— Тогда действуйте, Капитолина Сидоровна! — согласилась я и вдобавок наябедничала ей о стенгазете и отрыве работников от производства, максимально сгустив краски, — если нужна будет моя поддержка и помощь — говорите. Мы же общую работу с вами делаем.

В общем, расстались мы с нею взаимно довольными друг другом.

Домой я вернулась в прекрасном расположении духа и сразу попала под оханья Риммы Марковны.

— Лида! — возмущенно запричитала она, — ну почему ты раньше не сказала, что будет такой гость? Я же рыбу-фиш сделать не успею!

— Это ужасно, — с невозмутимым видом сказала я и пошла мыть руки, — может, сказать ему, пусть не приходит, раз так?

— Да ты что⁈ — не поняла моего юмора Римма Марковна, — я, конечно, толстолобика нафаршировала, но лучше бы рыба-фиш была.

— Кошмар, людей стыдно, — смеясь про себя, согласилась я, вытирая руки полотенцем, — что он теперь о нас подумает?

— Ну я сделала рагу из кролика, котлеты, голубцы и бризоли.

— И это всё?

— Ещё салат «Оливье», — расстроенно произнесла старушка.

— Даже и не знаю, — грустно вздохнула я.

— А я придумала! — внезапно решила Римма Марковна, — я ещё блинчиков с мясом сделаю!

— Ну хоть что-то, — покивала я, стараясь не рассмеяться.

Блин, обожаю её!

Стол накрыли «как для гостей», то есть не на кухне, как обычно, а в моей комнате. Комната Риммы Марковны со Светкой была побольше, но там стояло две кровати. Поэтому раздвинули стол у меня.

Римма Марковна накрыла его кипенно-белой льняной скатертью с вышитыми монограммами, сервировала злополучным Валеевским сервизом, достала дефицитные мельхиоровые столовые приборы. Стол ломился от еды и источал одуряющие ароматы.

Светку нарядили в новое платье, завязали бант, и она сидела, надувшись, потому что по телевизору должен был идти фильм «Дети капитана Гранта», а она вынуждена тут сидеть со скучными взрослыми.

— Ты чего надулась? — спросила я.

— А это обязательно, чтобы я тоже была? — возмущенно спросила она, — у меня дела вообще-то!

— Раз дела, значит, иди, — кивнула я и Светка радостно спрыгнула со стула.

Воровато оглянувшись, не видит ли Римма Марковна, она двумя пальцами стянула бутерброд со шпротами и торопливо сунула себе в рот почти целиком.

— Я уфш-шф-шфла, — с набитым ртом сообщила она мне.

— Иди, иди, — сказала я, — жаль только, что ты с дядей Леонидом не познакомишься. Это — лучший друг твоего папы и твой крёстный отец, между прочим.

От такой новости Светка чуть не подавилась. Могучим усилием проглотив бутерброд, она спросила:

— А как это понять — «крёстный отец»?

Объяснять ей о таинствах христианства было долго и не вовремя, поэтому я ограничилась кратким резюме:

— Это как запасной отец. Твой папа же умер. Теперь вот дядя Леонид будет тебе всегда помогать.

— Как добрая фея у Золушки?

— Именно так, — одобрила аналогию я, — только у Золушки это была крёстная мать, а дядя Леонид — твой крёстный отец.

Светка задумалась и торопливо влезла обратно на стул.

Смотреть «Дети капитана Гранта» ей явно расхотелось.

Леонид пришел ровно к семи. Он был в таком же дорогом импортном костюме, в белой рубашке и при галстуке. Мне он подарил букет гвоздик, а Римме Марковне — хризантемы:

— Извините, но роз не было, — чуть смущенно сказал он.

Светке достался большой плюшевый мишка. Даже не буду спрашивать, где он его смог достать в нашем городе за столь короткий период.

Мы чинно сидели за столом, ели и беседовали. Римма Марковна, хоть и прибеднялась передо мной, но расстаралась на славу. Вытащила из закромов всё, что было. Ну и надо отдать ей должное — готовила она не хуже шеф-повара из мишленовского ресторана.

— Попробуйте рыбку, Леонид, — с ослепительной улыбкой гостеприимно предлагала блюдо гостю Римма Марковна.

Она принарядилась по случаю: надела своё самое нарядное бархатное платье с жабо у ворота, приколола туда большую брошь из чешского стекла, которую мы-таки прикупили ей к шубе, в ушах у неё болтались массивные золотые серьги (даже не знала, что у неё есть такие), а на пальцах красовалось штук пять дутых золотых колец с искусственными рубинами и ещё какой-то блестящей хренью, символизирующей незамысловатый ассортимент советской ювелирки.

Во даёт! И где она всё это время так ловко прятала золото? Ведь ещё недавно она была бедней еврейского кота и носила старый халат поверх нового, чтобы на дольше хватило.

Ну ничего, гость уйдёт — разберусь. Нет, мне не нужны её украшения, я и в том мире не особо носила всю эту золотую бижутерию, хоть и выбор был, и средства, но это же дело принципа — как можно что-то скрывать друг от друга, если в одной семье живем?

В общем, меня это нехорошо смутило. Я аж посмотрела на Римму Марковну другими глазами.

— Дядя Леонид, а ты любишь котлеты? — сказала Светка для храбрости, чтобы начать разговор.

— Конечно люблю, — усмехнулся тот, и Римма Марковна срочно подложила ему на тарелку две котлеты.

— А ты любишь красную икру?

— И красную, и чёрную, всякую люблю, — рассмеялся Леонид, к полному удовольствию Светки.

Она, от такого совпадения вкусов даже влезла с ногами на стул и продолжила допрос:

— А Толька сказал, что бывает ещё осетровая икра. А она какая? Ты ел?

— Света, а почему ты называешь его Толька? — спросил Леонид, — это же как кличка собаки.

— Потому что он вредный, — сказала Светка и сунула в рот кусочек шпротины с бутерброда.

— Светочка, кушай аккуратно, — тотчас же сделала замечание Римма Марковна, — а то, что о тебе дядя Леонид подумает?

— А у нас во дворе живёт Дружок. И у него тоже нету папы. Мама есть, а папы нету.

— Что за дружок?

— Да не дружок. А Дружок, — пояснила Светка.

— Собака это, — подтвердила Римма Марковна.

— Отец у Дружка вполне себе может и быть, — хмыкнул Леонид, — просто ты не видела, как он к его мамке бегал.

— А у синичек есть отец и мать?

— Конечно есть.

— А у ворон?

— И у ворон есть.

— Смешно, как ворона скачет. Она — вор.

— Почему это?

— Толька притащил Дружку колбасу, а ворона подлетела и цап — ухватила и улетела.

— Голодная, может, была, — сказал Леонид. — Ворона не вор, ей же тоже кушать надобно.

— А вот у меня нету папы, — сказала Светка, — мама Лида есть, а папы нету. А давай ты женишься на маме Лиде и будешь мне папой?

— Света, я твой крёстный папа, так что папа у тебя тоже есть, — дипломатично ушел от ответа Леонид, но в мою сторону посмотрел внимательно.

— А ты знаешь, как ворона каркает? — спросила Светка, — а я умею как ворона каркать! Хочешь покажу?

Она закаркала и тут раздался голос:

— А это ещё кто такой⁈ — на пороге стоял Будяк.

И был он злой.

Блин. Римма Марковна, как всегда, не заперла дверь!

Мхатовская пауза неожиданно затянулась.

Будяк стоял, загораживая дверной проем и мрачно разглядывал нашу компанию. Римма Марковна растерянно хлопала глазами, переводя взгляд с Будяка на Леонида и обратно. Леонид же хранил невозмутимое молчание (может быть потому, что он был занят важным делом — сосредоточенно доедал котлету). Светка продолжала тихо каркать себе под нос, деловито размазывая рагу из кролика по тарелке. А я просто сидела и наблюдала.

— Пётр Иванович! Какая неожиданность! — излишне бодрым голосом воскликнула Римма Марковна и тут же засуетилась, ставя новый прибор на стол, — а мы тут сидим, ужинаем. По-родственному…

— Дядя Леонид теперь мой папа! — воодушевлённо сообщила Светка и для пущей убедительности дважды каркнула.

Будяк сверкнул глазами. Холодный, нехороший огонь блеснул в них, но он промолчал и на этот раз.

Леонид вежливо доедал уже вторую котлету, правда теперь с трудом, и возможно поэтому никак Светкин пассаж не прокомментировал.