Эфраим твердо кивнул Монике, а затем, не взглянув на меня, увел Эванджелин в толпу.

Через несколько секунд Исла настигла меня на полпути через всю комнату.

— Извини, что я тебя так увела, но я подумала, что еще две минуты стояния в этой скороварке, и ты можешь самопроизвольно сгореть. — Она подвела нас ближе к месту, где стояла тетя Адель. — Твоя мама рассказала тебе, что сделала Моника в тот день, когда ушла из студии?

Я посмотрела на нее в замешательстве, почувствовав внезапную усталость.

Исла покачала головой.

— Нет, конечно, не рассказала. Она не хотела тебя расстраивать. — Она сжала мою руку и замедлила шаг. — Это было через несколько дней после того, как твой дедушка упал. У Моники случился срыв. Она разбила несколько заказов, ожидавших отправки. Потом ворвалась в дом и потребовала, чтобы кто-нибудь расследовал, что случилось с Алистером. Она настаивала на том, что его толкнули, и он не сам упал со ступенек студии. Она кричала на твою мать, что не чувствует себя в безопасности на острове, и что кто-то подглядывает, пока она работает. Прежде чем твоя мать смогла предложить решение, Моника уволилась. — Исла поджала губы, выглядя грустной. — Это было тяжело для твоей матери. Я знаю об этом только потому, что Эфраим рассказал моему брату, что произошло, и что он пытался убедить твою мать установить камеры наблюдения.

— Но она не хочет, — сказала я. — Она не верит, что они действительно частные.

— Именно, — сказала Исла. — Мы все знаем, как Дарлинги относятся к своей знаменитой потребности в уединении. Но все надеялись, что если ты вернешься домой, то сможешь образумить ее.

Я вздохнула.

— Боюсь, я последний человек, к кому мама прислушается. Она ведет себя так, будто я сделана из стекла, еще одна трещина — и я разобьюсь.

Взгляд Ислы смягчился.

— Я могу это понять. Мы все волновались за тебя, Уитни. Хорошо, что ты вернулась.

— Это только на выходные, — сказала я, стараясь не видеть разочарования на ее лице. Исла знала о проклятии. Она понимала, почему я держалась в стороне. Но от этого знания легче не становилось. — Мне нужно вернуться в Чарльстон.

При всем своем раздражении и нахлынувших воспоминаниях, прием по случаю похорон дедушки закончился так же внезапно, как и начался.

Словно повинуясь какому-то негласному общественному правилу, все скорбящие покинули наш маленький остров, переехав через мост и вернувшись к своей жизни в городе. Я испустила долгий вздох, когда Эванджелин и Исла сели в свои машины и потянулись за процессией. Исла обещала приехать ко мне на выходные, как только сможет. Я была так рада ее видеть, что не смогла отказаться.

— Мама, — сказала я, когда мы с ней стояли на крыльце с колоннами, окруженном вечнозелеными дубами и испанским мхом, и вежливо махали рукой, когда последние гости скрылись из виду. — Боюсь, мне нужно возвращаться.

Она покачала головой, затем протянула руку и сжала мою ладонь в своей, ничего не говоря.

— Мама, пожалуйста.

— Еще нет, Уитни Дарлинг, — она обратила на меня покрасневшие глаза. — Мы еще не закончили на сегодня.

Словно услышав ее, Эфраим вышел на улицу.

— Душеприказчик готов, Нора, — сказал он. — Я провожу вас, дамы, в кабинет.

— Спасибо, Эфраим, — мама взяла его протянутую руку. — Пойдем, Уитни. Не спорь, пожалуйста.

Я кивнула и смирилась с поздней поездкой. Мама выглядела такой измученной. Меньшее, что я могла сделать, это побыть с ней еще немного и молиться, чтобы проклятие не наказало нас всех за доброту.

Я шла за ними, не переставая изучать походку Эфраима, прямую и уверенную, и то, как его черный пиджак облегал его тело, словно был сшит на заказ. Без сомнения, так оно и было. Его волосы были зачесаны в аккуратную прическу, что было совсем не похоже на то, как они выглядели после того, как он провел день на болоте, на лодке с Сетом — растрепанные, лохматые и дикие. Он возвышался над моей матерью, но в его присутствии чувствовалась мягкость, защита, что побуждало меня подойти ближе, протянуть руку, переплести пальцы с его пальцами и прислониться головой к его большому плечу. Но мы продолжали идти на вежливом расстоянии. Молча.

Мы свернули за угол и вошли в кабинет Алистера. Там уже ждали остальные члены семьи. Кто-то собрал в аккуратные стопки разрозненные бумаги и папки, которые предстояло рассортировать и убрать. Невозможно было сказать, что комната недавно подверглась разгрому.

Сквозь многочисленные окна за столом Алистера проникал золотистый вечерний солнечный свет, и мое внимание привлек невысокий, непритязательный мужчина в хорошо сидящем на нем костюме в полоску, украшенном золотыми запонками. Он приветливо улыбался, оглядывая комнату.

Эддисон и Фрэнсис сидели в двух бархатных креслах возле двери, Перси у их ног решал кроссворд. Адель и Роза сидели неподалеку и жестом пригласили нас войти.

— Спасибо всем, кто пришел. Я — мистер Аллен, исполнитель завещания мистера Дарлинга. Знаю, что день выдался тяжелым. Однако, мистер Дарлинг был категорически против того, чтобы члены семьи и мистер Каллаган, — сказал он, устремив взгляд на Эфраима, — покинули Дарлинг-Хаус до того, как будут исполнены его последние желания.

— Давайте приступим к делу, — сказала тетя Адель, когда мы с Эфраимом заняли свои места возле стола Алистера. — Как ты уже сказал, день был долгим. И мне нужно позаботиться об ужине.

— Я помогу тебе, — отозвалась Эддисон.

— Мы все поможем, — сказала мама.

— Вы хоть представляете, сколько запеканок осталось в холодильнике после сегодняшнего дня? — спросила Роза.

— Да, хорошо. — Мистер Аллен прочистил горло. — Прежде всего. Завещание было составлено для мисс Эддисон и ее детей, а также для Адель и Розы, и, конечно, для дочери мистера Дарлинга, Норы. Если остальная часть завещания не будет учтена, часть средств, вырученных от продажи Дарлинг-Хауса, пойдет на покупку дома в историческом районе Саванны, достаточно большого, чтобы в нем могли жить все дамы вместе. Как они живут сейчас.

— Продажа Дарлинг-Хауса? — моя мать вскочила на ноги, ее лицо стало пепельным.

Мистер Аллен бросил на нее сочувственный взгляд и предложил ей сесть.

— Пожалуйста, миссис Дарлинг, это еще не все.

Мама опустилась на стул, и тетя Адель положила руку ей на плечо, пытаясь утешить, но не сумев скрыть беспокойства на своем лице.

— Что касается Дарлинг-Хауса и компании Darling Glass, и то, и то полностью и целиком принадлежали мистеру Дарлингу… — мистер Аллен снова прочистил горло.

— Могу я принести вам воды? — спросила тетя Адель.

— Нет, спасибо, мэм. Ну, — он достал носовой платок и промокнул лоб, — может быть, после того, как мы здесь закончим. Извините, но это очень необычно. — Он бросил нервный взгляд на Эфраима, а затем перевел взгляд на меня.

— Необычно? — спросила Адель.

— Да. То есть в настоящее время. То есть это совершенно законно — я проверял. Несколько раз.

— Что «это»? — нетерпеливый мужской тон Фрэнсиса пронесся по комнате, едва не сбив меня со стула.

Мое сердце заколотилось. В груди нарастало странное чувство. Оно уже было у меня раньше, давным-давно. До того, как мы нашли склянку, и все изменилось. Что-то должно было произойти, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

— Мне очень жаль, — сказал мистер Аллен. Он пристально посмотрел на бумагу в своих руках, затем начал читать. — Мистер Эфраим Каллаган и мисс Уитни Дарлинг должны пожениться, — его голос запнулся на слове «пожениться», — по крайней мере, на один год, и вместе управлять Darling Glass в качестве партнеров. Или не управлять вовсе.

Уитни Дарлинг

— Что вы сказали? — я наклонилась вперед в своем кресле, крепко сжав кулаки на коленях, чтобы они не дрожали. — Я не поняла.