– Дядя Максим спас его в Берлине весной сорок пятого. Потом он прибился к нацистам, совсем мальчишкой…  – она сжала руку в кулак:

– Не смей его жалеть. Двадцать лет назад он бы стал эсэсовцем. Если бы он наткнулся на меня в лагере…  – девушка скривила губы, – он бы сделал из меня наложницу, а потом все равно отправил бы в газовую камеру, как еврейку…  – он заворочался в полудреме. Порхнув на стул рядом с кроватью, девушка заворковала:

– Спите, милый. Я здесь, я с вами. Мы вас вылечим, обещаю. Полиция ищет мерзавца и непременно найдет…  – комиссар Сюртэ, приехавший в госпиталь допрашивать Краузе, развел руками:

– Он не видел нападавшего, мадемуазель Дате, отпечатков пальцев мы не обнаружили. Он якобы слышал какую-то машину, но…  – полицейский выразительно постучал себя пальцем по лбу, – с его травмой он мог услышать пение ангелов небесных. В любом случае, потом пошел дождь. Если улики существовали, то их давно смыло…  – Хана видела, что комиссар купил их легенду. Перебирая пальцы Краузе, девушка зашептала:

– Вы оправитесь, я приеду к вам в гости, то есть с концертами. Меня давно зовут вернуться в Гамбург, где мы встретились в первый раз…  – Хана уловила на его лице мимолетную тень улыбки:

– Вам лучше, мой милый…  – она прижала его ладонь к щеке, – не волнуйтесь, я сейчас вернусь…  – девушка сунула «Голуаз» в карман темного платья, похожего на греческий хитон:

– Сабина сшила, – Хана неслышно пошла к двери, – она навестит Гамбург с Генриком и Аделью. Она открывает корнеры в крупных немецких магазинах. Но если я туда поеду, нам нельзя будет видеться по соображениям секретности миссии…

Изящные ноги Ханы, в балетных туфлях черного атласа, мягко ступили за дверь палаты. Курили в госпитале в разных концах гулкого коридора, рядом с туалетами. Осторожно заглянув в унылую комнатку с привинченной к полу урной, Хана скользнула внутрь. Месье Механик, как ей представился французский коллега тети Марты, подпирал стенку, дымя «Голуазом»:

– Никаких следов мы не нашли, – вместо приветствия сказал месье Ламбер, – мадам М права, мы имеем дело с профессионалом. Он словно растворился в воздухе, мерзавец…

Механик щелкнул зажигалкой перед ее сигаретой. Хана устало поморгала:

– Месье Ламбер, но он должен был где-то жить. И вообще, Краузе, как говорится, побочный ущерб. Он сюда приезжал за чем-то еще…  – Механик недовольно хмыкнул:

– Жил он явно не в «Рице», как ваш подопечный, а в одном из сотен заведений, где наличные любят больше паспортов…  – месье Ламбер помолчал:

– Сейчас мы его упустили, но мне кажется, что Паук вернется проверять паутину. Мы с ним еще встретимся, мадемуазель Дате…  – Хана кинула окурок в урну: «Да».

– Вчера, двадцать первого апреля, в Сиэтле открылась Всемирная Ярмарка…  – бодро зачастил диктор, – вечером слушайте трансляцию торжественного концерта, посвященного началу празднеств на западном побережье США. В программе выступления Вана Клиберна и Генрика Авербаха, дирижер Игорь Стравинский…  – Пьер приглушил радио:

– Надо не забыть включить приемник вечером, – весело сказал подросток, – когда еще выпадет шанс…  – Хана фыркнула:

– Послушать Вана Клиберна. Без игры Тупицы не обходится ни одно семейное торжество…  – развалившись на низкой кровати, не снимая новых конверсов, Пьер обложился яркими конвертами пластинок:

– Отличный выбор, – он потряс диском, – а ты кого-нибудь из них знаешь…  – Хана кивнула:

Почти всех…  – девушка взъерошила белокурые волосы названого брата, – а с кое-кем даже выступала. Насчет кино не волнуйся…  – Пьер признался, что хочет сходить на новые фильмы, – со мной и Джо тебя везде пропустят…  – из полуоткрытой двери в коридор доносились голоса:

– Тетя Лаура с Джо хлопочут на кухне, – поняла Хана, – он вчера приехал, тетя теперь его от себя долго не отпустит…  – Хана удивилась тому, как хорошо выглядит женщина:

