— Нет, конечно. — Улыбаюсь ей в ответ.

Лёва и Анюта уже свои для нас с Ленусиком. Дочь тоже только «за», что у неё появилась подруга. Почти сестра.

— Папке я еды наготовила, на завтра хватит.

— Он же сам отлично готовит. — Удивляюсь я замечанию Ани.

— Так у него там нехватка врачей. Работает и за себя, и за того парня… Даже ночную смену вынужден брать. Там уж ему не до готовки.

— Что же ты не сказала? — Волнуюсь я. — У нас еды навалом. А он там голодный. Завтра захватишь, в обед ему на работу занесешь. Ему, наверное, даже в кафе сбегать некогда.

Аня корчит смешную недовольную рожицу.

— Может вы сами?

Сама? Ну можно, конечно… Но нет. Я пока не готова.

— Мне к заседанию готовиться надо. — Отмазываюсь я. И уже более строго. — Отнесешь обед отцу, хорошо?

— Ладно. — Нехотя соглашается Анюта.

Выключаю свет. Закрываю кабинет на ключ.

Из здания конторы выходим вместе с Анютой. Обсуждаем, что приготовить на ужин. Аня на своей машине. Я на своей. Поэтому задерживаемся у входа, чтобы договорить, а потом разойтись в разные стороны стоянки.

И только мы разворачиваемся, как путь нам преграждает чёрный внедорожник с номерам другой области. Из машины выходят двое мужчин.

И чует моя пятая точка, что они из лиги не очень хороших парней. Как минимум, их наколки на пальцах рук говорят именно об этом.

— Морозова Ирина Сергеевна?

— Да, это я. — Осторожно отвечаю.

— Присаживайтесь, прокатимся. С вами хочет поговорить уважаемый человек. — Мужчина кивает на свой джип.

— Пусть этот человек приходит официально в мой офис в рабочее время, там и поговорим. — Настораживаюсь ещё больше я.

— Нет, он не может светиться. Нужна… как это… конфиденциальная консультация.

И судя по тону речь пойдёт совсем не о консультации.

С такими историями я ещё не сталкивалась. И как любой нормальный человек, пугаюсь этих амбалов и их беспредельных возможностей.

— Может позвонить в полицию? — Подаёт голос Анюта.

— Это кто? — Интересуется мужчина, сразу переключаясь на девушку.

Твою же мать! Только девчонку не хватало под удар подставить. Соображай, Морозова!

— Уборщица наша. Жаловалась на маленькую зарплату. — И уже Анюте. — Вы идите. Я сама разберусь. А про вашу зарплату завтра поговорим.

И выразительно смотрю ей в глаза.

Анюта замешкавшись всё же уходит. Минус одна проблема. Теперь надо спасаться самой.

— Присаживайтесь. — Повторяет, стоящий ближе всего ко мне, мужчина и открывает заднюю пассажирскую дверь.

— Нет. Я не хочу никуда с вами ехать. — Делаю маленький шаг назад. — Если вашему боссу нужно, пусть найдёт более людный и безопасный способ со мной побеседовать.

Но уйти не удаётся. Меня грубо хватают за предплечье и запихивают в машину.

— Что вы себе позволяете? Согласно статье сто двадцать шесть УК РФ, похищение человека наказывается лишением свободы до пяти лет. На нары захотелось?

Сердце от страха бьётся где-то в горле. Руки леденеют.

Меня толкают на кожаное сиденье и закрывают дверцу. Машина почти сразу трогается.

Внутри всё превращается в камень. Что бы эти амбалы не решили со мной сделать, мне с ними не справиться. Как же тогда быть?

Телефон.

Нащупываю в сумке телефон. Включаю экран, но набрать никого не успеваю.

В салоне включается слабая подсветка, и я сразу понимаю, почему до этого было так темно. Окна закрыты чёрными шторками.

А по левую руку рядом со мной сидит мужчина средних лет. Примерно моего возраста. Может на пару-тройку лет моложе.

— Я бы не стал на вашем месте никуда звонить, Ирина Сергеевна. Мы вас не похищаем. Просто покатаемся. Поговорим.

— Я согласия на разговор не давала. — Едва сдерживая дрожь в голосе, проговариваю я. — И кто вы такой?

Отвечаю, продолжая сжимать в ладони телефон.

Но у меня его вежливо забирают и отключают, кладя рядом на сиденье экраном вниз.

— Имя — Горинов Виталий Александрович — вам о чём-нибудь говорит?

