Тихой сапой я проникла в кабинет и вздрогнула от громкого приказного тона:

— Закрой дверь.

Резкий переход на "ты" и грубость в голосе не предвещали ничего хорошего. Вряд ли мужчина неожиданно достал бы из ящика грамоту, торжественно вручил и присвоил мне звание лучшего работника месяца. Таким тоном обычно увольняют или делают серьезный выговор.

Только вместо крика и претензий шеф обхватил голову руками, растер ладонями лицо и вымученно улыбнулся. Под красивыми голубыми глазами залегли темные круги, и в каждой морщинке читалась вселенская усталость.

— Что происходит? — прошептал охрипшим голосом Коршун и откинулся на спинку кожаного кресла. — А то я совсем перестал понимать.

— Ничего не происходит, — всё ещё обиженно фыркнула, разместилась на диване и сложила руки на груди в знак протеста.

Он ведь не приходил ночевать! И Машка ему явно наплела с три короба. Да и Беловой точно не было дома в одну из ночей, когда начальник не явился. Неутешительные выводы напрашивались сами.

Словно раненый зверь он взвыл, сорвался с места и за пару секунд оказался совсем рядом со мной — грозно нависая сверху и припечатывая ледяным взглядом.

— Либо ты говоришь все претензии мне в лицо, либо…

— Что? — отважно вскинула голову и ухмыльнулась. — Что же ты сделаешь? Уволишь? На каком основании?

Меня понесло. На лице Кирилла Витальевича отразилось недоумение и страх, он отпрянул на пару сантиметров и отчего-то уставился на мои губы.

— Или вам Машка уже напела в уши?

— Да причем тут Белова? — взревел мужчина. Отчаянно и горько. — У меня она в печенке уже сидит! Я хочу поговорить. Нормально, как два взрослых человека. И услышать всю правду.

Коршун выжидающе уставился на меня и облегчённо выдохнул после ответного кивка. Легко улыбнулся, снова просканировал моё лицо, уделив особое внимание губам, и строго уточнил:

— Ты ведь соврала про мужчину тогда?

— Зачем тебе это нужно знать? — ляпнула в ответ, на что получила громогласное: “Эва!” — и вздрогнула. Взгляд стал колючим и холодным, он ясно давал понять, что требуется только правда. От безвыходности рявкнула. — Да, соврала. И что такого?

Кирилл Витальевич тяжело вздохнул, явно пытаясь сдержать эмоции и общаться спокойно.

— Тогда где ты была всю ночь?

Казалось, в такой ситуации признание — худший исход, поэтому недовольно отзеркалила вопрос:

— А где ты был всю неделю каждую ночь?

— Эва, — проскрежетал мужчина и ещё сильнее опустил голову, таким образом, что наши глаза оказались на одном уровне. — Сперва ответь на вопрос. Где ты была той ночью и про какие ещё трупы говорила твоя подруга?

Не выдержала и отвернулась, лишь бы только не замечать разочарование и обиду в голубых глазах. Но ведь это я должна была расстраиваться и злиться!

— В полицейском участке, — пожала плечами с напускным безразличием, будто меня ни капли не беспокоил тот факт, что пришлось столкнуться с маньяком. Вкратце рассказала, что происходило в ту ночь. И тут же припомнила. — Вообще-то я не просто так потащилась тогда в парк, это было из-за тебя.

Коршун поднял брови от удивления.

— Я слышала, как вы с Машкой разговаривали у лифта. Она сказала, что была в клубе и целовалась в лифте с незнакомцем, и ты поверил. А потом не приходил ночевать всю неделю. И в один из дней Беловой ночью тоже дома не было. Скажешь, совпадение?

С вызовом уставилась на Кирилла Витальевича. Его лицо — хмурое и сосредоточенное — прояснилось, на губах заиграла лукавая улыбка, в уголках глаз появились маленькие морщинки.

— Конечно, совпадение, — легко согласился. — Я всю неделю в офисе ночевал. Не хотел приходить и видеть пустую квартиру, думал, что ты уже вовсю у мужчины живешь. А Беловой тогда сказал, что точно могу определить девушку, с которой был. Ведь у неё есть очень интересная родинка.

Мой рот приоткрылся от удивления и недоверия.

— Ты её разглядел в темноте и запомнил? Как?!

Мужчина рассмеялся, встал на колени, ласково провел большим пальцем по щеке, наклонился так, что губы едва касались моего уха, и горячо прошептал:

— Я узнал тебя сразу, как только увидел. По глазам. Потом заметил у тебя дома знакомую блузку, и картинка окончательно сложилась, — он, будто искуситель, провел широкой ладонью по моей руке вниз и снова вверх, задержался на шее и ласково пробежал пальцами по коже. — Ты очень красивая, я говорил?

Два сердца громко стучали в тишине офиса. Впервые в жизни мне стало плевать на тот факт, что нас могли застукать. Потому что упускать шанс было бы преступлением.

— Слова-слова, Кирилл Витальевич. Их слишком много. Женщина может состариться, пока вы болтаете.

Это стало триггером, ведь шеф не просто перестал говорить, он без промедления бросился в атаку — жадно поцеловал. Цепко и в то же время аккуратно ухватился пятерней за волосы, второй рукой нащупал мою талию и притянул к краю кожаного дивана, прямиком в свои жаркие объятия.

Воздуха не хватало, крышу срывало, и хотелось только продолжения. Немедленного и безрассудного. Я цеплялась за крепкую шею, царапала, кусала пухлые губы и забывала обо всём на свете. Обхватила ногами торс мужчины и прильнула так близко, как только могла.

Кирилл тихо замычал, горячая ладонь проскользила по икре, поднялась по бедру и нырнула под юбку, а пальцы неуверенно замерли у границы трусиков. Он ждал ответ и не двигался дальше.

С трудом мне удалось оторваться от шефа и уточнить:

— Ты говорил, что отношения с коллегой для тебя табу.

— Плевать на запреты и рамки, — прохрипел Коршунов. — Ты стоишь того, чтоб их нарушить.

Облегченно выдохнула в его губы и пробормотала между лёгкими, почти невесомыми поцелуями:

— Но мы в офисе. Тут как минимум камеры.

— Они уже три дня не работают, — отмахнулся он и крепче поцеловал. Так, что крышу сорвало напрочь, и все стоп-краны разом отказали. Я отвечала Киру с безграничной страстью и жаждой. Мы, словно два странника в пустыне около колодца с водой, приникли друг к другу и не отрывались. Оставались лишь чувства, бешено колотящееся сердце и желание.

В какой-то момент я поняла, что Кирилл меня поднял и аккуратно посадил на край своего стола. Раздался звон и скрежет от рассыпавшейся по полу канцелярии, но отвлекаться на эти мелочи не было настроения.

Даже если бы кто-то из нас захотел поставить точку, уже вряд ли бы получилось. Сил на остановку не осталось, мы настолько растворились друг в друге, что стали на какое-то мгновение неотделимы. Шершавые ладони сминали ягодицы, поглаживали бёрда, обжигали и заставляли плавиться. Я отчаянно жаждала большего, с нетерпением кусала губы, нервно дёргала манжеты и воротник, пыталась снять рубашку с подтянутого мужского тела. Кирилл, к счастью, быстро сориентировался и помог расстегнуть пуговицы, после чего я сразу запустила руки под ткань.

Мои стоны и крики удовольствия разносились по этажу, и Коршунов наслаждался этим, улыбался и ловил рваные вздохи губами, истязал, кусал. Скопившееся между нами напряжение наконец вырвалось, накрыло горячей волной, заставило выгибаться дугой и отчаянно цепляться за плечи мужчины.

— Нам срочно нужна кровать, — шептал Кир на ухо и нежно поправлял на моём плече спавшую лямку бюстгальтера. Аккуратно помог поправить одежду, не переставая ласково целовать мои губы.

— Это можно устроить, — улыбнулась безмятежно.

Словно до безумия влюблённые школьники, мы хихикали, пробирались на выход и не выпускали друг друга из объятий. Уборщица, которую мы встретили на лестнице, недовольно поцокала и тяжело вздохнула. Но Кириллу было всё равно, он только рассмеялся, подхватил меня на руки и побежал вниз по лестнице.

— Мы же упадем! — визжала, вцепившись в шею.

— Не бойся, не уроню.

Он словно играючись дотащил меня до автомобиля и посадил на сиденье. Бережно пристегнул и сам нырнул в машину.

На улице стемнело, и мы без пробок добрались до дома. Попеременно целуясь и передвигаясь почти вслепую в квартиру. Без обсуждений отправились на кровать, как и хотел шеф.