Я чуть подтолкнула Светлану локтем, отчего она поморщилась и продолжила стоять молча как истукан. Она не планировала общаться с призраком из прошлого.

— Да у неё дверь заело, — неопределённо махнула рукой на машину и натянуто улыбнулась я.

Мужчина удивлённо вскинул брови, словно только заметил, что мы стоим около стареньких жигулей, странно хмыкнул и протиснулся между нами к машине. Одно ловкое движение — и дверь отворилась.

— Отцовская, — ностальгически пробормотал Мастеров и провёл широкой ладонью по серебристой крыше. — Небезопасная наверняка.

После короткого комментария Света наконец очнулась. Холодно прищурилась, повернулась в сторону мужчины и отчего-то протянула руку. Хотела поздороваться как следует? Или отдёрнуть его от авто? Мужчина почти усмехнулся, уголок его губ дрогнул, и всё же он сохранил стойкость и пожал тонкую девичью ладонь.

Цепкий взгляд зелёных глаз проследил за его рукой так внимательно, что казалось в ней должна появиться дыра. Огромная.

— Предлагаю где-нибудь посидеть, — на лице мужчины растеклась коварная улыбка.

Эти двое всё ещё держались за руки. Очень странно.

— К сожалению, нам уже пора, — тон подруги был настолько сладкий, что можно было превратиться в карамельку. Калашникова с видом победителя всё же выдернула ладонь из крепкой хватки.

— Тогда в следующий раз, — не моргнул и глазом от отказа Константин и растянул губы ещё шире.

Вместо ответа Светка только кивнула и ловко запрыгнула на водительское сидение. Напряжённая атмосфера сбивала с толка, поэтому я без промедления села в салон авто, пристегнулась и помахала на прощание мужчине. Он фыркнул, постучал по крыше жигули и пошёл дальше по улице.

А в Лане внезапно проснулся гонщик.

Мы летели по ухабистым дорогам, ловили ямы, на которых я подпрыгивала и ударялась то головой, то плечом, круто входили в повороты. Светка пыталась сбежать, только почему?

— Он вроде милый, — осторожно я пыталась прощупать почву на наличие старых нарывов. Во дворе в детстве поговаривали, что Костя и Лана встречаются, мол, видели их вместе целующимися. Конечно, подруга всё отрицала. Однако её поведение говорило за себя.

— Даже не вздумай! — рявкнула она и резко затормозила около моего дома. Я едва не поцеловалась носом с торпедо, спас только ремень безопасности. — Лучше сосредоточься на Кирилле. О Косте забудь. Он бабник, коих свет не видывал. К тому же женат.

В голове не укладывалось, потому что я ни разу не видела на нём кольца.

— С чего ты вообще взяла… — запротестовала слабо.

— Этот ловкач снял кольцо в кармане, — отрезала Света. — А след от него остался. Так что если он тебе понравился, лучше сразу забудь.

Упоминать о том, что мне в целом уже был симпатичен совершенно другой недоступный мужчина я не стала. К тому же понимала, что Калашникова во взвинченном состоянии вряд ли была способна принимать информацию и конструктивную критику. Да и разговор я завела лишь для того, чтоб понять — что же случилось между этими двумя.

Лесть и комплименты Мастерова на встрече придали мне сил, несомненно. А как иначе? Любая девушка бы отреагировала на такое положительно. И всё же бросаться на него я не планировала. Хоть в мыслях и мелькала идея свести Мастерова с Калашниковой, все подобные глупости перечёркивал её тон и его жена.

— Ладно, не очень-то и хотелось, — я сделала вид, будто была заинтересована в Косте, взяла вещи и вышла из железной машины смерти. Задумчиво оглядела дворы, наклонилась к открытому окну авто и попросила. — Ты аккуратнее, здесь дети ходят. И сама не гоняй. Так и убиться можно, тем более с нашими-то дорогами.

Жигули спокойно покатился вперёд и шустро скрылся за домом.

Весь вечер я пыталась осознать, что же произошло со Светой. Заметила, как он снял кольцо, и взбесилась. Только почему? В постель он её не тащил, комплиментами не осыпал. Вёл себя легко, без лишнего напряга. В этой истории крылись какие-то детали. Мелочи, которыми подруга не поделилась.

Обычно Лана рассказывала о всех неудачах на личном фронте. Обильно поливала истории размышлениями на тему вечной любви и её обречённости. Следом шла проповедь о карме и её матери, что вечно пилила отца, отчего тот в итоге не выдержал и сбежал. Она считала себя такой же неадекватной, только в другую сторону: вместо ревности подруга проявляла апатию и равнодушие. И всегда по итогу Светка говорила о том, что необходимо снимать с неё порчу, выискивала глупый ритуал на просторах интернета и заставляла заниматься этой ерундой до самой ночи.

Раздалась трель звонка.

С тяжёлыми думами я пошла в коридор и открыла дверь в квартиру без всяких проверок, наивно полагая, что явилась расстроенная Калашникова с бутылкой вина и желанием излить душу. Она часто так делала после резкого поведения. Подкупала сладостями и просмотром романтической комедии.

Но на пороге стоял неожиданный гость — Кирилл Витаевич со скромной улыбкой и дорожной сумкой в руках.

— И что вы тут забыли? — на деле прозвучало грубо и резко, хотя в голове вопрос представлялся более саркастическим. Всё же именно шеф избегал меня целую неделю, как чумную, и выставил перед коллегами идиоткой. Сложила руки на груди в знак протеста и чтоб хоть немного прикрыть грудь. Ночнушка, состоящая из ультракоротких трикотажных шортиков (больше похожих на трусы) и полупрозрачного топа не способствовала серьезным беседам.

Голубые глаза из хитро прищуренных стали шокировано огромными, готовыми выпасть в любой момент. Я бы приняла это за комплимент и раскраснелась, если бы только из полутьмы подъезда не вынырнула знакомая красноватая морда Борщева. Он просканировал меня злым взглядом и уточнил:

— Эвелина Павловна, а почему же так официально? Не думаю, что ваш партнёр доволен таким обращением.

Весь пыл мгновенно угас, мне захотелось спрятаться за широкую спину Коршуна и оставить его самого разбираться с проблемами. Хватило всего пары секунд, чтоб мой фиктивный парень понял это и уверенно шагнул вперёд. Без лишних слов Кирилл Витальевич оказался на пороге квартиры, бросил сумку и притянул меня в объятия. Он встал позади, а я упиралась спиной ему в ребра и живот. Горячие ладони бессовестно легли на бедра и поднялись чуть выше, к краю шортов, а пальцы принялись играть с тканью.

На этот раз я не чувствовала, что Коршун прикрывается мной, как щитом. Скорее он всеми доступными способами пытался показать Колобку, что мы всё ещё вместе. Защищал. Вселял уверенность.

— Видите ли, у нас намечалась ролевая игра в подчинённую и начальника, который нагрянул очень внезапно. Эва даже оделась подобающе, — ловкий указательный палец пробежал по краю трикотажа, остановился в районе пупка и неожиданно нырнул под резинку шортов. От шока я замерла и тяжело сглотнула.

Пульс участился. Ладони вспотели. И я могла думать только о мужчине, что прижимался ко мне сзади.

— Малышка, — вкрадчивый и при этом достаточно громкий шёпот раздался прямо у уха, отчего по плечам промаршировали мурашки, — может, халатик накинешь?

Разум твердил, что нужно пользоваться возможностью и бежать в комнату, скрываться. Возможно, менять фамилию. И внешность. А сердце уже прикипело к мужскому торсу и не желало покидать его, лишаться тепла и необычного ощущения, что ты наконец-то дома. Странно, но именно в крепких руках Коршунова я чувствовала себя одновременно красивой, желанной и свободной. Примерно так же, когда красуешься дома в одиночестве перед зеркалом в красивом платье, причёской и макияжем, и знаешь, что наряд не пропадёт просто так. Что он был куплен для кого-то особенного.

Этим “кем-то” для моего сердца стал Кирилл.

Ни с того ни с сего после пары поцелуев и странных взглядов я не могла отказаться от той крупицы чего-то истинного в океане лжи, разделяющем меня и Коршунова. Не хотела оставаться одна? Мечтала побыть в глазах коллег охотницей, заполучившей впечатляющий приз?