— Я не хочу покупать себе место, — говорю я, гадая, какие у него планы на выпускной, гадая, каково это — вернуть это кольцо и разочаровать его родителей, его сестёр… себя. Я выдыхаю и встаю, подходя, чтобы присесть на край его кровати. — Дай угадаю? Ты поступаешь в Гарвард, или Стэнфорд, или Оксфорд, или ещё куда-нибудь. Старые деньги, модная школа.

Черч не утруждает себя ответом. Вместо этого он просто дарит мне ещё одну из тех ослепительных улыбок, которым он научился у своей семьи.

— Может быть. А что? Это то место, куда ты хочешь поступить? Как муж и жена, мы, вероятно, должны учиться в одном университете.

Я хватаю одну из его отброшенных с кровати подушек и бью его ею.

— Ты невозможен, ты знаешь это? — я вздыхаю и прижимаю подушку к груди, просматривая записи Дженики и задаваясь вопросом, есть ли там что-нибудь новое, о чём он нам не рассказал. Иногда у меня возникает мысль, что он пытается многое сделать в одиночку. — Когда ты собираешься им рассказать?

— Рассказать кому и о чём? Нам нужно поговорить на тему уточнения, моя дорогая?

У меня дёргается глаз, но я не собираюсь поддаваться на небольшой словесный выпад.

— Парням. Твоим товарищам по Студенческому совету. — По крайней мере, членам Студенческого совета на данный момент, может быть, не в конце четверти, и не после этих дурацких выборов. — Когда ты собираешься рассказать им о том, что тебя усыновили?

— Я вообще не планировал им говорить, — отвечает Черч, обводя имя кружком на экране. Либби. Кто, чёрт возьми, такая Либби? Я имею в виду, кроме той ужасной девчонки, которая носила с собой камень с изображённым на нём культовым символом и издевалась над бедной Дженикой. — Ты единственная, кому я хотел рассказать. Я люблю парней, но просто есть некоторые вещи, которыми мужчина должен делиться со своей женой и ни с кем другим, тебе не кажется?

Мои щёки вспыхивают, но в этой маленькой комнате с пылающими каминами и бурей за окном я чувствую себя ужасно уютно и интимно; если я поддамся смущению, то вполне могу съёжиться и умереть. Поэтому я пробую юмор как метод отвлечения внимания.

— Если мы действительно собираемся стать мужем и женой, тогда почему ты до сих пор не начал приставать ко мне? Я имею в виду, мы живём в одной комнате и всё такое. Возможностей для соблазнения предостаточно.

Черч на мгновение откладывает айпад в сторону и оглядывает меня, изучая с такой тщательной точностью, что я удивляюсь, как он не разгадал мой секрет раньше. Он ни черта не упускает.

— Когда твой отец отчитывал меня и, могу добавить, запятнал мою безупречную успеваемость, он определённо дал мне понять, что, если я хоть пальцем трону тебя, он исключит меня, и что ему всё равно, кто мои родители. — Губы Черча растягиваются в улыбке. — Он заботится о тебе, ты ведь знаешь это?

— Тогда почему он всё время такой чёртов мудак? — я стону, пряча лицо в подушку.

— Он хочет защитить тебя, но не знает как. И я имею в виду не только эту культовую штуку, я имею в виду в жизни. — Черч вздыхает и проводит рукой по лицу, когда я поднимаю взгляд, протягивая руку, чтобы пододвинуть к себе айпад.

Рядом с обведённой кружком Либби стоит фамилия МакКоннелл.

Мне действительно начинает не нравиться слышать эту фамилию.

— Либби — сестра Селены и Гарета? — спрашиваю я, меняя тему, как обычно делает Черч, с личной на деловую. Он бросает взгляд на айпад и хмурится, лёд снова появляется на его лице.

— Так и есть.

— Итак… тогда могла ли Селена быть нашей нападавшей женщиной? — я решаюсь, гадая, сходятся ли все улики. — Я имею в виду, что слишком много совпадений — её брат баллотируется в Студенческий совет, её сестра упоминается в дневнике, и она появляется на горячих источниках.

— Честно говоря, я больше склоняюсь к Астер. — Черч садится, скрестив ноги перед собой. Мой взгляд скользит немного дальше его лодыжки к небольшой икроножной мышце, виднеющейся под брюками, заставляя меня чувствовать себя какой-то извращенкой викторианской эпохи. Боже мой, я увидела промелькнувшую лодыжку! Какой скандал. — Но в основном потому, что они оба связаны с Марком. Близнецы правы: он виновен.

— Мы говорим это потому, что он полное ничтожество? Или потому, что ты знаешь что-то, о чём не говоришь мне?

— Это всего лишь догадка, — отвечает Черч, протягивая руку и выключая экран айпада. После короткой паузы он наклоняется и нежно целует меня в лоб. — А теперь ложись спать. Завтра у нас впереди долгий день.

Я крадусь обратно в свою постель, но не без того, чтобы не задаться вопросом, что бы сделал Черч, если бы я попыталась забраться под одеяло рядом с ним.

Я решаю, что слишком напугана, чтобы рисковать быть отвергнутой, и в конце концов засыпаю с мечтами о янтарных глазах, аристократических пальцах и улыбках, которые предназначены только для меня.

— Девочка, — начинает Росс, разглядывая мой костюм со своего места по другую сторону экрана моего телефона и подёргивая бровью. После долгих размышлений я решила, что вместо обычной короткой юбки, укороченного топа и колоритного костюма на Хэллоуин, который я носила в прошлом, я предпочла бы нарядиться Геральтом из Ривии из Ведьмака. Росс жестикулирует вверх-вниз, указывая на мои подбитые плечи, длинный седой парик и искусственную бороду с изогнутой губой. — У тебя был драматический момент выхода из подполья, чтобы превратиться из мальчика в девочку, а теперь ты вся вырядилась как мужчина с большим членом? — Росс наклоняется и, прищурившись, смотрит на экран, указывая в общем направлении моей промежности, куда, конечно же, я засунула пенис. Теперь мы близки, я и этот гибкий силиконовый член. — Всё, что я могу сказать, это то, что я одобряю.

Он откидывается назад и ухмыляется мне, изогнув губы под красно-коричневыми волосками искусственных усов. Росс МакКаббин, бывший помощник парней из Студенческого совета Адамсона, экстраординарный радужный единорог и мой удивительный новый друг. Он окончил школу в прошлом году и сейчас ходит в колледж в Калифорнии, встречаясь с новой онлайн-парой, Эндрю Пейсоном (который на самом деле всё ещё учится на последнем курсе средней школы, что полностью превращает Росса в извращенца).

Они развлекаются в SoCal, нарядившись Дэррилом Уайтфезером и Джошем Уилсоном (он же Белый Джош) из телешоу «Сумасшедшая бывшая девушка» на Хэллоуин. Я обвинила Росса в том, что он слишком упрощает костюмы — по сути, он одет в костюм, а его парень Эндрю — в майку, шорты и шлёпанцы, чёрт возьми — но он быстро перебил меня и сказал, что их костюмы больше отражают характер, чем внешность.

— Правда? Я выгляжу чертовски крутой, да? — говорю я, разминая свои фальшивые бицепсы. — Брось монетку своему ведьмаку, смердяк!

— О боже, пожалуйста, прекрати, у тебя ужасный голос Геральта. Ты говоришь так, словно у тебя острый фарингит или что-то в этом роде. Не оскорбляй так Генри Кавилла. Кстати, о горячих мужчинах с серебристыми волосами, как поживает наш Спенсер?

Я закатываю глаза в ответ на оскорбление и пожимаю одним плечом, оглядываясь, чтобы увидеть Черча, растянувшегося на своей кровати, одетого как Фред Джонс из Скуби-Ду. Не буду врать, он выглядит чертовски сексуально с такими зачёсанными назад волосами, в синих джинсах и белой рубашке с оранжевым галстуком аскот. У ребят здесь есть тема, они одеваются как полный актёрский состав «подростков, разгадывающих тайны»: Рейнджер сыграет Дафну (не могу дождаться, когда увижу это лично), Спенсер — Велму (окей, тоже очень рада увидеть это преображение), а близнецы — Шегги и Скуби. Я, как обычно, единственная белая ворона.

— Мы увидим его в гольфах до колен и оранжевой водолазке, если это поможет? — я начинаю, как раз перед тем, как открывается дверь, и поворачиваюсь, прихватив с собой телефон, чтобы похвастаться «этими назойливыми детьми». Смешок вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и я зажимаю рот рукой.