— Пётр Иванович! — сказала Римма Марковна, чтобы сгладить неловкость, — садитесь с нами ужинать. У нас, конечно, по-простому, без рыбы-фиш. Но кто ж знал, что у нас будут такие гости…

— С удовольствием, Римма Марковна! — вдруг крайне весело произнёс Будяк и умостился, но не возле того прибора, что поставила Римма Марковна, а возле меня, — передайте мне тарелку и вилку сюда, пожалуйста.

Он щедро, не чинясь, наложил себе оливье и затем протянул руку сидящему справа Леониду:

— Пётр!

— Леонид.

Мужчины обменялись излишне крепким рукопожатием. Тишина аж зазвенела.

Дальше мы ели молча, под тревожный стук столовых приборов.

Ходики в коридоре бамкнули так неожиданно, что Римма Марковна аж подпрыгнула, и вилка, звякнув, выпала у неё из рук:

— Ой, — смутилась она и нервно поправила брошь у ворота, но тут же реабилитировалась, — кому положить бризоли? Очень рекомендую. Это по рецепту моей бабушки.

Так как все опять промолчали, Римма Марковна сгрузила пару бризолей мне на тарелку. Я незаметно вздохнула — терпеть их не могу.

— Леонид, — вдруг подал голос Будяк, — а вы к нам надолго?

— Сегодня в полночь отбываю обратно в Москву, — не поднимая глаз от тарелки ответил тот.

— Рискну вас не обидеть, искренне считая умным, — задумчиво произнёс Будяк, — но вы не ответили на мой вопрос.

— Какой?

— Кто вы такой и что вы здесь забыли?

— Теперь это мой папа! — тут же влезла Светка и облизала испачканные в рагу пальцы.

— Светочка! Кушай аккуратнее, пожалуйста, — сделала замечание Римма Марковна.

— Вот этот момент я бы и хотел прояснить, — сухо сказал Будяк и так на меня взглянул, что я незаметно для самой себя съела ненавистный бризоль целиком.

— Странный вопрос, — сухо ответил Леонид, — я гость в этом доме. И, кроме того, вы же прекрасно слышали, что я — Светин отец.

— Светин отец недавно умер, — еле слышно сказал Будяк и метнул быстрый взгляд на Светку, но та не услышала, сосредоточенно выковыривая из кусочка фаршированной рыбы морковку и раскладывая её по краям тарелки.

— А вот кто вы такой и к чему такой пристальный интерес к нашим семейным делам? — не остался в долгу Леонид.

— Так что это за очередной отец? — вопросом на вопрос ответил Будяк, требовательно глядя на меня.

— Леонид — Светочкин крёстный, — торопливо внесла ясность Римма Марковна, пока ситуация не стала совсем критичной.

— А! Так вы кум Валеева? — удовлетворённо констатировал Будяк, язвительно хмыкнул и положил себе на тарелку рагу из кролика. — За это надо выпить!

— Я не пью, — тотчас же заявил Леонид и отодвинул полупустой бокал с шампанским в сторону.

— Да как вам угодно. А мы вот выпьем, по-семейному, — Будяк деловито разлил шампанское по бокалам мне и Римме Марковне. Себе он плеснул коньяку.

— Давайте выпьем за Лиду! — предложил Будяк нам с Риммой Марковной (Леонида он проигнорировал), и внезапно добавил, обращаясь исключительно ко мне, — я ласковый и хороший, ты не пожалеешь!

Леонид поперхнулся фаршированным толстолобиком и закашлялся.

Мы чокнулись и выпили.

— Вот это тост, — проворчал Леонид, справившись с кашлем.

— Веселить красивых девушек мне нравится, — отозвался Будяк, миролюбиво наколов соленый грибочек вилкой.

— Светочка, если ты покушала, иди к себе, — торопливо произнесла Римма Марковна, — я тортик тебе в комнату сейчас принесу.

— И компотик! — заявила Светка и, радуясь от того, что её, наконец, отпустили, ускакала к себе.

— А вот скажите, Леонид, почему же вы на похоронах не были и объявились аж через год? — воспользовался тем, что Светка ушла, Будяк.

— Я был в отъезде, — хмуро ответил тот, давая понять, что дальше эту тему развивать не намерен.

— Зачем же тогда пытаться занять седалищем три четверти лавочки, если жопа шириной в десятую её часть? По размерам и по масштабности, — неуклюже пошутил Будяк и подмигнул Римме Марковне.

Леонид вспыхнул.

— Вижу, адекватные люди нынче редкость, — процедил он и, потеряв интерес к Будяку, повернулся ко мне, — Лида, я посмотрел документы на квартиру. Там есть несколько моментов, из-за которых при желании её могут у вас отобрать. И, думаю, это произойдёт очень скоро.

— И что делать? — ахнула Римма Марковна, опередив мой вопрос.

— Нужно обменять Васину квартиру и твою вот эту на квартиру в Москве, — сказал он. — С доплатой, разумеется. Я сейчас, когда вернусь, сразу начну искать нормальные варианты обмена.

Римма Марковна перевела недоумённый взгляд на меня, а Леонид продолжил:

— Лида, ты когда в Москву переезжать собираешься? Мне нужно чётко знать конкретные сроки. Иначе не уложимся. Это ведь не так просто.

— В каком смысле переезжать в Москву? — удивился Будяк, — Лида никуда переезжать не собирается. Только в Малинки.

— После Нового года я поеду туда сама, мы основное управление депо «Монорельс» будем там организовывать, — тихо объяснила всем я, — полгода буду ездить туда-сюда, примерно по две-три недели. Как раз Света закончит первый класс, а с сентября она уже пойдёт в московскую школу.

— Как в Москву⁈ — всплеснула руками Римма Марковна и возмущенно воскликнула, — И почему это, Лида, я узнаю об этом только сейчас⁈

— Тогда успеем, — не обращая внимания на взбудораженную старушку, задумчиво посмотрел на люстру Леонид, что-то прикидывая про себя и добавил, — за это время нужно будет, кстати, подыскать Свете хорошую спецшколу с основным уклоном в немецкий язык.

— Какой ещё немецкий язык⁈ — возмутилась Римма Марковна, — Света уже учит английский и начала изучать французский. С неё достаточно!

— А зачем он вам нужен, этот французский? — искренне удивился Леонид.

— Он самый красивый! — убеждённо воскликнула Римма Марковна, глаза её вспыхнули мечтательным огнём, — на нём же разговаривали и писали великие Гюго и Мопассан… Бодлер и Сент-Экзюпери!

— А на немецком разговаривали и писали великие Розенкранц и Карл Маркс. И что с того?

— Но Лида… — глаза у Риммы Марковны округлились, как у простуженного мопса. — Как же так? Как так-то?

— Римма Марковна, — устало сказала я, — немецкий язык для Светы — это была последняя воля Василия Павловича. Его предсмертное желание. Он взял с меня обещание. Понимаете?

Римма Марковна поникла, вздохнула, но тут же подпрыгнула на стуле:

— А что ещё за спецшкола такая⁈ Что за выдумки⁈ Зачем было забирать Светочку из детдома? Чтобы теперь, когда она привыкла к дому, отдать её в интернат?

— Это не интернат, Римма Марковна, — терпеливо поправил её Леонид, — а спецшкола. Там, между прочим, дети высшего партийного руководства учатся. Да, всю неделю они учатся, а на выходные — домой. И не так просто будет её туда устроить. Но у меня есть там кое-какие связи…

— Какая-то ерунда! — вдруг подал голос молчавший всё это время Будяк, — никуда Лида переезжать не будет. Точка.

— Вас вот не спросили, — огрызнулся Леонид и обновил мне, Римме Марковне и себе шампанского. Коньяк Будяку не налил.

Будяк многозначительно, долгим взглядом, посмотрел на Римму Марковну, и та вдруг выдала:

— А я не согласна! Я не желаю на старости лет переезжать в Москву! Мне и тут хорошо! И Светочке хорошо! У неё здесь друзья, кружки, школа. Да и у тебя только-только всё наладилось, Лида! Пора хоть немного пожить в своё удовольствие, спокойно, а не начинать опять крутиться как белка в колесе. Мы никуда не поедем и точка!

Выдав эту тираду, она бросила вопросительный взгляд на Будяка и тот одобрительно кивнул.

Меня всё это уже начало потихоньку выбешивать:

— Римма Марковна, — терпеливо сказала я, — я всё понимаю. И никто вас заставлять переезжать не будет. Если не хотите с нами в Москву — оставайтесь здесь. У вас есть своя комната на Механизаторов, я помогу сделать там хороший ремонт. Купим вам туда новую мебель. Или даже попробую добиться для вас отдельной квартиры. Вы фронтовик, должны пойти навстречу. Живите себе спокойно.