В голове промелькнула нехорошая мысль: за Коршунова! Вот почему они встречались, вот откуда знают друг друга! И с этим осознанием сердце болезненно сжалось, а в горле образовался огромный комок.

Из-за высокого железного забора вышла весёлая компания из детишек с футбольным мячом. Они о чём-то спорили и кричали. Но Лиза не обратила внимание на свидетелей.

— Так что через неделю меня здесь не будет. И я уже не вернусь.

— А что с женихом? — дрожащим голосом поинтересовалась. — Он тебе не понравился?

Блондинка внезапно откинула мою руку и посмотрела с ненавистью, скривив губы и злобно сощурившись.

— За кого ты меня держишь? Я выйду замуж только по любви! Никаких договоренностей!

Мне не хотелось разочаровывать её, не хотелось говорить, что брак со временем может видоизменяться, как и отношения между партнерами. Что это возможно не навсегда, как пишут в сказках. Что это — тяжёлый труд и работа двух человек.

— А Кирилла ты не любишь? — прошептала едва слышно и прикрыла глаза.

Мы стояли друг напротив друга под фонарем, который едва светил, и не двигались с места.

— Конечно, люблю, — рявкнула Лиза грубо.

Одновременно произошли две удивительные вещи. Одна из них выбила почву из-под моих ног в прямом смысле: школьник со всей дури под дикий хохот друзей ударил по мячу. Снаряд описал идеальную дугу. Я смотрела прямо в лицо опасности и не предпринимала никаких действий.

Казалось, время замерло. За миг до того, как мне в голову прилетел грязно-белый резиновый мяч, блондинка недовольным тоном добавила:

— Он ведь мой брат.

Воздух в легких закончился, и было совсем нечем дышать. В ушах зазвенело. То ли от пронзительного тонкого крика, то ли от удара, то ли от резкого снижения на землю.

Я не понимала, что происходит, перед глазами всё плыло, пришлось закрыть их и попытаться расслабиться, хоть влажная трава неприятно холодила кожу.

Лиза суетилась. Трогала мою голову, повизгивала испуганно, причитала и иногда вскрикивала, звала на помощь. Детский хохот уже не разносился по улице, и шестое чувство подсказывало мне, что ребята не на шутку испугались произошедшего и не решались делать что-либо.

В итоге Елизавета рявкнула на школьников, чтоб те позвали кого-нибудь из мужчин.

— Всё хорошо, — прохрипела я и неожиданно для самой себя уточнила. — Ты правда сказала, что Кирилл твой брат? Или мне почудилось?

— Конечно, у нас мамы разные, — протараторила Морозова. — Ты шевелиться можешь? Встанешь сама?

Тонкие ледяные пальцы аккуратно задели моё плечо и замерли в нерешительности.

Громовым раскатом по улице разнёсся устрашающий голос Кирилла Витальевича:

— Отойди, я сам.

Но в свете последних событий представать перед начальником в виде овоща я не планировала: в душе ещё теплилась надежда на взаимность. Именно поэтому испуганно подорвалась с земли и попыталась принять вертикальное положение. Вслепую.

Голова предательски закружилась, меня повело куда-то вбок, и шашлык из курицы совсем не вовремя потребовал освобождения. Спазм стянул горло. Я уперлась руками в почву, схватилась за траву и не выдержала. Меня позорно вырвало. Едкий кислотный привкус въелся в язык.

Теплая рука обвилась вокруг талии. Не нужно было открывать глаза, чтоб угадать — рядом сидел Коршунов. Он ласково и в то же время настойчиво положил ладонь на мой затылок и заставил наклониться.

— Ничего страшного, — утешал тихонько мужчина. — Сейчас всё пройдёт.

Пальцы перебирали волосы, нежно трепали прядки. И я не решалась открыть глаза, не хотелось знать, что мужчина рядом чувствует лишь жалость.

— Пить? — бережно и аккуратно рука хваткой питона притянула моё ослабевшее тело в объятия Кирилла Витальевича. Вместо ответа я только слабо кивнула. Коршун скомандовал ребятне тащить воду, а сам продолжил гладить меня и шептать успокаивающие слова, что всё будет хорошо.