Говорит. Ещё как говорит.

— Вы же должны быть в колонии. Отбывать срок, назначенный судом.

— А я сижу… для всех. — Улыбается мужчина. А улыбка и глаза злые. — Вы знаете, что все мужчины в одной робе и постриженные под ноль — на одно лицо. Подобрать похожего на меня было несложно. А за деньги люди согласны на что угодно. Даже чалиться весь срок за другого. Мне просто нельзя отсвечивать и пользоваться своими документами. А так, живу, как все.

И мне уже становится не по себе. Этот человек не знает границ. Не признаёт законов. Наказание для него лишь помеха, от которой легко отмахнуться.

— Что вам от меня нужно?

— Хочу вернуть жену.

— Я тут причем?

— Мне нужно, чтобы ты отыграла всё назад. Никакого развода.

Вот оно что…

— Ваша жена в своём праве. Ей ваше согласие не нужно. Закон на её стороне.

— Я для неё и закон, и судья. — Наклоняется ко мне Горинов, проговаривая слова с ненавистью в голосе.

— Если вас что-то не устраивает, обсуждайте с женой. Моё дело — подготовка документов и подача их в суд. Работа выполнена. Дальше от меня ничего не зависит.

— Очень хорошо. А где она?

— Что, простите?

— Где моя жена, Ирина Сергеевна? Вы-то уж должны знать.

— Понятия не имею. На встречу она сама приходила. А сейчас — откуда мне знать? В нашем общении нет нужды. Решение суда она получит на электронную почту. Это дело для меня закрыто.

— Вы же как её адвокат можете забрать заявление?

Могу. Но знать ему об этом необязательно.

— Не могу. У меня нет таких прав. Только заявитель. Я лишь оформила всё юридически грамотно. Моё дело маленькое.

— Вот, значит, как… — Спокойно произносит мужчина.

И стоит мне выдохнуть, как меня больно хватают за запястье.

— А ты красивая, Ирина Сергеевна. Интересно, дочка в тебя пошла? Если меня разведут, женюсь на твоей дочери.

— В-вы мне уг-грожаете? — Заикаясь, спрашиваю я.

— Предупреждаю.

— У вас слишком хлипкое положение, чтобы делать такие громкие заявления. Если со мной или моей семьёй что-то случится, вас найдут. И тогда срок увеличится. И подмену вам уже никто не обеспечит — дураков нет, чтобы свои насиженные места терять.

— Ты бы не рыпалась, адвокатша. — Хватает меня больно за запястье и силой наклоняет к себе.

— Отпустите.

— Найди способ вернуть всё назад. Иначе разговор будет не таким добрым…

— Документы в суде. Отозвать их может только ваша жена. А может суд откажет в разводе по какой-то причине.

— По какой?

— Откуда мне знать. Вам виднее, какие у вас могут быть нерешенные спорные вопросы.

Со слов Гориновой их нет. Надеюсь, мне удастся заболтать её мужа и дать себе время обдумать, как действовать.

— Выпустите меня.

— Да кто тебя держит?

И меня отпихивают, как ненужную вещь.

Рвано выдыхаю. Меня трясёт, как в лихорадке.

Мужчина отдаёт приказ водителю остановить. И как только распахивается дверца с моей стороны, я хватаю телефон с сиденья и вываливаюсь из машины, унося поскорее ноги подальше от этих уголовников.

После нескольких поворотов оглядываюсь и, никого не увидев, стараюсь успокоиться. Но получается слабо. По щекам текут слёзы. Мне холодно, даже не смотря на тёплое пальто.

Меня высадили недалеко от моей квартиры. Остаётся пройти несколько домов, и я оказываюсь в нашем дворе.

Подниматься домой не спешу. Не хочу пугать девочек. Но Аню предупредить надо. Иду на детскую площадку. Уже темно. Двор пуст. Лишь уличные фонари откидывают тусклый свет на детские качели.

Сажусь на одну. Тихонько отталкиваюсь ногами, раскачивая себя. Достаю из кармане телефон и включаю.

Сыпется куча пропущенных. Я на них даже не смотрю, сразу нахожу телефон Анюты.

Звонить не решаюсь, голосу своему я пока не доверяю.

Пишу сообщение: «Анют, я в порядке. Около дома. Скоро буду».

Набираю Горинову. Мне нужно понять, чего можно ожидать от её почти бывшего мужа. Но абонент, больше не абонент.