— Ты это несерьёзно, — выдыхаю я, потому что, очевидно, даже в порыве страсти я остаюсь придурком. Он отстраняется от меня, а затем нежно разворачивает за плечи, обхватывая моё лицо своими тёплыми ладонями.

— Смертельно-серьёзно, — бормочет Рейнджер в ответ, захватывая мои губы своими, его контроль — пьянящий вид афродизиака, который я никогда не ожидала полюбить. Смутно помню тот разговор, который у меня был с Рейнджером, когда Спенсер не знал моего секрета и думал, что его друг «сверху». Я утверждала, что легко могла бы стать главной. Но нет. Не-а. Я так не думаю. — Иди сюда.

Он поднимает меня и усаживает на край стойки, отталкивая назад, а затем забирается следом. Моя задница оставляет отпечатки ягодиц в муке, когда я отодвигаюсь назад, снова обвивая руками его шею, а Рейнджер целует меня опуская на холодную поверхность столешницы.

Я думаю, это определённо не гигиенично, но мне всё равно. В страхе за свою жизнь есть что-то такое, что действительно придаёт тебе сил, заставляет осознать, что завтрашний день не гарантирован, и что это нормально — быть счастливым сейчас.

Когда он задирает мой фартук, я задыхаюсь, наши глаза встречаются, и он снова входит в меня.

— Намного лучше, — бормочет он с улыбкой, и я стону, закрывая глаза от его пристального взгляда. — Да ладно тебе, Чак. Мы через слишком многое прошли, чтобы притворяться, что этого не происходит. — Он проводит большим пальцем по моим бровям, и я снова открываю глаза. На нас обоих всё ещё надеты фартуки, обувь и чёртова уйма муки. — Вот так. — Рейнджер берёт мою руку и кладёт её между нами, прямо на мой клитор, ухмыляясь мне, когда делает это.

Он целует меня прежде, чем я успеваю отчитать его, двигаясь глубоко и медленно, подталкивая меня всё ближе и ближе к кульминации. Когда это случается, это шок для моего организма, волна огня, которая выжигает все мои запреты. Мои ногти впиваются в верхнюю часть спины Рейнджера, до крови, и моё тело прижимается к нему. У меня вырывается крик, который я не могу контролировать, но он прерывает его, яростно целуя меня и жёстко кончая, его мускулистое тело вздрагивает надо мной.

Рейнджер снимает презерватив, завязывает его, а затем засовывает в карман фартука, чтобы разобраться с ним позже, прежде чем лечь рядом со мной, прямо на каменную столешницу. Он прикрывает одной рукой лоб, пока мы, тяжело дыша, смотрим на филигранные потолочные плитки у нас над головами. Он вообще понимает, как нам повезло, как прекрасно это место? Потолки в школе Санта-Круз — подвесные, с уродливой пятнистой плиткой и металлическими направляющими.

— Твою мать, — бормочет Рейнджер, поворачивая голову, чтобы взглянуть на меня. Он улыбается, и я краснею, всё ещё тяжело дыша, но я горжусь собой за то, что сумела встретиться с ним взглядом. — Это было потрясающе.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, и он приподнимает тёмную бровь, глядя на меня.

— А ты нет? Пожалуйста, скажи мне, что я, по крайней мере, лучше Спенсера.

— О боже мой, — стону я, переворачиваясь на бок и кладя лицо ему на грудь, наслаждаясь бешеным ритмом его сердцебиения. — Вы, парни, самые худшие, вы же знаете это?

Рейнджер просовывает руку под меня и прижимает к своему боку, как будто он вполне мог бы держать меня так вечно, оберегать от монстров, населяющих нашу школу.

— Мы действительно такие, да? — бормочет он, поворачиваясь, чтобы поцеловать меня в лоб. Тогда я понимаю, что он действительно выкладывался так, как никогда раньше. Он больше не позволяет боли из-за Дженики сдерживать его.

С улыбкой я прижимаюсь к нему носом, а затем украдкой наклоняюсь вперёд, чтобы хоть немного взглянуть на его член.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на маленький шрам вдоль одной стороны его члена. Он стонет и хлопает себя правой рукой по лицу в редкий момент истинного огорчения.

— Готовил конфеты, — бормочет он, — теперь мы можем сменить тему?

