Москвичи держались поодаль и вместе, когда церемония закончилась Астахова подошла к семье усопшего, выразить соболезнования.

Панина процедила сквозь зубы сухое “спасибо” и забрав детей, ушла не оборачиваясь. Остальные двинулись за ней, кто по машинам, кто в специальный служебный автобус, чтобы помянуть весельчака Виталика в общественной столовой. Все знали — тот выпить страх, как любил. И вообще, человек он был неплохой, в конце концов пришли к выводу его коллеги. Малость честолюбивый интриган, но теперь это в прошлом. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Во всяком случае, без Витали Панина в отделе будет скучно, уход таких ярких личностей всегда заметен.

Астахова кивком указала своим задержаться и не привлекая к себе внимания, покинуть кладбище. Не до поминок сейчас, а убийцу нужно искать по горячим следам.

Все трое вернулись в райотдел подавленные и удрученные. Пусть и не питая к недобросовестному капитану искренне хороших чувств, всё же похороны еще пару дней назад живого человека, знакомого им лично, процесс грустный, тоскливый и выматывающий.

— Сотрудников из списка Панина будем опрашивать мы с Михаилом Алексеевичем, — начала короткое совещание полковница. — А вы, Максим Андреевич, побеседуете еще раз с Лунякиной.

Услышав о предстоящей встрече, Максим обреченно вздохнул.

— Лариса Георгиевна, я считаю, что мне не надо встречаться с Лунякиной.

— Это еще почему? По-моему, вчера мы уже это обсудили.

Дорошев набрал в грудь побольше воздуха и попытался еще раз отмазаться от неприятной встречи с использованной им девушкой из клуба, которой так и не перезвонил. И казалось бы, что в этом такого? Но и ему самому трудно было объяснить, просто не хотел, чтобы она узнала, где работает недавний любовник, вдруг преследовать начнет, или закатит истерику. По ней же видно — рассчитывала на большее, чем одна незабываемая ночь. Он еще тогда это понял, когда пытался расцепить ее крепкие объятия, чтобы сбежать в гостиницу.

— У нас с Лунякиной была связь, понимаете?

Перегудов кашлянул, давая понять, что разговор о личном неуместен.

— И что? — Астахова строго смотрела на подчиненного.

— Разве это не вредит следствию? Разве теперь я не заинтересованное лицо?

—Максим, прекратите нести чушь. Хороший следователь умеет превращать любые минусы в плюсы. Возможно ваша, как вы сказали связь, играет на руку и между вами с Лунякиной возникло доверие.

Закончить поучительную лекцию Астахова не смогла, в кабинет робко, как обычно бочком и не дыша, вошла бледная, как моль стажерка. Увидев за столом москвичей по-началу опешила и замерла на входе.

— Алена, как вы себя чувствуете? — спросил Дорошев.

Она пожевала губы и не смотря в глаза, ответила:

— Спасибо, хорошо.

— Что вы здесь делаете? Вы же на больничном?

— Мне уже гораздо лучше, спасибо.

— Интересный у вас грипп, Валюшкина, — не удержалась от комментария Астахова. — Всем бы так болеть — через пару дней, как штык на работе.

Кончики ушей стажерки порозовели и она промямлила:

— А у меня был не грипп. Я отравилась чем-то.

— Ладно, — в который раз вступился за нее Перегудов, как бы говоря своим “ладно” — чего пристали к девчонке, не видите, что несладко на свете живется бедняге.

Астахова прекрасно поняла его послание и прекратила бессмысленный допрос, вместо этого вдруг предложила Дорошеву:

— Максим Андреевич, раз вы так боитесь личной встречи с Лунякиной, возьмите с собой на беседу Валюшкину.

Он посмотрел на пытающуюся раствориться в воздухе стажерку, пригнувшуюся под тяжестью их взглядов к земле и на начальницу, которая говорила вполне серьезно.

— Алена, вы завтра сможете со мной присутствовать на разговоре с подругой убитой Киреевой — Маргаритой Лунякиной?

Как будто у бедной овечки был выбор:

— Конечно, Максим, как скажите.

Опрос дежуривших в дни убийств, абсолютно никак не прояснил ситуацию, а наоборот еще больше запутал.

Лариса Георгиевна не сдерживала раздражения и задав к ряду одни и те же вопросы, получила похожие между собой ответы: “Ничего не знаю, ничего не видел. Для чего Панину списки дежурств в ночи убийств — понятия не имею”.

— Прекрасно, — с легким сарказмом произнесла Астахова и отпустила оперативников на все четыре стороны: — Спасибо, свободны.

Перегудов тоже голову ломал и в сотый раз перепроверил алиби всех дежуривших: каждый из них находился всю ночь на виду, никто никуда не отлучался, спокойно ездил на вызовы или дремал в кабинете.

— Что за чертовщина? — не выдержал и он. — Зачем Панину эти списки?!

Астахова сжала пальцами переносицу, чувствуя как мозг буквально закипает.

— Жаль, у него спросить не получится, — сказала она в ответ то ли с сожалением, то ли с раздражением.

Михаил умолк, версий не было, ровно как и подозреваемых, следствие в очередном тупике, хотя это мягко сказано.

— Миша, мы что-то упустили, — отчаянно хваталась за соломинку Астахова.

Майор пожал плечами, но в очередной раз согласился с начальницей и в подавленном состоянии духа стал перебирать в сотый раз бумажки на столе. А вдруг завалялась та самая “иголочка в стоге сена”, которую они всё ищут-ищут, а найти не могут.

Лариса Георгиевна равномерно считала квадратуру кабинета, вышагивая от стены к стене и подпирая подбородок пальцами.

Перегудов всё листал бумажки, бездумно всматриваясь в текст, как вдруг на одной из них задержал взгляд, его лохматые брови непроизвольно поползли вверх, и возможно Астахова обратила внимание на их шуршание, потому как остановилась и нетерпеливо спросила: “Что там?”.

Михаил прочистил горло и с покаянием, в оправдание сказал:

— Убийство Панина отвлекло нас от сути расследования.

— Что ты имеешь в виду, говори яснее!

— Разве ты не видишь: это ложный след. А у меня в руках зацепка, о который мы напрочь позабыли.

Астахова не могла больше слушать загадки и терзаться догадками, выхватила бумажку из его рук. Быстро пробежав глазами по тексту, вдруг всё поняла.

— Какие мы растяпы, — она никогда не сможет простить себя за подобную халатность. — Как мы могли пропустить этот факс? Когда он пришел? — и тут же сама ответила. — Господи, два дня он лежал у тебя на столе.

— Хочешь верь, а хочешь нет, но я его не принимал, — Михаил, действительно, не знал, каким образом факс из отдела программирования оказался на письменном столе.

— Кто тогда?

— Очередная загадка.

Впрочем, имя сотрудника-разгильдяя уже не имело никакого значения. Самое главное, что спецгруппа наконец-то получила адрес человека, ведшего переписку со второй жертвой.

Перегудов и Астахова среагировали молниеносно, стали собирать опергруппу для задержания.

Дорошев интуитивно почуял приближение развязки и явился без команды.

— Максим, я вчера вам дала задание поговорить с Лунякиной, — напомнила ему Астахова. — Вы почему здесь?

— Лариса Гергиевна, ну пожалуйста, я там Валюшкину оставил, она все запишет.

— Ох, Максим, мне это ваше самоуправство не нравится, — Лариса Георгиевна всячески старалась казаться строгой, но в этот волнующий момент, когда вот-вот выясниться имя подозреваемого, спустила подчиненному с рук самоуправство.

Явился не запылился Брагин, слухи в отделе распространялись со скоростью света и полковнику не терпелось присутствовать лично при задержании серийного убийцы.

— Я поеду с вами, — сказал он сходу.

— Товарищ полковник, в этом нет необходимости, — заверила его Астахова, не желающая делиться лаврами триумфатора. — Мы поедем с опергруппой на задержание и прекрасно справимся с заданием.

— Нет-нет, я поеду с вами. Вдруг преступник вооружен? Вам, кстати, удалось выяснить его личность?

Лариса Георгиевна едва сдерживала раздражение и закатив глаза, неохотно разъяснила навязчивому коллеге информацию по пунктам: