— Рассказывай! — потребовала я.

И Зоя, блестя глазами от предвкушения, начала рассказывать:

— Ты представляешь, оказывается, Альберт Давидович своей жене изменял. А с виду такой порядочный казался. Причем давно уже. Угадай с кем?

Я пожала плечами.

— Вот ты скучная, Лида! — рассмеялась Зоя. Ни капли воображения у тебя. С Кашинской!

У меня глаза полезли на лоб.

Дни крутило-вертело всё стремительней. Создавалось впечатление, что планета внезапно слетела со своей оси и теперь её хаотичное вращение втянуло и мою жизнь, словно дырявый носок в пылесос. Оглядываясь на остальных, я бы не сказала, что у них было также: днём народ, как правило, работал, по вечерам отдыхал или заседал на многочисленных партийных и общественных собраниях, заседаниях и комитетах, занимался художественной самодеятельностью, ходил в кино и на танцы, целовался под луной, мастерил детей, смотрел «Программу 'Время», забивал в козла у гаражей или вышивал крестиком. Я же скользила по жизни вроде, как и рядом со всеми, но при этом совершенно сама по себе.

Леонид мне очень помог: он дёрнул за какие-то свои очень влиятельные верёвочки и мне внезапно разрешили сдать сразу все сессии за оставшиеся три курса института. Вот кто бы мог подумать — обещали все, а реально помог только он. Так что я сейчас буквально разрывалась между депо «Монорельс», Москвой и экзаменами.

И вот в один «прекрасный» вечер я вышла из здания пединститута в глубокой задумчивости. Преподаватель литтеории, старенький доцент Шестаковский предложил мне заманчивую альтернативу — если я напишу реферат на тему «Образ рабочего в производственном романе», он мне экзамен «автоматом» поставит. И я решила подойти к этому со всей ответственностью (всё же реферат писать легче, чем зубрить кучу учебников, тем более что препод он был требовательный и у него мало кто даже на «четвёрку» сдавал). В общем, набрала я книг всяко-разных, начала писать и столкнулась с тем, что моя аргументация слабовата. Я уже и так, и эдак пробовала, и классиков цитировала, и критиков анализировала — получалось всё не то.

И тут меня осенило! А зачем мне копипастить чужие мысли, если я могу взять статистику непосредственно нашего производства и проанализировать труд рабочих и сравнить с описаниями писателей-производственников! А ведь у меня вся эта информация есть!

Мысль показалась мне здравой и, окрылённая, я понеслась на работу. И плевать, что уже полдесятого вечера. Сегодня дежурит тётя Варя, у неё бессонница, так что пустит. С дипломатической целью я прихватила полпирога с вишнёвым вареньем от Риммы Марковны и устремилась на работу.

Всё прошло как по маслу и уже буквально через минут пятнадцать, я стояла перед дверью своего кабинета. Одобрительно улыбнувшись самой себе, я сунула ключ в замок и отперла дверь.

Каково же было моё удивление, когда за моим рабочим столом я увидела… Тоню Звягинцеву, бывшую Лидочкину подружку, которая самозабвенно рылась в ящике моего стола.

И да, духи у неё были сладкие.

— Ничего себе! — удивлённо сказала я, — а что ты тут делаешь?

— Ап… эмм… ээээ…. — побледнела Тоня и издала нечто нечленораздельное.

— Тебе повторить вопрос?

— Да мне тут надо…

— Что надо?

— Эммм… отчет мне надо! За прошлый квартал! — попыталась выкрутиться Тоня, но и сама поняла, что звучит это, мягко говоря, неубедительно.

— Рассказывай! — жестко велела я и уселась напротив Тони за стол.

— Что рассказывать? — включила дурочку Тоня.

— Что ты ночью делаешь в моём кабинете?

— Ну я же говорю…

— Тебе отчёт понадобился именно ночью? — поморщилась я.

— Да, завтра утром нужно Швабре всё сдать… — опять начала врать Тоня.

— А то ты не знаешь, что копии всех отчётов лежат у Швабры в шкафу?

— Ну именно этого отчёта там нет, — глаза у Тони забегали.

— Антонина, хватит дурака валять, — сказала я. — Отчёт и две копии я лично делала и лично отдала один экземпляр Швабре. И ты это знаешь. Кроме того, можно было попросить у меня или у Людмилы.

— Но…

— Антонина, мне надоело, — устало сказала я. — У нас режимный объект, ты проникла в запертый кабинет, я сейчас вызову охрану, и мы составим акт кражи со взломом. Сядешь за вредительство надолго. Это я тебе обещаю. Всё. Шутки закончились!

Тоня побледнела. По её виску скатилась крупная капля пота.

— Будешь говорить или я вызываю охрану? — я потянулась к коммутатору.

— Меня попросили, — всхлипнула Тоня.

— Кто?

— Этого я не могу сказать! — со слезами в голосе затараторила Тоня.

— Не можешь мне, будешь следователю рассказывать, — равнодушно пожала плечами я.

— Лида! Подожди! Я расскажу! — разрыдалась Тоня.

— Говори.

— Альберт Давидович попросил.

— Зачем?

— Этого он мне не сказал.

— А что конкретно ты искала?

— Списки санаториев, — поникла Тоня.

— Но списки есть у Зои Смирновой, — удивилась я, — что их искать втихушку?

— Списки за все прошлые годы.

— Аааа… тогда понятно, — кивнула я.

Всё ясно. Альбертик решил подчистить следы.

— В общем. Тоня, это серьёзное дело и я вызываю охрану. Тем более ты лазишь в моём кабинете регулярно. Запах духов тебя выдал.

— Ты же обещала! — Тоня уже рыдала вслух, лицо её опухло от слёз, но мне жалко её не было.

— Это было до того, как ты мне про свои аферы рассказала, — надавила на кнопку коммутатора я.

— Когда Элеонора Рудольфовна меня просила присматривать за тобой, я и подумать не могла, что ты станешь такой скотской дрянью! — с ненавистью выпалила Тоня.

Её посыл я проигнорировала, а вот к бывшей свекрови у меня появились вопросы.

Не буду описывать всю ту суету, что поднялась, когда я вызвала охрану.

Зато утром, не успела я прийти на работу, как была приглашена «на ковёр» к Ивану Аркадьевичу.

— Ты что творишь? — закричал он (давно я его таким злым не видела), — ты же мне всю статистику испортила! Сейчас все эти проверки начнутся!

— А что, разве лучше, чтобы она продолжала шариться по нашим кабинетам и сливала внутренние документы на сторону? — вопросом на вопрос ответила я, опускаясь без спросу на стул.

Иван Аркадьевич помрачнел и нервно раскурил сигарету.

— Это уже не в первый раз происходит, между прочим, — пояснила я. — Прихожу утром в кабинет, а там запах духов. И духи не мои. Это точно.

— Так, может, уборщица надушилась? — предположение Карягина прозвучало малоубедительно даже для него самого.

— Кто? Тётя Люся? — рассмеялась я, — да у нас девчонки скинулись и ей на день рождения набор мыла и шампуней подарили, чтобы она хоть мылась почаще. Откуда у нее могут взяться импортные духи⁈

— Ну это да, — вздохнул Иван Аркадьевич. — Ох сейчас и волокита начнется…

— И пусть, — отмахнулась я, — вредителей и саботажников нужно выпалывать сразу.

— Альберта жалко, — сказал Иван Аркадьевич, — всё-таки он мне сколько помогал.

— А сколько он под шумок всего поимел, — в тон ему ответила я, — и аферы эти с санаториями налево, и приписки, и остальное.

— Это его, видимо, совсем ОБХСС прижал, раз он на такое отважился…

— А это уже его личные проблемы. Нечего было махинации тут проводить. Ещё и Тоньку втянул.

— Да, девка попала, конечно…

— Голову нужно на плечах иметь. А раз нету мозгов — пусть отвечает, как следует.

— Ох, Лида, Лида, — нахмурился Иван Аркадьевич и выпустил дым. — Поразгонять сотрудников легко, а где новых взять? Пока новичок обучится, пока в коллектив впишется — сколько времени пройдёт. А ведь нам результаты нужны здесь и сейчас.

— Свято место пусто не бывает… — процитировала я известную поговорку.

— Ещё и ты скоро в Москву уедешь, — убитым голосом продолжил кручиниться Иван Аркадьевич, — Альберта вон закроют, Тонька попала, Герих мы, считай, на пенсию выгнали, и вот кто остается? С кем работать?