У меня отвисает челюсть, и я, чёрт возьми, чуть не роняю корзину с яйцами.

— Что… что вы здесь делаете? — я задыхаюсь, потому что сегодня только суббота, а папа сказал, что мистер Дэйв вернётся только в понедельник. Глядя на него сейчас, вы бы ни за что не догадались, что Черч Монтегю помог ему вытащить охотничий нож из тела всего несколько недель назад.

— Мистер Карсон, мистер Харгроув, — говорит он, когда Спенсер на мгновение стискивает зубы, принимая решение за долю секунды. Мы могли бы убежать, а могли бы остаться здесь и посмотреть, что скажет этот большой, грубоватый мужчина, который так уж случилось встречается с моей матерью. Один из кухонных работников выходит вперёд и собирает наши корзины, как раз перед тем, как мы слышим шум из кладовой, и я с лёгким вздохом облегчения понимаю, что мы здесь не одни с мистером Дэйвом.

Даже если он один из убийц, то не сможет добраться до нас прямо сейчас.

Спенсер делает шаг вперёд, позволяя внешней двери захлопнуться за ним, его взгляд полностью сосредоточен на Йене Дэйве, идеальном стрелке в тире, мудаке, загадке, которому не понравилось, что я шныряю по библиотеке.

— Что произошло между вами и Черчем? — это первый вопрос, который задаёт Спенсер, и я приподнимаю бровь. Я приняла решение доверять таинственному, стойкому парню с янтарными волосами, который надел кольцо мне на палец, но я также не забыла, что сказали близнецы в Диснейленде, о том, что Черч пропал за неделю до нападения на меня в средней школе Санта-Круз. С ним что-то происходит, независимо от того, связано ли это с Адамом или с убийствами.

— Господи, — ворчит мистер Дэйв, ухмыляясь так, как мог бы усмехнуться только злодей. — Вы, дети, идиоты, вы знаете это?

— Черч вытащил из вас нож, — говорю я, повторяя историю так, как я её слышала, ожидая, что на лице мистера Дэйва отразится удивление или шок. Вместо этого он просто смотрит на меня в ответ тёмными глазами и вздыхает, протягивая руку, чтобы провести пальцами по своей густой шевелюре. Я думаю, он ближе к маминому возрасту, чем к папиному. У него нет редеющих волос. — Кстати, не самое удачное медицинское решение, но я надеюсь, что у вас были на то причины. — Я кашляю в ладонь. — Но кто в действительности ударил вас ножом?

— Да, мистер Монтегю помог мне вытащить нож. В первую очередь, я не вправе обсуждать, кто напал на меня, но я неоднократно упоминал директору Карсону, что позволять вам всем слоняться по кампусу, как детективам-любителям — ужасная идея.

— Если вы не заметили, у нас дежурство по огороду и за курицами, — огрызаюсь я в ответ, когда Спенсер протягивает руку и выдёргивает пёрышко из моих волос. — И если мы «топчемся на месте», — я делаю пальцами маленькие язвительные кавычки, — то только потому, что полиция и администрация бесполезны. Никто не верит нам в то, что мы видели в лесу.

— Точно так же, как они не верят, что Юджин и Дженика были убиты, — говорит мистер Дэйв с долгим вздохом. Он выглядит таким чертовски уставшим, что я удивлена, что он не попросил ещё несколько выходных. Мы со Спенсером обмениваемся взглядами, прежде чем снова посмотреть в его сторону. — Но я верю. Я вам верю.

— Верите? — выпаливает Спенсер, немного отступая назад, как будто он тонет в неверии. Я имею в виду, что после всего дерьма, которое мы получили от окружающих нас взрослых в последнее время, я не удивлена. Я поворачиваюсь обратно к мистеру Дэйву, удивляясь собственному внутреннему спокойствию. Обычно я не такая, знаете ли, спокойная. Для меня это нечто чуждое.

— Да, верю, — отвечает мистер Дэйв, подходя на несколько шагов ближе к нам и понижая голос. — И именно поэтому я прошу вас держаться от этого подальше. Не высовывайтесь, держитесь вместе и позвольте мне разобраться с этим.

— Как будто библиотекарь более квалифицирован, чтобы разбираться с этим дерьмом, чем мы, — усмехается Спенсер, складывая руки за головой и оглядывая мистера Дэйва так, словно не верит ни единому слову, слетающему с его губ. — Вы, наверное, один из тех уродов в масках, которых мы видели в лесу. Типа, серьёзно, мы должны поверить, что вы случайно наткнулись на маму Шарлотты в центре Лос-Анджелеса?

Мистер Дэйв на мгновение закрывает глаза, ноздри раздуваются, а его большие мясистые руки сжимаются в кулаки. Он явно недоволен нами, но между ним, мистером Мерфи, и моим отцом что-то происходит. Я уверена в этом.

— Мои отношения с Элоизой — не ваше дело. Я действительно забочусь о ней, и я обещаю вам, что наше постоянное общение не имеет никакого отношения к этому делу.

— Этому делу? Хм, как будто это совсем не жутко, — говорит Спенсер, обнимая меня за талию, чтобы защитить. Лёгкий трепет пробегает по мне, когда я снова провожу пальцем по обручальному кольцу. По какой-то причине он стал символом всего Студенческого совета, а не только Черча. — Чувак, ты просто роешь себе ещё более глубокую яму. Давай, Чак.

Он уводит меня от мистера Дэйва, но я отстраняюсь, ещё раз поворачиваясь лицом к библиотекарю.

— Я знаю, что мистер Мерфи писал мне те записки, — произношу я, и ноздри мистера Дэйва снова раздуваются, хотя он не подтверждает и не опровергает обвинение. — И я знаю, что, что бы он ни задумал, вы с моим отцом в этом замешаны.

Мы поворачиваемся и выходим из комнаты, позволяя двери захлопнуться за нами, но у меня в голове снова возникает маленькая идея, и от неё никуда не деться.

Я знаю, что мне нужно сделать.

В понедельник я нарушаю свой обычный распорядок дня: проснуться слишком поздно, чтобы причесаться, и спешить на занятия в мятой одежде, перекошенных очках и плохом настроении. Вместо этого я встаю, как только Черч начинает варить кофе, приподнимая одну идеальную бровь в моём направлении, когда я распахиваю дверцы шкафа и смотрю на форму, которую украла из дома отца. Я почти уверена, что он спустился в общежитие в ночь драки, чтобы накричать на меня из-за этого, но потерял ход мыслей, когда увидел, в какой беспорядок мои парни превратили футбольную команду.

Итак, теперь она моя.

Выбор за мной.

И я его сделала.

— Ты уверена в этом? — спрашивает Черч, пряча искреннюю улыбку за кружкой с кофе. — Это всё поменяет.

— Я уверена, — заявляю я, расстёгивая молнию на чехле для одежды и вытаскивая наряд, чтобы изучить его. — Совершенно.

Черч помогает мне отнести косметичку, лак для ногтей и фен в ванную; остальные ребята из Студенческого совета освобождают комнату и охраняют дверь, давая мне время принять душ, сделать причёску и макияж, прежде чем они помогут мне надеть зимнее пальто с капюшоном. Оно немного портит прическу, но да ладно. Сегодня утром я завила этот отстой в локоны.

— У тебя уходит почти столько же времени на подготовку, сколько и у нас, — говорят близнецы, указывая друг на друга. — Быть девушкой тяжело.

— Ты когда-нибудь слышала песню «Sexy Getting Ready» из шоу Crazy Ex-Girlfriend? — спрашиваю я, поджимая свои свеженакрашенные губы и бросая взгляд на парней, когда обвожу пальцем вокруг, указывая на своё лицо. — Это куча патриархального дерьма. Это не делает меня девушкой. Я просто… это как броня или что-то подобное, ясно? С ней я чувствую себя спокойнее. Я хочу это делать. Вот в чём суть феминизма: выбор.

— Никаких ссор здесь, — говорит Рейнджер, его обычно глубокий, спокойный голос немного срывается. Когда я прищуриваюсь, клянусь, я вижу румянец на его щеках. Он быстро хватает меня за плечи и разворачивает лицом к двери, его руки обжигают меня даже сквозь толстую шерсть куртки. «Если мы в ближайшее время не решим нашу маленькую проблему сексуального напряжения, мы оба взорвёмся». — Но давайте выйдем и завладеем этой женственностью, не так ли?

Он выталкивает меня за дверь в море ухмыляющихся и свирепо глядящих парней, которые держатся за свои члены и подпрыгивают вверх-вниз в предвкушении посещения туалета. Спенсер и Черч, наконец, отходят в сторону и пропускают орду в ванную.