того, что я не забыл о прошлой жизни. Я гораздо сильнее остальных хранителей и, — Ллойд посмотрел на меня с прищуром, — и гораздо опаснее. Я родился с искрой бога, и умер, чтобы стать хранителем, но разве я этого хотел?

Я медленно кивнула головой, словно показывая, что внимательно слушаю. Что-то мне подсказывало, что Ллойду необходимо выговориться, но я пока не понимала, почему он открывается именно мне, и это пугало. По-настоящему пугало, потому что во всех книгах про маньяков, прочитанных мною в прошлой жизни, именно такими исповедями и заканчивались жизни жертв.

— Если Злата и Аврелиан создали демонов, магов и эльфов, распределив силу между тремя расами, то Ирида и Дарко вложили всю мощь только в нас — демонов. Я помню свое прошлое, помню свой мир, и никакая сила светлых не способна уничтожить мои воспоминания, потому что я — другой. Своей божественной искрой я обязан падшим, и темнота во мне стократ сильнее, чем свет.

— Это ты сварил то зелье, которым пытались отравить Ахорна? Но зачем, Ллойд? — спрашивала я, уверенная в том, что именно Ллойд покушался на боевика.

Парень так пристально смотрел на меня в ответ, что я нервно дернулась и оглянулась. Если он захочет сбросить меня с балкона прямо сейчас, но никто не успеет помочь, а действия Ллойда, скорее всего, останутся безнаказанными. Это он пригласил меня прогуляться, выбрав ту часть Храма, в которую редко кто заходит. Уверена, на этом балконе лежит вековая пыль, потому что о его существовании давным-давно позабыли.

— Нет, я думал, что это ты, — ответил Ллойд, наконец, зловеще растягивая губы только с одной стороны, отчего ямочка на его левой щеке стала глубже. Это дикое несоответствие холодного взгляда серых глаз и обаятельной полуулыбки рождало морозные мурашки, пробегающие по спине. Если до сегодняшнего дня я стремилась к общению с Ллойдом, то отныне дала себе клятву, что больше не останусь с ним наедине никогда. Если вообще выживу.

— Не ты, — глухо ответила я, пряча глаза и не веря ни единому слову Ллойда.

Он встретился мне ночью на территории Поднебесной накануне несчастного случая, разве это не частичное доказательство его вины?

— Не думай, что я каждого привожу сюда, чтобы поделиться с ним своим прошлым, это не так, — сказал Ллойд, протягивая руку и нежно лаская ткань мантии. В том месте, где его пальцы особенно сильно надавливали на кожу, неприятно покалывало, но я натужно улыбалась и не дергалась, стараясь не злить хранителя. Кхм, бывшего демона.

— Как сильный демон в прошлом, я продолжаю чувствовать эмоции хранителей, более слабых существ, и с легкостью читаю их мысли, — откровенничал со мной Ллойд, завораживая низким голосом и пристальным взглядом, в котором разливалось холодное стальное пламя преисподней. — Одна ты закрыта, запечатана от моего внутреннего взора. И это притягивает, — закончил он жарким шепотом.

А в моей голове набатом звучало: «Ты — его жертва!»

— Ллойд, во мне нет ничего интересного! — тряхнула я головой, отгоняя неприятные мысли и неестественно смеясь. Его пальцы застыли на кромке мантии, еще миллиметр, и коснуться кожи. — Я замерзла, давай уйдем отсюда.

Говорят, что такими фразами жертва приближает свой конец, но опустившаяся на Поднебесье ночь совсем не добавляла мне сил, и крохи здравого смысла, что еще теплились в голове, растворились в массе панического хаоса, который нагонял на меня Ллойд.

— Арина, — Ллойд с легкостью и грацией хищника поднялся на ноги, — ты мне интересна.

Его признание звучало, как приговор, а не как романтическое объяснение перед лицом своей возлюбленной. Боюсь, что подобным тоном маньяки говорят своей жертве, что им осталось жить всего нечего.

Он несильно потянул меня за запястье, которое сжал гибкими прохладными пальцами, и я невольно поднялась вслед за ним. Ллойд сделал шаг вперед и заключил меня в свои объятия, а я стояла, задрав голову и боясь шевельнуться. Такой высокий — выше любого мужчины, которого я встречала в Храме, и при этом невероятно сильный, он мог бы совладать со мной без особых усилий.

— Такую хрупкую девушку нужно беречь от внешнего мира, — прошептал Ллойд, наклоняясь прямо к моему уху и обжигая шею дыханием. — Ты не находишь?

Если бы я и хотела ответить, то страх, сковавший меня сейчас по рукам и ногам, не дал бы сделать этого, поэтому я просто кивнула. По принципу, что с маньяками лучше соглашаться.

Ллойд аккуратно взял меня пальцами за подбородок и приподнял мое лицо вверх, заглядывая своими стальными глазами прямо в душу.

— Арина, — прошептал он, наклоняясь. Я приготовилась к поцелую, от которого кровь стынет в жилах, но тут нас прервали. Голос Аврелиана — желчный и раздраженный — звучал для меня песнью ангелов, сошедших с небес на землю. Я едва не расплакалась от облегчения, разглядев слева от нас фигуру ректора, закутанного в белоснежную мантию с вышивкой. Даже в сумерках его драгоценный обруч светился, разгоняя тьму, царящую на балконе.

— Как хорошо вы здесь устроились, и дождь не помеха.

Только сейчас я ощутила на лице холодные капли дождя, удивленно вытирая их тыльной стороной ладони.

«Неужели настолько испугалась Ллойда, что не замечала ничего вокруг себя?»

— Мы наблюдали за архангелами, — спокойно ответил Аврелиану Ллойд, и ректор хмыкнул, указывая на пустую Венценосную башню.

— Боюсь, что обряд давно закончился, и кристалл, созданные адептами, помог Ахорну вернуться к жизни, — сообщил Аврелиан, не сводя с Ллойда пристального взгляда.