— Селены? — спрашиваю я, приподнимая бровь, когда мы выходим с другой стороны деревьев на дорогу, где нас ждёт гладкий чёрный лимузин.

— Гарет продавал травку вместе с Юджином и Спенсером, — сообщают близнецы, каждый из которых указывает на Спенсера через грудь. — Но он ни хрена не умеет считать, и мы почти уверены, что он прикарманивает деньги.

— В любом случае, он ужасный выбор на должность казначея. — Спенсер пинает камень, а затем засовывает руки в карманы своих синих джинсов, оглядываясь на нас своим свирепым бирюзовым взглядом. — Почему я единственный, кто волнуется из-за этого? Ребята, вы были на тех же дебатах, что и я сегодня?

— Я действительно могла бы использовать работу в Студенческом совете для подачи заявлений в колледж, — признаю я. Я правда последовала совету близнецов и подала заявление в Борнстедский университет в Колорадо. В аду нет ни малейшего шанса, что я попаду, но, по крайней мере, я могу сказать, что пыталась. Моим вторым выбором был Калифорнийский университет в Санта-Крузе, потому что я решила, что, по крайней мере, буду рядом с домом близнецов. Я качаю головой и отгоняю мысли о колледже. Чёрт возьми, всё ещё осень; у меня есть месяцы, чтобы беспокоиться о том, какой будет жизнь, когда Адамсон закончится.

— Мы убили их своими сегодняшними речами, — бормочет Мика, взъерошивая свои красно-оранжевые волосы движением, которое восхитительно похоже на его лучшего друга.

— И всё же никто не прислушивался к реальным словам, слетающим с наших уст. — Тобиас срывает оранжевый лист с низко свисающей ветки дерева и засовывает его мне за ухо, в то время как Рейнджер открывает дверь и позволяет мне первой забраться на заднее сиденье лимузина. Хотя он прав. Никто не слушал болтовню парней, потому что все они были слишком заняты разглядыванием новеньких девочек, смехом над глупыми шутками Марка и сплетнями об официальном заявлении, сделанном моим отцом незадолго до начала дебатов.

Объединённый студенческий коллектив. Ученики смешанного пола.

Он также многозначительно посмотрел в мою сторону по меньшей мере три раза во время речи.

— Это наша вина, — говорит Спенсер, сначала перелезая через ворчащего Рейнджера, прежде чем забраться ко мне на колени и плюхнуться на сиденье слева от меня. — Мы подмяли единственную девочку в школу под себя, так что она не имеет такого влияния на учеников, как следовало бы.

Я фыркаю, но в этом-то и суть дела. В течение моей первой недели в женской форме парни были немного… агрессивны. Насколько это глупо, что мне нравится их нелепое поведение пещерного человека?

— И, таким образом, мы все животные, — говорю я вслух, и все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, пока я кашляю и давлюсь в ладонь, притворяясь, что у меня есть хоть какой-то уровень социального приличия. Черч улыбается, одной из своих широких лучезарных улыбок, которая, как я понимаю, на самом деле никогда не была фальшивой, а затем постукивает костяшками пальцев по оконному стеклу.

— Кому-нибудь не кажется странным, что Джейсон Ламберт был убит, а затем здесь появляется Астер Хейз, проводящая кампанию против меня?

— Тогда почему бы просто не убить тебя? — спрашивает Рейнджер, постукивая боевым ботинком по полу, иссиня-чёрные волосы остро подстрижены и падают великолепными мерцающими прядями вокруг лица. Он замечает, что я смотрю, и затем ухмыляется в мою сторону, его сапфировые глаза сияют. Моё тело реагирует мгновенно, и мне приходится резко вдохнуть, чтобы сохранить хладнокровие. — Если все эти культовые штучки — правда, и Дженика была убита из-за этого, то почему бы просто не отделаться и от тебя? Или меня?

Спенсер берёт меня за руку, переплетая пальцы с моими, и у меня по коже бегут мурашки. Когда я смотрю в его сторону, на его бирюзовые глаза и серебристые волосы, то чувствую, что моё тело реагирует так же, как когда я смотрела на Рейнджера. Да, да. Влюблённая в каждого парня. Мои щёки и уши вспыхивают, и Спенс вопросительно приподнимает бровь.

