— Боже! — пораженно застыла я. — Как же такое допустили?
— Руководство станции почти в полном составе на криоскладе. Их доставили с признаками заражения. Теперь всем руководит этот Багрович. Та ещё мразь! Думаю, он специально тормозит разработку лечения от бешенства, чтобы не вернулось старое руководство! Я даже на всякий случай подделала медицинские карты, чтобы спрятать их, чтобы шавки Багровича не добрались до них. Надеюсь, все же, получится вылечить их.
Находясь в заботах о своих детях, я, похоже, пропустила переворот на станции. Как могли допустить такого человека к власти? Зачем он это делает? Ведь людей и так осталось слишком мало!
— Монику сейчас привести? — осипшим голосом спросила я.
— Нет. Ближе к вечеру. Я как раз все подготовлю и отвлеку свою команду новым заданием.
— Хорошо. Я поговорю с ней.
Я уже хотела выйти из кабинета, но все же повернулась и сказала:
— Ульяна, пообещай, что защитишь ее! Я не могу потерять её снова!
— Я клянусь, что сделаю все, чтобы защитить ее! Она мне тоже дорога! Ведь я думала, что ее родители погибли и уже хотела удочерить ее!
Я лишь удовлетворённо кивнула и отправилась прощаться с дочерью. Как бы мне не хотелось оставить ее около себя, но сейчас с нами ей небезопасно. Мне придется снова отпустить ее от себя. Надеюсь, в последний раз!
Как в тумане я прошла весь путь от кабинета Петровой до палаты Лены. И лишь у самой палаты начала озираться, пытаясь понять не следит ли кто за мной. Коридор все так же был пуст. После эпидемии, когда по коридорам бегали неуправляемые заражённые, все предпочитают сидеть в своих палатах или жилых отсеках. Люди замкнулись в себе и практически перестали общаться. Каждый видел друг в друге опасного врага.
Когда я зашла в палату мое сердце рухнуло вниз. Моники не было.
— Моника? — с надеждой позвала я ее.
— Ма-а-ам? — откликнулась она откуда-то снизу.
Послышалась возня и дочка вылезла из-за маленького диванчика, что стоял в углу палаты. Я подбежала и схватила дочку в охапку и долго-долго обнимала ее. Я всеми силами оттягивала тяжёлый разговор, но Моника сама начала его.
— Что сказала тётя Уля? Зачем те люди приходили за мной?
— Понимаешь, милая…
Я на секунду замялась, пытаясь сообразить, как объяснить маленькой девочке, что сейчас происходит.
— Мам, не нужно придумывать для меня мягкую версию! Я уже взрослая! Скажи, как есть! Я вздохнула и закрыла лицо руками.
— Мам?
— Твоя кровь, твоя способность быстро исцеляться, возможно может помочь исцелить всех заразившихся людей. А этим людям…эти люди…
— Не хотят этого? — закончила за меня дочка.
— Да, понимаешь не все люди хорошие, есть…
— Есть и плохие. — подхватила она. — Я знаю, мам. Знаю, что есть плохие люди… Встречала…
— Что? Когда?
— Это не важно. Да и не хочу о них говорить. Может потом. Ты мне сейчас скажи, что мы будем делать?
Я смотрела на свою дочь и не узнавала. Она выглядит как ребенок, но говорит совсем как взрослая, причем повидавшая многое на своем жизненном пути. Я в который раз задумалась, что же она пережила, пока была одна? Что ей пришлось вынести, чтобы выжить?
— У Ульяны Михайловны есть идея, как можно тебя спрятать. Но тебе это не понравится. Моника напряглась, но задавать вопросов больше не стала, лишь молча ждала, когда я ей все расскажу.
— Тебя временно снова заморозят. — сказала я и, увидев реакцию дочки, тут же добавила. — ВРЕМЕННО! Это только чтобы сбить этих людей с толку. Потом мы что-нибудь придумаем.
— Мамочка, пожалуйста, только не снова! — я поразилась как быстро слетел налет взрослости с моей дочки. Все-таки она ребенок, притворяющийся взрослым. — Мамочка, давай меня просто спрячем где-нибудь. Я не хочу, чтобы меня замораживали. Я буду сидеть тихо-тихо, столько, сколько нужно!
— Дочка, так нужно!
— Мама, там так холодно! И снятся холодные сны!
— Что? Ты чувствовала холод?
— Да, я не могла шевелиться и поэтому приходилось постоянно спать. Но даже во сне было очень холодно! Пожалуйста, можно не замораживать? Я буду сидеть в отсеке и никуда не буду выходить, а если кто-то придет буду прятаться. Никто не узнает про меня! Обещаю!!!
— Я поговорю с Ульяной, но Моника, в отсеке спрятаться не получится. Те люди, что тебя ищут… У них есть возможности найти тебя в любом отсеке и никто не сможет им помешать!
— Тогда…тогда… — Моника не нашла слов и просто расплакалась. — Можно я тогда дождусь, когда разбудят Марка? Ведь врач говорил, что его завтра утром выведут из сна? Можно я увижусь с братом?
— Доченька, безопаснее всего, если Марк не будет знать о тебе!
Моника смотрела на меня широко открытыми глазами, словно не верила в то, что я говорю.
— Я не нужна тебе? — шепотом спросила она.
— Что же ты говоришь такое? — я схватила дочку и изо всех сил прижала к себе. По щекам у меня уже лились слезы. — Моника, доченька, я так люблю тебя! Я больше всего на свете люблю тебя! Я и прячу тебя, потому что люблю! Если бы ты мне не была нужна, то я отдала бы тебя! Разве ты не понимаешь?
Но Моника уже перестала плакать и замкнулась в себе.
— Хорошо, мама. — как-то слишком спокойно ответила она. — Раз ты считаешь, что так нужно, то сделаем это поскорее!
— Ульяне нужно подготовить все. — все ещё обнимая ее, ответила я. — Доченька, я обещаю, что мы высвободим тебя как можно скорее! Как только пройдет опасность, так сразу же ты вернёшься к нам! Моника! Моника посмотри на меня!
— Да, мама. — смотрела она на меня пустым взглядом. — Я верю тебе, мама.
— Моника… — начала я, но в этот момент в палату вошла та самая дежурная медсестра Лиза.
— Это что ещё такое? Что вы здесь делаете? — возмутилась она. — Вы что же считаете, что вам все можно? Потрудитесь пожалуйста объясниться!
— Это моя близкая подруга и крестная моей дочери. — как можно более миролюбиво ответила ей я. — Мы не знали, что она выжила. Моника случайно перепутала палаты и увидела ее. А потом и меня привела сюда. Мы так рады увидеть, что хоть кто-то из наших близких спасся! Спасибо вам, что заботитесь о ней!
— Мне ваши спасибЫ не нужны! — проворчала она, меняя препараты. — Это моя работа. А вот вам здесь нельзя находиться! Идите лучше в свою палату и следите за своими детьми! Бегаете не пойми где, а больные дети без присмотра! Да и спрашивали тут уже про вас! Нос разбили — ищут. А они тут сидят!
— Ищут? — хрипло спросила я и почувствовала, как Моника вцепилась в мою руку. — А, да, конечно! Мы знаем! Мы уже сообщили, что подойдем чуть позже. Спасибо вам! Мы, пожалуй, и правда пойдем.
И взяв Монику за руку я вышла из палаты.
В коридоре было оживлённо. У нашей палаты толпились люди с оружием.
— Ма-ам? — испуганно пискнула дочка.
— Тш-ш-ш. Не привлекай внимание! — прошептала я и свернула в противоположную от нашей палаты сторону. Как сказала Петрова, Марку и Софии ничего не угрожает и что бы там ни говорила медсестра, они находятся под присмотром медицинских капсул. Сейчас моя задача спасти Монику.
На негнущихся ногах мы прошли коридор и свернули в сторону столовой, возле которой было несколько оживленнее, чем в остальных коридорах. На нас вроде бы не обратили внимание, но это не на долго. По всей видимости за Монику взялись серьезно и времени у нас больше не оставалось. Я изо всех сил пыталась придумать, где нам спрятаться до того момента как Петрова все подготовит, но, как оказалось, она была в курсе, что нас разыскивают и позвонила сама.
Планшет завибрировал так неожиданно, что, доставая из кармана я чуть не уронила его на пол. Трясущимися руками я развернула галоэкран и приняла вызов. — Ксения, где вы? — Начала было Ульяна, но увидев, что мы идём по коридору, быстро продолжила.
— Немедленно вместе с Моникой идите в отсек 438-Н интенсивной терапии. Я вас жду там!
И отключилась, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания.
Пройти в интенсивную терапию? Чего попроще нельзя было придумать? Ведь попасть туда можно было только пройдя по коридору мимо нашей палаты, где сейчас дежурил целый отряд, посланный изловить нас.