– С ее лицом такого не скажешь, но она словно помолодела. Должно быть, она действительно выздоровела. Джо устал в Африке, бедный, я по глазам его вижу…  – брат выглядел почти измученно:

– Много работы, – коротко сказал он Хане, – в Катанге почти все успокоилось, что только на руку «Де Бирс». Компания разворачивает дальнейшую разведку полезных ископаемых, закладывает новые карьеры…  – о Виллеме брат говорил мало и неохотно:

– Он ушел на вольные хлеба, – заметил Джо за вечерним кофе, – наверное, он хочет отыскать месторождение алмазов или урана, разрабатывать его частным образом…  – о Маргарите брат не упоминал, а Хана не собиралась лезть Джо в душу:

– Он скрытный, как и я. Тетя Лаура тоже это понимает, она не задаст бестактных вопросов. Помолвка расстроилась, но причины их разрыва не наше дело…  – за кофе Хана думала о разговоре с тетей Мартой.

Месье Механик отвез девушку в неприметный особняк неподалеку от Люксембургского сада. Хана сидела с наушниками у телефона, похожего на те, что показывали в военных фильмах:

– Теперь тебе не надо мерзнуть в будке, – ласково сказала тетя, – слушай меня внимательно…  – когда тетя закончила, Хана отозвалась:

– Я ему обещала приехать в Германию, он очень обрадовался…  – судя по звукам, тетя затянулась сигаретой:

– Еще бы он не обрадовался, – желчно отозвалась Марта, – но, как выражаются в России, нет худа без добра. Если бы не кастет Паука, мы бы не смогли так близко подобраться к Краузе. Теперь он окончательно тебе доверится. Ты сможешь выяснить что-то о его так называемых старших товарищах, то есть беглых нацистах…  – все имена Хана заучила наизусть:

– Интересующий нас человек сделал пластические операции. Он не похож на себя военных времен, но Рауфф, судя по всем показаниям, таким не озаботился. Слушай, как со мной связываться из Германии, где ты тоже воспользуешься местным телефоном…  – на прощанье тетя добавила:

– Месье Механик получил сегодня конверт для тебя. Распишись в документах везде, где стоит галочка…  – Хана хихикнула: «У меня теперь будет две расписки о неразглашении тайны, французская и британская».

Сидя на кровати рядом с братом, она скрыла улыбку:

– У дедушки таких бумажек штук десять. Но зачем сюда явился этот Александр, то есть Паук…  – поиски русского осложняло то, что они понятия не имели, под какой фамилией подвизается визитер:

– Явно не Шпинне, – сказал Хане месье Ламбер, – мне кажется, у него есть и французские документы…  – по словам тети Марты, европейских коллег, как называла их тетя, снабдили описанием Паука:

– Американских тоже, – заметила она, – но, честно говоря, граница с Мексикой охраняется из рук вон плохо, как и в довоенные времена…  – вспомнив об Америке, Хана услышала заинтересованный голос Пьера:

– Значит, кузен Петя учится в Беркли…  – Хана отозвалась:

– Я встречалась с дедушкой Теодором в Голливуде. У него шла стройка виллы, а я прилетела на съемки. Видишь, – она подтянула к себе сигареты, – Петя в университете, а ты…  – брат вскочил с разоренной кровати:

– Я стану ажаном, регулировщиком уличного движения, – смешливо отозвался он, – но не волнуйся, Эколь де Лувр от меня никуда не убежит. Я буду инспектором полиции, потом комиссаром. Я найду наши семейные картины…  – Пьер кинул через плечо:

– Почту должны были принести. Я всегда спускаюсь вниз, незачем обременять мадам Дарю…  – Хана проводила его глазами:

– Он еще вытянулся, но Петю ему не догнать, тот почти два метра ростом. Как он похож на дядю Мишеля, одно лицо…  – по телефону тетя Марта напомнила ей о рождении Пьера:

– Формально он советский гражданин, – вздохнула женщина, – а тетя Лаура, – она помялась, – в общем, русские могут посчитать, что она владеет интересующими их сведениями о шедеврах, украденных нацистами…  – Хана затянулась сигаретой:

– Паук мог приехать сюда именно для этого. Служба Внешней Документации будет негласно сопровождать Пьера, но тете Лауре с ее прошлыми неприятностями о таком знать не надо…

Постоянный пост наблюдения в доме было никак не организовать: