- Посмотрим. И тебе ещё нужно выплатить долг сержанту, - вспомнил Йозеф. – Ты как будешь отдавать? Деньгами или сразу приведёшь?

- Да не сношай мозг с этим. Сегодня он я просрал в споре, завтра он мне что-нить проиграет. Знаешь, у нас с ним эти тёрки уже три года. Он тогда капралом ходил, а я только солдатом стал, - Румо перепрыгнул через небольшую траншею, незнамо зачем вырытую, - как мы в первый поспорили.

- И на что вы в первый раз поставили?

- Да на то, что АКашник старый разлетится. А он отработал хорошо, не полетел. Ты знаешь что он мне просрал?

- Тоже… женщин?

- Да что ты на язык такой чистоплюй? – поморщился мужик. – Шлюх он мне просрал, шлюх. Но Дьяко потом быстро отыгрался. Я ошибся, не просчитал, как сильно жахнет арта. А она как херанула, что склад то накрыли.

- Мда, - Йозеф подумал, сколько споров могло между ними быть, видимо они спорили по всем поводам, которым только можно, а ставка всегда оставалась неизменной. В этом безумном сумасшедшем и жестоком мире такие маленькие личные явления помогают выжить, не сойти с ума.

- Знаешь, когда я стал капралом, то мы бухали два дня подряд и пили всё, что может гореть, - напомнил Румо о возможности выпить за чужой счёт.

- Ну ладно, собери наших вечером в баре. Посидим. Пиво за мой счёт.

- Вот молодец, - ударил в плечо паренька Румо. – Да хрен его знает, - махнул наёмник. – Наши патроны приняли новый контракт. Был в штабе, поговаривают, что будем выбивать засранцев на юге.

- Ну, хорошо, - кивнул Йозеф. – До вечера.

- Бывай, хиляк.

Италиец продолжил идти. Ему нужно вернуться в казарму, чтобы отдать документы командиру роты о назначении. Штаб подразделения внесёт все изменения во внутренние бумаги. Обычная бюрократия, которую нужно соблюсти.

Парень вильнул с плаца на небольшую дорожку. Вода и время размыли асфальт и теперь она больше походит на тропинку, где ещё виднеются серые остатки полотна. Юноша быстро свернул и оказался на широкой дороге, ведущей к чреде покошенных четырёхэтажных зданий. Казармы подразделений располагались в ряд, окружённые хлипким деревянным ограждением, а также низкой порослью кустов. Окна представляли собой сочетание пластика и стекла – где как, небольшие дыры и пробоины латались досками и фанерой, а иногда даже и кирпичами, производство и закупку которых удалось наладить кое-как.

Рекрут вошёл на лестницу, как до ушей долетел звук молитвы. Повернувшись, он увидел, как в углу, положив два старых сенсорных телефона на бак с водой, что-то читал техноязычнык из соседней роты:

- Да святится экран твой, да прибудет неоновая благодать со мной. Твои механизмы и твои импульсы да направят меня в час нужды, - его губы страстно припали к устройствам.

Паренёк в звании солдата нацепил их на грудь, приколов к серо-чёрному камуфляжному кителю на манер святынь… для него они и были самыми настоящими иконами, олицетворением духов механизмов.

«Как люди могут покланяться этому?» - спросил Йозеф, не находя ответа. В мире павшей цивилизации количество религий, культов и верований не поддаётся исчислению. Конечно, остаётся множество тех, кто ещё верит в Единого Бога, но этой вере приходится делить место под солнцем с поклонниками старых богов, культистами новых представлений, почитателями философий и идей, которые формировались в условиях самого крупного кризиса в истории человечества.

Кулак постучал в металлическую дверь, звон с гулким эхом разнёсся по всему третьему этажу. На чёрной поверхности проглядывалась выцветшая надпись белой краской – «вторая рота»

- Фамилия, звание! – раздался голос из небольшой звуковой решётки над дверью.

- Йозеф Ди’Андорр, рекрут!

Ритмичные щелчки и звучание ржавых механизмов обозначили открытие замка. Парень ощутил неприятный холод от ручки. Потянув её, он отворил массивную преграду и прыгнул через порог.

Нога ступила на линолеум. Бежевое полотно практически полностью потеряло свет за долгие года использования, на нём блестят стальные скобы, стягивающие порезы и заплатки. Новые куски усеяли множественные участки, покрывая множество дыр. Повернув голову, он увидел, как высокий рослый мужик с тремя серебряными квадратами на плече и неполевой одежде, перед строем парней кричит и матерится:

- Уроды и ублюдки, сколько я вам говорил, чтобы вы не засирали расположение роты, - правая рука, издав механический звук занеслась, чтобы ударить юнца, но стальные спицоообразные пальцы, сжатые в кулак, остановились в паре сантиметров от испуганного лица. – Вы – убогая десятка младших рекрутов, которая не может даже с чистотой совладать. И вы ещё суки рвётесь в бой? Пока я не скажу, вы будете до окончания контрактов толчки драить и на подсосе у солдат быть. Я ясно выражаюсь?

- Да, господин майор-маршал, - покорно произнесли юнцы.

- Так, мальчики, сейчас поджимаете свои гузки, берёте инструмент и идёте драить толчки. После чего берёте пушки, ваш комотделения обеспечит вам стрельбы. Если не обосрётесь, то может быть, вас вскоре повысят до рекрутов, и тогда нюхнёте пороху по-взрослому.

- Да, господин майор-маршал.

- Вон, - механические пальцы указали на Йозефа, тот вздрогнул, встал по стойке смирно, – ваш собрат уже воюет и, причём успешно. Да, гаврик?

- Так точно, господин майор-маршал, - кивнул старший рекрут, страшась даже шелохнуться; их квартирмейстер – мужик суровый, этакая «большая мамочка», которая следит за всеми рекрутами и солдатами роты, предводитель сержантов. Он определяет внешний вид в небоевое время, следит за чистотой и раздаёт пинки тем, кто плевать хотел на порядок и чистоту. И лучше с ним дружить, ибо он и главный собственник – вся одежда, пайки, некоторая амуниция и многие другие радости службы находятся в его распоряжении. И только попади ему в немилость, быстро лишишься всего этого.

- Вот вам нужно на кого ровняться, суслики, - маршал отмахнулся ладонью. – Иди, тебя ждёт Кемирр.

- Есть, - поклонился парень и быстро зашагал дальше.

Пройдя мимо солдата из суточного наряда, чинящего какой-то светильник из старых времён – обычную лампу накаливания с обожуром, Йозеф приостановился, ещё раз взглянув на новобранцев. Наёмники этой Компании хоть и были ребятами отчаянными, они не кидали необстрелянных юнцов в горнило битвы, в мясорубки и бойни, несмотря на желания армейских командиров и генералов. Йозефу дали сразу рекрута только потому, что он служил в местной полиции, знал, как обращаться с оружием и понимал основы военной службы. Остальным парням и девушкам, которые были с улицы, предписывается пройти месячный курс подготовки, прежде чем отправить в бой.

Конечно, есть колоссальные наёмные полки, бригады и целые корпуса наёмников, которые промышляют тем, что готовы отправить целые батальоны новобранцев в расход. Но такие соединения больше состоят из банд и группировок, которые быстро собираются и ещё быстрее распадаются. Страшнее всего, что и армия Ковенанта так же промышляет тем, что молодых солдат-срочников отправляет на бой практически без подготовки и без снаряжения. Ещё вчера паренёк мог мыть полы, призванный как неделю, а завтра уже штурмовал деревню, которую захватили сектанты, технодикари или разбойники. Учитывая, что в условиях вечного кризиса, это норма, срочники быстро становились обстрелянными.

Йозеф отбросил мысли. Он, утерев пот со лба, подошёл к белой покоцанной двери, на которой прибита серая табличка – «командир роты». Он осторожно, стараясь не нарушить покоя офицера и не разбить до конца рыхлую дверь, ударил костяшками по ней.

- Войдите!

Он слегка приоткрыл дверь и тихо просочился, словно тень. Внутри помещение хоть и блестело изыском роскоши из былых времён, но всё так же дышало разрухой. Под ногами хоть и более новый, но множество раз перешитый линолеум. Тут есть и пара шкафов с книгами, но они все ободранные, исцарапанные и проеденные насекомыми, веющие сырости. А книги внутри больше для вида – возьми их в руки, и они рассыплются от старости. Сводный стол капитана представлял несколько составленных старых школьных парт в Т-образной форме.