— Зо… Зорь… Зорьк — ха-ха-ха? Серьёзно? Хо-хо-хо!!! — говорить нормально я не мог.

— Ну как-то ведь надо было её называть. — пожал плечами крестный, но, глядя на меня, и сам уже начал тихонько посмеиваться.

— Зорька? — вновь спросил я, в перерыве между приступами хохота.

— Зорька, зорька! — смеялся в ответ бородокосый.

Упырь — покрытое броней, кровожадное чудовище, ростом за два метра и весом в полтонны! Как же назвать подобное существо?! Хм… Дайте-ка подумать… Ну конечно — Зорька! Самое первое, что приходит на ум при взгляде на подобную тварь и единственно возможный вариант имени для неё. Хотя, можно было ещё Майкой, Рябинкой… эх какие ещё есть коровьи имена? А можно ведь ещё и собачьи и кошачьи клички вспомнить: Жучка, Каштанка, Муська или Мурка. Тоже неплохо бы звучали.

Разговор продолжился лишь спустя две или три минуты. Хорошо, что одержимых на острове не осталось, иначе они бы уже все были здесь. А я в таком состоянии даже меч из ножен достать не смогу, чтобы от них отмахиваться. И вдвойне хорошо, что мой дикий смех не разбудил спасенных нами детей.

Демьян, кстати, прибежал, посмотреть, что происходит, но увидев, что всё в порядке, почесал в затылке, пробурчал что-то себе под нос и отправился обратно спать.

Не знаю, смеялся ли я так когда-нибудь раньше, память на этот счёт тоже молчала, но такой момент запомнится надолго. Ведь подобные случаи тоже нужны. Постоянное нервное напряжения от потери памяти, подстерегающих впереди опасностей, ужасающих событий, на вроде того, что произошло в этой деревне, от неопределённости и всего прочего, навалившегося на меня за тот короткий срок, что нахожусь здесь, и вполне здорово человека способно свести с ума. Так что эмоциональная разрядка в виде пяти минут непрерывного смеха очень полезна. Да и неизвестно, когда ещё удастся посмеяться, по всем прогнозам, ничего смешного впереди нас не ждёт.

— А что потом с Зорькой этой стало? — спросил я, когда, наконец снова смог говорить.

— Да ничаго, меч ей в затылок воткнул, мешок распотрошил и всё. — пожал плечами бородокосый и продолжил с улыбкой, глядя на мое, слегка удивлённое лицо. — А ты думал, што я с той Зорькою цельну седьмицу таскался? Нее, какой там! Энто ж надо постоянно её даром погонять, да следить, штоб не сорвалася. Жалко, конечно, помощника энтакого лишаца, каких делов можно было наделать! Но хлопотно, да и самому можно головы лишица, коли сорвеца.

— Я одного не пойму, почему ты об этом так неохотно говоришь? Дар ведь полезный!

— Польза от дару есть, спору нет. Токмо людей с энтаким даром бабы стороняца, да и мужики тож опасаюца, бояца за баб своих.

— В смысле? Он и на людей тоже действует? — улыбнулся я, заговорщически подмигивая крестному

— Нечего тута нет смешного, на людей дар тож работат, на баб то бишь. Токмо нет в ём доброго ничаго. — Бородокосый был серьезен и хмур, даже следа улыбки не осталось на лице. — Любую можно даром окрутить, да так, што она и мужа свово и детей забудет, а на тебя, как на икону молица станет, в огонь и в воду готова будет по одному твому слову идтить, ножом её будешь резать, а она тебе в ответ улыбаца станет, благодарить, да в вечной любви клясца!

— Да уж, действительно не смешно, понимаю теперь.

— Поначалу я маненько баловался энтим делом, пользовал дар, пока чуть не загубил дивчину одну. Тогда токмо сам и понял, како зло творю. Вовремя опомнился. С тех времен токмо на одержимых дар пользую. Баб с таким даром, тожить не любят, даж бояца, ведьмами зовут, хотя никаки оне не ведьмы.

— Так вот, почему тебя старейшиной в посёлке не выбрали. — озвучил я догадку, внезапно пришедшую в голову.

Меня с самого начала удивил тот факт, что крестный, имея немалое уважение в посёлке и все, необходимые лидеру, качества, прозябает на вторых или даже третьих ролях. А когда удалось познакомиться с Анисимом, вдвойне уверился в неправильности распределения ролей. Ведь, несмотря на всю браваду и попытки строить из себя предводителя, Анисим по натуре своей обыкновенный хитрый жадноватый торгаш.

Бородокосый же наоборот, честолюбием и излишним материализмом не страдает, зато о людях думает в первую очередь, даже умереть готов, лишь бы его близким жилось получше. Да и по характеру, прямой и открытый, готовый с любым человеком посидеть и обсудить даже самое незначительное дело. По всем раскладам, должны были выбрать его. Но не выбрали. Почему? Вот вам, и причина нашлась!

— Да я больно то и не рвался в старейшины, хотя… твоя правда, было дело. — произнёс крестный задумчиво и в голосе его была отчетливо слышна печаль — Человека с энтаким даром завсегда стороница будут, хоть он дажить и в мыслях не станет дар свой кому-то во вред пользовать.

Пока молчание повисло в воздухе, рядом с вновь загоревшимся костром, я достал меч из ножен и начал его разглядывать, словно видел впервые.

Заточка клинку пока не требовалась, единственное сражение, в котором он поучаствовал, было очень коротким, всего то пронзить голову топтуну, пройдя сквозь мягкие ткани. Тут и мечу из хренового железа ничего бы не было, а уж этому и подавно. Не знаю, что за сплав использовали для его изготовления, но сталь намного лучше, чем делают местные умельцы.

Отверстие посередине клинка, в котором раньше была закреплена пластинка маячка, рассыпавшаяся при активации в пыль, теперь превратилось просто в овальную сквозную дырку. И казалось, что это отверстие смотрит на меня тоскливым, наполненным пустотой, взглядом.

— Как ты топтуна то завалил? — спросил внезапно бородокосый, глядя на меч, который он долгие семь лет сберегал для меня.

Вот те на! У нас что, вечер игры в вопросы и ответы?!

— Не знаю, как-то само вышло. — пожал я плечами.

— Значица, дар ты никакой не пользовал? Уменьем воинским взял? А сказывал, што не обучен с мечом то!

— Да нет у меня умений и даров нет, выяснили ведь уже. Просто топтун хромал на одну ногу, да и повезло, наверное. — сам не веря в то, что говорю, начал оправдываться я.

— Хромой, аль кривой, кака разница, топтун он топтун и есть! Не могет мечник, дажить оченно добрый мечник, так запросто топтуна свалить! Умельцев, што управица с таковским могучим одержимым могут, по пальцам пересчитать и то пальцев лишних останеца много.

— Так я и не справился, топтун меня убил практически. — парировал я, но крестный на это лишь махнул рукой.

— А ещчё ты кусачу прямо в затылок, в мешок зарядил! С с самострелу, да с двадцати саженей то, повезло тожить?!

— Не знаю, наверное… Правда не знаю, дядь Прохор, не понимаю я, что делаю и как у меня это получается. У Таисии хотел спросить об этом, так она опять сказала, что нет ничего во мне, что пустой, только напророчила всякого непонятного. У меня ведь и сегодня что-то такое получилось, перед тем, как детей этих нашли. Я ведь их увидел сквозь стены, сквозь землю и в тот момент всё так видел, насквозь.

— А сейчас могешь видеть такоже?

— Не, один раз получилось и то не понял, как и почему.

— Жалко. Добрый дар энто. У нас в посёлке двое с таким даром. Один то недавно токмо получил, недалече глядеть могет. А другой, Архип, почитай за полверсты все могет видеть такоже и под землей и везде. Давно у его дар энтот, пяток лет, аль поболее.

— Да мне и самому жалко, что ничего не умею и дара ни одного нет. — вздохнул я невесело. А сам задумался о словах бородокосого. Если этот Архип, развивая умение больше пяти лет видит лишь на расстоянии шестисот метров, то у меня, на пару километров точно можно заглянуть, это сколько лет назад я свое умение получил?!

— Вставай! — проговорил крестный, вытаскивая меня из размышлений и, внезапно протягивая недлинную, не больше метра длиной, палку.

— Это зачем? — спросил я, взяв её в руку и заметив такую же у бородокосого.

— Твое уменье на мечах сражаца проверим, коли топтуна свалил, меня и подавно одолеешь. — произнёс крестный, отходя подальше от костра и предлагая следовать за ним.