С Вирджинией и Арамисом во Франции теперь находилось пятеро агентов УСС, но после столь медленного старта американцы были полны решимости наверстать упущенное в тайной войне. Совместная цель SFHQ заключалась в том, чтобы УСС и УСО в «День Д» сыграли решающую роль, сформировав группы партизан-макизаров, обучив и вооружив их для выполнения стратегических диверсионных операций и – когда придет время, – для нападения на немецкие конвои. Прежде всего план состоял в том, чтобы заставить эти партизанские отряды подчиняться приказам верховного командования союзников, а не случайных местных лидеров, которые могли принести больше вреда, чем пользы, преследуя собственные политически мотивированные цели. Эта задача – никогда ранее не выполнявшаяся в таком масштабе, – требовала от агентов военной смекалки, дипломатии и абсолютного присутствия духа. Предполагалось, что такие характеристики присущи исключительно мужчинам; Вирджиния должна была доказать, что она тоже ими обладала.
Так что именно она, а не ее начальник-мужчина, сразу же взяла на себя ответственность по прибытии в Париж и привела их к одному из своих контактов. Арамис тормозил ее, постоянно жалуясь на свое колено. Вирджиния злилась: сейчас было не время привлекать к себе внимание. Атмосфера угнетения и напряжения в Париже усилилась с ее последнего пребывания здесь, и буквально за каждым уголком велось наблюдение. Школы превратились в казармы; кинотеатры, театры и кафе были отданы исключительно под нужды немцев; старые танцевальные залы и джаз-клубы, которые Вирджиния любила в студенческие годы, были принудительно закрыты; улицы с еврейскими названиями были переименованы в честь антисемитов. А после многих лет антисоюзнической пропаганды по радио и на рекламных щитах воздух был пропитан враждебностью, особенно по отношению к американцам. Когда самолет Соединенных Штатов был сбит после бомбардировки союзников, сообщали, что люди танцевали на улицах.
Наконец они добрались до дома мадам Лонг, которую рекомендовал один из старых университетских друзей Вирджинии. Она жила в доме 57 по улице Вавилон, недалеко от места последнего упокоения Наполеона в Доме инвалидов. Раньше мадам Лонг давала Вирджинии приют, не задавая вопросов, но в этот раз она сразу же почувствовала неприязнь к Арамису. Мало того, что он нарушил основы безопасности, рассказав, как повредил ногу, выбираясь из лодки; но мадам Лонг также находила невыносимо напыщенным его абсурдное использование длинных слов. Быстро устав от гостя, мадам Лонг настояла на том, чтобы отвезти его прямиком в пансион, которым управлял ее друг-голлист, прежде чем Арамис успел сказать что-либо еще. Вирджинии разрешалось пользоваться всей квартирой, но ее опасно болтливому спутнику мадам Лонг запретила впредь показываться у нее на пороге[303].
Все знали, что вторжение союзников неизбежно, но агенты УСС, включая Вирджинию, не знали ни точной даты, ни места – предосторожность против потенциальной утечки информации под пытками. Еще одна высадка должна была произойти через некоторое время на Ривьере, формируя тем самым двустороннее нападение на немцев. Используя свое знание Франции, полученное во время первой миссии, Вирджиния уже выделила в качестве стратегически важного поля битвы для Сопротивления район в Крёзе, расположенный в центральной Франции, примерно на равном расстоянии от побережья Ла-Манша и Средиземного моря. Этот выбор был не случаен. Местность между Шатору и Лиможом была указана верховным командованием союзников как приоритетная цель для вооружения партизанских групп, чтобы они могли атаковать вражеские силы в движении, нарушать их линии снабжения и подрывать боевой дух. Это была уже знакомая Вирджинии территория: она работала там во время своей первой миссии. Район был густо населен немцами и их осведомителями, так что возрастал риск быть узнанной. Но эти опасения не помешали Вирджинии на следующий день отправиться поездом в Крёз с прицепом в виде Арамиса. Они высадились в маленьком городке под названием Сен-Себастьян в двухстах милях к юго-западу от Парижа, где она присмотрела для будущего саботажа депо и железнодорожные пути.