— Может быть, они пытались, ну, знаете, когда мы были в туннелях? — предлагаю я, отворачиваясь от него и снова поворачиваясь к Черчу и близнецам. Парни МакКарти обращают на это внимание, но в то же время они рассеянно ведут частную войну пальцами. Похоже, Мика может победить. — Они заманили нас туда и заперли, не так ли?

— Хм-м, — размышляет Черч, но не отвечает. Либо он не думает, что я следую правильному ходу мыслей, либо он не знает.

И это пугает меня.

Потому что если Черч не может разобраться в этом, то никто не сможет.

Примерно через час мы выезжаем из темноты леса, вдалеке слабо мерцают городские огни. Черч опускает стекло между нами и водителем и просит его остановиться там, где мы находимся, оставляя нам добрых десять минут ходьбы, чтобы добраться до первого знака «стоп», ведущего в город.

— Мы становимся настоящими сыщиками, да? — спрашивает Тобиас, вытягивая руки над головой и оглядывая тихий городок Натмег глазами, которые в свете луны кажутся изумрудами. — Типа, настоящая работа детективов? Я чувствую, что нам нужны шляпы и маленькие трубки, и тогда каждый раз, когда я буду делать блестящие выводы, я буду консультироваться вот с этим дорогим Ватсоном…

— Братан, если кто-то из нас и Шерлок Холмс, то это я. А ты Ватсон, — объявляет Мика, засовывая руки в передние карманы толстовки с капюшоном от Академии Адамсон. Тобиас одет в ту же толстовку с капюшоном, только тёмно-синего цвета, а не цвета шампанского.

— Чушь собачья. Ты можешь побеждать в гонках, но мои оценки намного лучше твоих. К тому же я старше на восемь минут. Это делает меня детективом, а тебя — помощником.

— Напомни мне, сколько боёв ты выиграл по сравнению со сколькими выиграл я. Я превосходен на ринге, и я лучше разбираюсь в сексе. Даже Шарлотта так думает. Я Шерлок.

Я закатываю глаза, потому что они оба знают, что я думаю, что они одинаково хороши в, эм, ну, вы знаете.

«Секс, Шарлотта, просто скажи «секс». Если ты достаточно зрелая, чтобы заниматься им, то ты достаточно зрелая, чтобы сказать это».

— Ни один из вас не Шерлок, — произносит Черч, останавливаясь на углу Мейн и Адамсон (да, дорога, которая поднимается на холм к школе, так умно названа) и глядя вдоль длинного пустого тротуара на пятна света, отбрасываемые уличными фонарями, окружённые зловещими кольцами тени. — Я Шерлок. Рейнджер — это Ватсон. Вам обоим повезло бы стать нашими верными ищейками. А теперь замолчите.

Черч достаёт из кармана связку ключей и ведёт нас через улицу в узкий переулок позади ряда предприятий. Я сразу узнаю книжный магазин по милым маленьким бистро, расположенным во внутреннем дворике на открытом воздухе. Погода сейчас слишком холодная, чтобы сидеть на улице, поэтому они собраны в штабеля и задвинуты под навес. Свет, однако, всё ещё горит.

Я никого не вижу, но моё сердце колотится как сумасшедшее, а ладони взмокли от пота. Я ужасный сыщик, куда более, я вас уверяю.

— Пошлите, — говорит Черч, отпирая заднюю дверь в заведение по соседству. С другой стороны, есть автостоянка и боковой вход в «Щелкунчик», тот самый, через который близнецы протащили меня в прошлом году. Он приглашает нас всех войти и запирает за нами дверь, его светлые волосы блестят даже в темноте.

— Какой у нас план? — спрашивает Спенсер, поднимая стеклянного клоуна и, содрогаясь, отставляет его в сторону. — Неудивительно, что я никогда раньше не был в этом магазине, — добавляет он себе под нос.

— Это антиквариат для шкафов и сундуков, — говорит Черч, не утруждая себя шёпотом, но и не повышая голоса. — Мой отец купил здесь обручальное кольцо моей матери, когда им было по семнадцать. — Он оглядывается по сторонам, используя то немногое, что проникает внутрь от оранжевого уличного фонаря снаружи, чтобы видеть. Подсознательно я потираю кольцо на пальце, и Черч улыбается. — И да, это тоже.

— Ты купил подержанное кольцо? — спрашивает Спенсер, бросая взгляд на Черча. — Ты? Из всех людей? Сколько оно стоило?