Я немного приподнимаюсь, вся в муке, у меня болит задница и мои женские части тела — а под женскими частями я подразумеваю свою вагину и клитор, не будьте ханжами — свищу и смотрю на него. Кстати, для приготовления конфет требуется много горячей, кипящей жидкости.

— Подожди, подожди, подожди. Ты готовил конфеты голышом и обжёг свои причиндалы? — спрашиваю я, а потом вою от смеха. Рейнджер насмехается надо мной, обхватывая меня руками и притягивая к себе.

Смех длится ровно столько, сколько ему требуется, прежде чем поцеловать меня.

— Ладно, — начинает Тобиас, стоя без рубашки и в спортивных штанах с низкой посадкой, которые никак не помогают мне сосредоточиться. — Руки вверх, давайте попробуем ещё раз.

Я наклоняюсь в своей физкультурной форме, тяжело дыша и захлёбываясь собственной слюной, а Марк Грендэм хмуро смотрит на меня с другого конца спортзала. Как и было обещано, Арчи отправил меня на физкультуру со всеми остальными ребятами, многие из которых были, эм, не в восторге от того, что я слонялась по раздевалке во время теста по физической подготовке. Похоже, как бы они ни были взволнованы, увидев девушку среди себя, они всё равно ненавидят меня. Что, может быть, и хорошо? Типа, они ненавидели меня как парня, и они же ненавидят меня как девушку? Неприязнь, как к равным. Хех.

— Тренируешь эту плоскодонку для драки, что за шутка, — хохочет Марк, расхаживая по спортзалу с таким видом, словно он здесь хозяин.

— Сексистская свинья, — рычу я ему в ответ, вставая и вытирая лоб. Близнецы оба занимаются со мной физкультурой, и каждую среду, и пятницу, когда у нас тренировка по самообороне, они по очереди отрабатывают со мной некоторые из своих приемов ММА — смешанных единоборств. На всякий случай. Никогда нельзя быть слишком подготовленным, верно? Особенно, когда тебя преследует культ.

Культ… Боже. У всех нас всё ещё возникают проблемы с обработкой информации, которую мистер Мерфи и, посмертно, Дженика предоставили нам.

— Сексист? Селена в десять раз лучше тебя, — рычит Марк, его лицо искажается от отвращения, когда ноздри Тобиаса раздуваются, и у меня возникает ощущение, что мы приближаемся к очередной драке между парнями. — Её можно было бы обучить. А тебя? Ты просто слабая, маленькая крестьянка, которая случайно попала в школу, где тебе не место.

— Почему бы тебе случайно не наткнуться на этот кулак? — говорит Мика с другой стороны от меня, поглядывая на мистера Триббла (да, того самого учителя физкультуры, который неосознанно затолкнул меня в раздевалку в тот день и который раз пятьдесят извинился передо мной за инцидент), чтобы убедиться, что он не смотрит. — Ты думаешь, что можешь регулярно оскорблять нашу девушку и уходить? Или ты думаешь, что только Рейнджер превратил твоё уродливое лицо в кашу. Всё могло быть намного хуже.

— Как скажешь, МакКарти, — усмехается Марк, отступая назад, чтобы присоединиться к своим друзьям на отдельном тренировочном коврике. Близнецы смотрят ему вслед, а затем обмениваются взглядами поверх моей головы.

— Что? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого и пытаясь притвориться, что я не настолько измучена, чтобы видеть звёзды перед глазами. Однако — это правда. Но мне действительно нужны тренировки в Коннектикуте, чтобы заменить весь тот серфинг, которым я занималась дома. Казалось, что, обучаясь драться у близнецов, можно убить двух зайцев одним выстрелом. Э-э, учитывая обезглавленную птицу, которую мы нашли в день поминовения Юджина, возможно, это была не лучшая метафора.

— Он такой мудак, — говорят они в унисон, одинаково вздыхая и пожимая плечами. Это настоящее представление. «Иногда мне хочется побыть самим собой хотя бы пять грёбаных секунд». Я вспоминаю слова Мики из «онсена» и задумчиво тереблю белокурый локон.

— Я просто надеюсь, что он виновен, чтобы я мог избить его, — добавляет он, в то время как Тобиас молчит.

Тренер Триббл дует в свисток, сигнализируя об окончании урока, и Тобиас бросает на меня взгляд.