Сразу же пригодились местные контакты Вирджинии: один из них отвез пару на встречу с фермером по имени Эжен Лопина в Майду-сюр-Крозант, деревушку недалеко от крутых гранитных ущелий реки Крёз. Лопина задал кое-какие вопросы, а затем предложил использовать его однокомнатную хижину без водопровода и электричества у дороги. Это им прекрасно подходило, как и фермерский дом Лопина на другом конце деревни, где Вирджиния (известная здесь как мадам Марсель) могла, используя с перебоями работающий источник питания, передавать сообщения с чердака, проложив антенну по задней части крыши. Здесь она чувствовала себя в большей безопасности, чем в Париже, который кишмя кишел гестапо. Самое главное, она чувствовала себя полезной. Поскольку «День Д» неумолимо приближался, этот район мог быть жизненно важным с оперативной точки зрения – хотя и не был в значительной степени охвачен Сопротивлением. Местные группы маки были небольшими и неорганизованными, у них практически не было оружия и боеприпасов. Приоритетными задачами Вирджинии стали вербовка, обучение и доставка оружия по воздуху из Великобритании с целью организовать эффективное партизанское движение. Ей понадобилась всего пара дней, чтобы перейти от своих первоначальных приказов – с благословения ее восхищенного руководства – к делам, которым она хотела заниматься.
Мать Вирджинии говорила, что все, чему она научилась в детстве, когда-нибудь пригодится, и действительно, долгие летние дни на ферме в Мэриленде теперь помогли ей найти прикрытие в качестве доярки. «Я готовила для фермера, его пожилой матери и его наемного работника на открытом огне, так как в доме не было печи, – объясняла она. – Я выгоняла его коров на пастбище и так нашла несколько хороших полей для парашютных забросок»[304]. Такой примитивный стиль жизни облегчал сбор разведданных, но не нравился Арамису. Он поспешил обратно в Париж, где нашел более благоприятные для себя условия у старой подруги семьи по имени мадам Рабю. Теперь, фактически действуя в одиночку, как она и хотела, Вирджиния видела своего предполагаемого начальника только раз в неделю, когда он приходил в Майду с новостями о своих успехах в поиске конспиративных квартир, чтобы она телеграфировала их в Лондон. Вирджиния никогда не жаловалась на собственные проблемы с Катбертом или на то, что ей приходилось таскать с собой радиопередатчик; ее раздражало ворчание Арамиса по поводу переездов или его странный отказ поднимать тяжести. «Несмотря на свой крепкий вид, он не очень силен, – сообщала она позже. – [Он] болел несколько дней после каждой тяжелой поездки».
Она также возмущалась невыдающимися достижениями Арамиса в Париже и его неустанной болтливостью. Он приводил ее в ярость, отказываясь слушать ее рожденные опытом советы по безопасности, несмотря на то, что его регулярные визиты могли привлечь нежелательное внимание к ним обоим. «Арамис пришел… и ему нечего было сообщить, кроме того, что он нашел мадам Рабю, – жаловалась она. – Похоже, он не понимал, что можно использовать курьеров, не находил в этом целесообразности и яростно отвергал любые подобные предложения». Ее небезграничное терпение лопнуло. Вирджиния решила, что найдет способ вычеркнуть Арамиса из своей жизни и выполнить миссию так, как считает нужным. Ежедневно доставляя по домам молоко, она начала вербовать новых членов Сопротивления. Через несколько дней множество местных жителей, от секретаря мэра до деревенского почтальона, были согласны на сотрудничество. Начали распространяться слухи о том, что кто-то, наконец, взял на себя ответственность за этот район. Вирджиния была рада, что «фермеры и сельскохозяйственные рабочие так хотят помочь»[305] и приступила к преобразованию «крестьянских отрядов» в организованное партизанское движение. Это было именно то, что она так давно хотела сделать. Притворяясь французской крестьянкой, Вирджиния нашла себя настоящую. Несмотря на опасность, она вновь почувствовала себя чарующе свободной.