Постепенно я оказалась на коленях у мужчины. Ему было явно неудобно сидеть на земле, и после того, как школьники принесли бутылку минералки, Коршун строго попросил прополоскать рот. Отказываться или упираться было бессмысленно, да и мне самой хотелось избавиться от противного привкуса.

Кирилл опустил меня на секунду на землю и бережно подхватил. Так, словно я не весила и десяти килограммов. Стыд накрыл горячей волной, заставил щеки и шею предательски гореть. Чтоб хоть как-то спрятаться от позора, уткнулась лицом в рубашку шефа, вцепилась в ткань и твёрдо вознамерилась не отпускать.

Меня аккуратно усадили в машину, сунули в руки бутылку с холодной водой и сказали держать её у виска, чтоб полегчало. Лиза недовольно ворчала, что одна не выдержит оставшуюся компанию, просила не уезжать, практически умоляла, но Коршун непреклонно отрезал: “Нет” — и отправился прощаться с ребятами. Морозова приоткрыла дверь и уселась рядом со мной.

— Только не обижай его, — тихо попросила девушка.

Я попыталась представить, каким образом можно было задеть тонкую душу начальника и не находила ответа. Потому что со стороны он казался несокрушимым. Не зря в компании его за глаза называли Мистер Робот.

— Постараюсь, — уклончиво согласилась, хотя отчаянно хотелось добавить: “Если кто кого и обидит, так это он меня!”

— И на свадьбу пригласите потом, — показалось, что Елизавета всхлипнула, только голос её оставался спокойным и ясным. — Можете в гости приехать, когда я устроюсь на новом месте.

Осторожно я приоткрыла глаза, отчаянно борясь с головокружением и расплывающейся картинкой. Морозова одним движением растерла по щекам слезы и выскочила из автомобиля, к которому практически бежал Кирилл в компании Дениса и Яны. Они долго прощались и что-то обсуждали, хотя Коршунов явно хотел быстрее уехать. Я абсолютно разделяла его желание.

— Как самочувствие? — шеф сел на заднее сидение, мягко обхватил пальцами моё лицо и повернул сначала в одну сторону, а после в другую в поисках ран. То ли внешне ушиб оказался неразличим, то ли наоборот слишком виден, но мужчина сразу схватился за дверную ручку. — Пока тебе лучше не говорить, надо в город.

Он перебрался на водительское сидение, завел двигатель и параллельно принялся звонить кому-то. После пятого недовольного разговора до меня дошло: мужчина искал врача среди знакомых, кто смог бы посмотреть меня так поздно в индивидуальном порядке.

Моя тётя работала в больнице и жила неподалеку, однако я планировала сначала дождаться какого-нибудь результата от Коршунова. Мог ли он отыскать нужного человека с учетом того, что не так давно вернулся в город и наверняка ещё не обзавёлся достаточным костяком хороших знакомых.

Когда с губ начальника посыпались тихие ругательства, я поняла: дело плохо. Именно поэтому собралась признаться, как вдруг телефон мужчины ожил и затрезвонил. От громкого звука голова начала трещать, и я поморщилась. По тону, который из делового и резкого стал вдруг тёплым и приветливым, стало ясно, что специалиста Коршунов раздобыл, и мы на всех парах мчались к нему домой.

Хирургом оказался уже знакомый мне врач Олег Кузнецов. Он с широкой улыбкой поприветствовал Кирилла и даже приобнял меня, отчего Коршун недовольно нахмурился и по-хозяйски положил свою тяжелую лапищу на мои хрупкие плечи.

— Ну, я ж говорил, что свидимся, — просиял врач и начал осмотр прямо на скамейке у старенькой пятиэтажки.

— Ты-то откуда её знаешь? — взвыл отчаянно Кирилл Витальевич и со всей строгостью зыркнул на меня. Словно возможно было изменить прошлое и избежать встречи с Кузнецовым.

— Её бабуля — замечательнейшая женщина — одно время частенько захаживала ко мне на приём. То какой-то шарик нащупала, которого нет. То нога заныла, что ходить невозможно. Зато после приема едва ли не бежала по коридору. То рука отнималась. Несколько раз с Эвелиной приходила в качестве поддержки. Правда, потом как-то пропала, где она сейчас?

Шеф недовольно засопел. Я пожала плечами и обронила: