Помог и дед, забравший внука в то лето в поездки по стране. А когда Гарин вернулся в конце августа к школе, хулиган этот уже был на учете в детской комнате милиции, и все родители шугали своих чад от него, как от чумного.
Школа карате оказалась весьма редкого стиля Вадо-рю20. Среди популярных школ Шото-кан и Кёкусинкай, этот смотрелся как танго или вальс среди рок-н-ролла.
Георгий несколько недель пытался совмещать занятия самбо и карате, но потом извинился перед тренером самбо и окончательно перешел в Вадо-рю.
Он не забывал заниматься гитарой. Все дни его были расписаны так, что на безделие времени не оставалось.
Конечно, Гарин играл и классические партии и «Дым над водой», никогда не «опускаясь» до дворовых песен.
Папа категорически запрещал» эту вульгарщину», а мама, слыша характерный хрип из окон во дворе, морщилась, будто жевала лимон со шкуркой, ее тонкая искусствоведческая натура, наслаждавшаяся Гайдном, Вивальди, Моцартом и Бахом, гитару допускала в свои нежные розовые ушки только в исполнении Пако де Лусия21.
Она не понимала прелести бардовской и дворовой песни, считая все это пошлостью и андеграундом.
Благосклонно папа отнесся к Окуджаве, Визбору и Городницкому. «Это можно, – говорил он, – это достойные люди, ученые, журналисты. Хотя их песни я бы тоже не называл искусством»!
Гарин не пробовал делить свой мир на два, нарушая заповеди родителей. Он тоже не стал фанатом «блатняка», как называл эти песни отец, но военные песни Высоцкого чудесным образом наложились на военные истории деда Рудольфа, отчего стали проникать в душу и вызывали слезы восторга, но это была реакция конечно не на музыку из трех аккордов, а на необычно глубокие стихи Владимира Высоцкого, как поэта.
Тренируя пальцы в струнном переборе, Жора опасался испортить вкус бренчанием.
В десятом классе у Гарина появилась Наташа Яковлева.
С ней он в городе патрулировал район в ДНД. Им не хватало общения на тренировках, и поговорить удавалось только вечерами во время патруля в «добровольной народной дружине».
Родители о его патруле не знали, полагая, что Жора просто гуляет с девушкой, а не охраняет покой мирных граждан.
Наташа его к себе никогда не приглашала, он не набивался.
Они даже не целовались. Иногда он брал ее за руку, отмечая характерные мозоли на костяшках, ему нравилось обнимать ее на прощание, ощущая через ткань платья ее жилистое тренированное тело.
Он не знал, чем она еще занимается и где работает или учится.
Она никогда не говорила Жоре о своем отце, а он стеснялся спрашивать.
Она была старше его года на два или три, но из-за невысокого роста, веснушек и мальчишеской фигуры почти без бюста, выглядела, как его сверстница – подросток.
А потом Наташу убили. Ночью, по подлому.
Это случилось через два дня после того, как Гарин с нею лишился невинности.
Тот день сохранился в памяти на всю жизнь, как день негаданных чудес.
Очнулся Жорик, когда Наташа оделась и, поцеловав его в опухшие губы, простилась, напомнив, что ему надо принять душ, одеться и убрать постель, а то взрослые не поймут. Или наоборот – все поймут. А это ни к чему.
Она попрощалась, он ее не проводил. Придя в себя, Жора сделал все, как сказала подруга. Он не думал о своей потерянной невинности. Теперь было чем гордиться. Но все происшедшее, им воспринималось, словно чудесный сон. Стал ли он после этого мужчиной? Вероятно. То, что мировосприятие существенно изменилось – это точно.
Счастливый от воспоминания нежданного приключения он завалился на диван с любимой книгой академика и кардиохирурга Николая Амосова «Мысли и сердце».
Телефона у Наташи не было. Он рассчитывал встретиться с ней через два дня на тренировке, но она не пришла.
Два часа Георгий выполнял все задания тренера, недоумевая, что могло случиться?
Наташа иногда пропускала тренировки, но почему-то именно сейчас, когда она пообещала встретиться – Жору отсутствие подруги встревожило. Так не должно было случиться. Она бы не пообещала, еслт бы не могла прийти. Значит, она не планировала пропустить тренировку и встречу с ним.
В раздевалке, пока он судорожно убирал в сумку кимоно, завязывал дрожащими руками шнурки, к нему подошел тренер.
– Хочешь бежать к ней? – спросил тренер, – я знаю, вы дружили.
Георгий кивнул, он не обратил внимания, что тренер сказал «дружили».
– Не ходи, – сказал тренер, – Наташа умерла. Вчера… правильнее сказать, ее убили.
В голове у Гарина зашумело, стены раздевалки стали кривиться, и слова тренера доносились до него словно через вату.
Или как под водой слышно происходящее снаружи.
– Как это? – он действительно не понимал. Не может молодая девушка взять и умереть.– Как это? Мы с ней позавчера виделись, разговаривали.
Он чуть не признался, что она была у него в гостях и чем они занимались.
– Ее убили. – повторил тренер, – Я не знаю подробности. Приходила ее мама. Наташа возвращалась вечером с работы, не дождавшись ее, мать пошла встречать и нашла мертвой в кустах в палисаднике. Кто-то ударил трубой по голове. Лицо изуродовали. Сегодня вскрытие. Не ходи. Милиция расследует это дело. Их найдут. Обязательно.
Гарин сидел в раздевалке больше часа, зажав уши руками. Он никак не мог поверить в сказанное тренером. Это не могло быть. Он не плакал. Сидел, пока за ним не пришел отец. Несколько раз заглядывал школьный сторож и уходил, убедившись, что в зале еще есть люди. О чем между собой говорили старшие?
Тренер перехватил отца и объяснил причину состояния мальчика. Мужчинам достало тактичности, чтобы понять шок подростка, переживающего первую неожиданную потерю друга.
Отец посидел рядом, потом повел его домой, по пути объясняя что-то, но Георгий его не слышал, хотя и был благодарен за участие. Голос отца звучал, как шум льющейся воды, при этом внутренняя дрожь успокаивалась. Он только повторял и повторял первую строфу стихотворения К. Симонова «Смерть друга»:
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет…
Дальше он не помнил, он вообще не учил этого стиха, однажды, листая книгу прочел и все.
Через два дня он ушел с уроков, предупредив, что едет на похороны. Классная отпустила, напомнив, что грядет четвертная контрольная по математике. Впрочем, она была уверена, что Гарин свою четверку возьмет. Этот ученик у нее не вызывал беспокойства. Хороший мальчик, правильный. Макулатуру собирает, в делах класса участвует, учится хорошо, с дурной компанией не имеет дел.
Родители не узнали об интимной встрече сына с подругой.
Возраст его не случайно называли «нежным», и они старались, как возможно, отвлечь сына от мрачных мыслей.
Отец Гарин после похорон Наташи сказал жене и деду:
– Мужчины, это выжившие мальчики. Процент суицидов среди подростков высок в любом обществе. Надо что-то делать. Чем бы его занять?
– Если он не поступит в институт, – сказала мама, – его займет военкомат. Я очень боюсь этого. Из Афганистана везут гробы, Саша! Об этом не сообщают в газетах, но вы сходи́те на кладбища – полно могил молодых солдат и офицеров! Он совсем не думает о поступлении в институт! А может быть его познакомить с опытной женщиной? Ему пора становится мужчиной? Что скажете?
От этой идеи у деда и мужа отвалились челюсти. А ведь, правда. Парень в самом соку. Сейчас его затащит в постель какая-нибудь одноклассница и готово – ждите внука!
Реализовать мамину идею не успели. Георгий сдал выпускные экзамены с одной четверкой и похвальной грамотой. Медаль получить не вышло.
Пришлось поступать, используя, что есть. Он – везучий. Значит, и сейчас повезет.
С выбором профессии Гарин определился еще в конце девятого класса и весь последний школьный год посвятил подготовке по химии и биологии. Физику он знал неплохо, а сочинения лучше его в классе, возможно, писали только подружки-отличницы Ирочка Гатаулина и Люба Коцина, но они готовились поступать на филологический, и по другому быть не могло.
