– Я много летаю, кузен. Я знаю, как важно, чтобы тебя провожали и встречали близкие люди…  – Шмуэль отозвался:

– В Хитроу тебя тоже будут ждать…  – Ева повела дымящейся сигаретой:

– Маленький Джон. Мы с ним близко сошлись в Марокко. Приеду в Мейденхед, попарюсь в знаменитой русской бане тети Марты…  – Ева устроила бесконечные ноги на докторском саквояже, – потом буду лежать в шезлонге на террасе и пить ее квас…

Ева напомнила себе, что в Нью-Йорке она должна позвонить Дате:

– «Эсквайр» ее снимал на океанском побережье…  – Ева тоже наткнулась на фото кузины в журнале, – скорее всего, под Бостоном, где она отдыхала. Надо встретиться до начала театрального сезона, потом я утону в университетских лекциях и дежурствах, а она не сойдет со сцены…  – она допила эспрессо:

– Передавай привет Лауре…  – девушка развела руками, – я бы увиделась с ней, но у меня было три съемки за три дня. Но в Лондоне я ничего не делаю, – Ева озорно усмехнулась, – меня ждет настоящий отпуск…  – она показала Шмуэлю свою статью в «Журнале тропической медицины»:

– Пятая публикация, – деловито сказала Ева, – если не считать двух в соавторстве с Маргаритой. Мне нельзя отставать, она защитила докторат…  – Шмуэль ожидал, что сестра рано или поздно вернется в Европу:

– Она начнет преподавать в Бельгии или Голландии, станет доцентом, потом профессором. С Джо у нее не сложилось, но она обязательно выйдет замуж…

Шмуэль, духовник кузена, не собирался расспрашивать его о личной жизни:

– На исповеди он ничего не говорит. Не дело священника лезть туда, куда его не звали…  – поинтересовавшись у Евы Виллемом, он не услышал ничего того, чего не знал:

– Джо рассказал бы больше, – заметила девушка, – он на юге, а мы на севере. Виллем посылает письма Маргарите, правда, редко. У него своя компания, он ищет полезные ископаемые…  – Иосиф считал сведения о занятиях кузена дымовой завесой:

– Я уверен, что он работает на военных, – заметил брат, – в Катанге все еще неспокойно, а у Виллема есть армейский опыт. Западные державы не выпустят из рук богатства Конго. Он, скорее всего, ищет контрабандистов и ликвидирует левые банды. Никто не хочет, чтобы страну прибрал к рукам Советский Союз…  – Шмуэль отозвался:

– Настолько не хочет, что даже избавился от законного премьер-министра страны…  – Иосиф вскинул бровь:

– Лумумба погиб от рук шальной банды…  – отец Кардозо хмыкнул:

– В таком случае я папа римский. Лумумбу уничтожили американцы с позволения бельгийцев…  – брат внимательно посмотрел на него:

– Ты еще не папа римский, – утвердительно сказал Иосиф, – но, как говорится, все впереди…  – Шмуэль только что-то пробормотал.

Ева рассматривала взлетное поле:

– Взгляни-ка, – велела она Шмуэлю, – тебе не кажется, что это…  – девушка понизила голос, – Боргезе, то есть Черный Князь…  – у частного на вид самолета стоял лимузин. Шмуэль прищурился:

– Точно он…  – Боргезе взбежал по трапу, – узнать бы еще, куда он отправляется. Может быть, на Сицилию, пьянствовать с приятелями, а может быть…  – священник поднялся: «Я сейчас». Ева проводила глазами крепкую спину в отлично скроенном сером пиджаке:

– Он так похож на Иосифа, что у меня даже кружится голова. Но характер у него совсем другой…  – девушка напоминала себе, что перед ней священник:

– Он родственник, друг, кузен…  – Ева потушила сигарету, – между нами ничего не случится. И с Иосифом тоже…  – она разобрала в итальянской скороговорке из динамика слово «Лондон», – я его не люблю и никогда не полюблю…  – на нее повеяло ароматом миндаля и ванили:

– Погрызешь в самолете, – отец Кардозо держал бумажный пакет, – сейчас стали хуже кормить пассажиров. Пластиковые тарелки и безвкусная еда, время икры и шампанского прошло…  – он вручил Еве печенье:

– Что касается нашего знакомца…  – Шмуэль поправил пасторский воротничок рубашки, – мой сан и здесь пригодился. Диспетчер смены узнал меня по фотографиям в газетах…  – Шмуэль приблизил губы к скрытому темной прядью волос уху девушки:

– Скажи тете Марте, – неслышно шепнул он, – что частный рейс прилетел из Цюриха и направляется в Гану. Кому принадлежит самолет, ребята, к сожалению, не знают…  – Ева кивнула:

– Я все запомню. Думаешь, Иосиф сейчас тоже в Гане…  – забрав у нее докторский саквояж, Шмуэль мимолетно коснулся руки девушки. Священник вздрогнул:

– Скорее всего. Хорошего тебе полета, Ева…  – он хотел добавить: «Пиши мне», но оборвал себя:

– Я ей не близкий родственник, как Аарон или Маленький Джон. Я всего лишь дальний кузен…  – Ева скользнула горячими губами по его щеке:

– Я тебе напишу из Нью-Йорка. Увидимся в Африке, Шмуэль…  – он донес саквояж до ворот, выходящих на взлетное поле:

– Дальше я сама, – она протянула контролеру картонный талончик, – спасибо тебе за все…

Священник следил за ее стройными плечами в летнем платье, а потом она потерялась в толпе пассажиров. Самолет «Аль-Италии», оторвавшись от земли, превратился в темную точку на горизонте. Незаметно перекрестив расплывающийся в небе белый след, Шмуэль пошел на остановку городского автобуса.

Пилот личного самолета господина Ритберга фон Теттау разрешил на время стоянки открыть окна в кокпите. Жаркий воздух вливался в кабину, шевелил коротко стриженые, белокурые волосы Адольфа. Парень изучал карту полета. Из салона приятно пахло поджаренными ржаными тостами. Стюарды готовили легкий обед:

– Дядя Юнио примирился с нашим сухим законом, – весело подумал подросток, – он сказал, что подождет до Ганы…  – по прибытию они обедали в компании президента страны, Кваме Нкрумы, главы местной летной школы, героини рейха, Ганны Рейч и личного врача президента, штурмбанфюрера Шумана. Дядя заранее озаботился продлением каникул для Адольфа:

– Получишь в Гане летную лицензию, – обещал Максимилиан, – фрау Рейч и майор Хартманн обо всем позаботятся, обучат тебя управлению самолетом…

Лучший ас Люфтваффе Хартманн командовал в звании полковника эскадрильей JG 71 Рихтгоффен, однако Феникс наотрез отказывался употреблять новые названия, принятые в армии ФРГ:

– Рейх есть рейх, вермахт есть вермахт, а люфтваффе есть люфтваффе, – сварливо замечал дядя, – в новой Германии мы вернемся к исконным словам нашего языка…  – карандаш майора Хартманна прочертил на планшете Адольфа прямую линию:

– Все просто, – заметил дядя Эрих, как называл его подросток, – перелетаем Средиземное море и движемся на юго-запад над Сахарой…  – Адольф поинтересовался:

– Вы здесь не сражались, дядя Эрих…  – Хартманн помотал почти не поседевшей головой:

– Нет. Двадцать лет назад, мой милый, именно в это время я приехал лейтенантом на Северный Кавказ, в пятьдесят вторую истребительную эскадрилью…  – Адольф кивнул:

– Лучшее боевое соединение Люфтваффе…  – голубые глаза Хартманна немного затуманились:

– Ведущим у меня стал нынешний майор Крупински, командующий тридцать третьей истребительно-бомбардировочной эскадрильей. Ты его знаешь, он тоже бывает в гостях у твоего дяди…  – Адольф спросил:

– Крупински прозвал вас Малышом, да…  – Малыш Хартманн усмехнулся:

– Он самый. Я небольшого роста, что хорошо в авиации…  – он окинул взглядом парня:

– Адольф пошел в породу фон Рабе. Фюрер тоже был невысоким. Но для его миссии это лучше, парень образец арийца…  – приближенные к Фениксу бывшие асы Люфтваффе знали о происхождении мальчика:

– Приехал, – хмыкнул Хартманн, – и через две недели сбил первого русского. Потом все пошло, как по маслу…  – он проверил показания приборов, – но больше всего я горжусь не тремя сотнями самолетов противника…  – Адольф прервал его: «Тремя с половиной сотнями». Хартманн отмахнулся:

– Кто считает? Нет, важно, что за годы войны я не потерял ни одного ведомого…  – обернувшись, он крикнул:

– Юнио, поторопи соотечественников. Я не хочу тащиться над Сахарой в темноте…  – Черный Князь, выйдя на трап, затрещал по-итальянски с механиками аэропорта. Хартманн понизил голос: