— Ну, говори, хуже не будет, поверь мне. А будет плохо, если все узнают какая ты легкодоступная девушка.

Валюшкина вспыхнула и тихо пересказала подслушанное:

— Конкретного подозреваемого нет. Они полагают, что убийца был хорошо знаком с первыми двумя жертвами, поэтому и проверяют все их контакты. А с третьей убитой — Настей, знаком не был, она случайная жертва.

— Ага-ага, — с интересом слушал Виталий Егорович. — А почему они так думают?

— Потому что у первых двух девушек не обнаружили следов сопротивления. Еще они полагают, что убийца действовал спонтанно, возможно в состоянии аффекта. Астахова говорит, что возможно у него раздвоение личности.

— Да ты что? — Панин загорелся от любопытства, подпрыгнув на стуле. — А скажи они уже всех дуриков проверили?

— Вы имеете в виду психически больных?

— Нет, конечно! Психически здоровых! — раздражала его недогадливость девчонки. — Стажерка, не беси меня!

— Дорошев занимается состоящими на учёте в психдиспансере.

Капитан потёр довольно ладошки, нащупав тонкую нить, ведущую к убийце. Получив нужные сведения, он махнул застывшей стажерке рукой, мол, иди. Но та почему-то продолжала сидеть на месте и пыталась что-то сказать, открывала рот и тут же закрывала обратно.

— Ну чего еще? — раздраженно спросил Панин.

— Виталий Егорович, – едва слышно обратилась к нему девушка, оглянулась по сторонам и еще тише прошептала: — я могу вам кое-что рассказать?

Ее голос дрожал, а в глазах читался дикий ужас. Капитан чувствовал ее страх и наклонившись ближе, утвердительно кивнул.

— Только это между нами, — предупредила Валюшкина.

— Разумеется, — медленно моргнул Панин и дернулся от нетерпения — что же ее так напугало?

— В ночь убийства третьей девушки я видела в парке капитана Колмакова, — прошептала она на ухо.

— Что? — у Виталика глаза на лоб полезли, ему не верилось, поэтому переспросил: — Кого ты видела и где?

— В центральном парке, недалеко от места, где была убита третья девушка, я видела Олега.

— А что он там делал?

— Сначала он курил на лавке, а потом зачем-то пошел в заросли. Я хотела пойти за ним, но испугалась и ушла домой. Виталий Егорович, я никому об этом не рассказывала.

Панин отшатнулся, продолжая пучить глаза.

— И правильно, — как-то странно произнес он. — Не надо ничего никому рассказывать. Ты поняла?

Валюшкина кротко кивнула, почувствовав несказанное облегчение, будто камень с души сбросила. Наконец-то она поднялась и собралась уходить.

— Деточка, — окликнул ее капитан, — а сама-то ты, что делала поздним вечером в центральном парке?

Девушка медленно обернулась и сжалась вся, то ли от страха, то ли от ненависти.

Она не успела ничего сказать, Панин уже и так догадался:

— Я понял, — хитро подмигнул он. — Следила за ним, да?

Стажерка понуро опустила голову, сразу стало ясно — поймали на горячем.

— Ладно, иди, — дал добро Виталий Егорович.

Как только шаги в коридоре стихли, действительно занялся работой. А именно запросил график дежурств капитана Колмакова за прошлые две недели.

Погода испортилась окончательно и лето со всеми попрощалось, напоследок крепко поцеловав по бабьи. Теперь о теплых днях можно позабыть надолго.

Максим грустно вздохнул, заметив скудные капли дождя на стекле. Сегодня пятница, последний рабочий день и молодое здоровое тело требовало веселья. Где бы разгуляться в этом захолустье? Он взглянул на копошившуюся в углу стажерку и на минуту задумался: с виду девушка была обычная, такая себе серая мышь, но что если ее растормошить, разбудить вулкан страстей?

— Алена, вы что вечером делаете?

Девушка будто и не слышала вопроса, в последнее время пуще прежнего рассеянная, потерянная и несчастная.

— Я? — переспросила она.

— Вы. Хочу познакомиться с ночной жизнью вашего города. Есть тут у вас какой-нибудь клуб или бар хороший?

На этот вопрос стажёр затруднялась ответить, ее не привлекала ночная жизнь, а все эти шумные увеселительные заведения, напротив — пугали.

Максим широко улыбнулся, включив свое обаяние на полную, ему хотелось, чтобы Валюшкина хоть как-то реагировала на заигрывания, смущалась или начала неумело флиртовать, а не стояла истуканом. Но девушка продолжала растерянно моргать, не в силах даже допустить того факта, что такой мужчина как Дорошев куда-то там ее приглашает.

Неожиданно на выручку пришел Перегудов, он встал между запуганной девочкой и своим московским коллегой.

— Максим, давай я с тобой в бар схожу? Самому охота развеяться.

Максим был не против компании майора, который мельком указал на застывшую в нерешительности стажерку, мол, не трогай ее, не надо.

— Ладно, — тут же согласился Дорошев и оставил странную девушку в покое. Видимо, не простая задача пробудить в человеке то, чего нет.

Майор тоже отошел, дав ей возможность спокойно собраться.

Пять минут назад он застал Валюшкину в коридоре, забитую в угол и глотающую слезы. Девушка отвернулась лицом к стене, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции и беззвучно всхлипывала. Перегудов вежливо поинтересовался, нужна ли помощь. Стажерка лишь пожала хрупкими плечиками в ответ, даже не повернувшись в его сторону и зачем-то извинилась. Ему было искренне жаль бедняжку, он как-то сразу понял, что в отделе ей приходится несладко, как и вообще по жизни. Но на контакт она не шла, всё сторонилась, предпочитая оставаться незамеченной.

Перегудов и Дорошев остановили свой выбор на местном баре неподалеку и отправились туда, на прощание пожелав женщинам хороших выходных. Алена выдавила из себя улыбку и пожелала им в ответ того же. Астахова промычала “угу”, на лице читалось недовольство — поступок коллег-мужчин немного обидел ее. Могли бы тоже пригласить за компанию. Естественно, она бы отказалась, но факт остается фактом — банальную вежливость никто не отменял. Почему-то коллеги и в мыслях не допускали позволить себе подобную выходку, продолжая соблюдать субординацию.

— Вы тоже можете идти, — сказала Астахова стажерке, когда мужская половина коллектива покинула кабинет. — Не беспокойтесь, я выключу свет, вытяну штекеры из розеток и закрою дверь.

Валюшкина слегка смутилась, оказывается полковница всё это время замечала даже такие незначительные детали как ежевечерние ритуалы проверки всех вынутых штекеров из розеток. Каждый вечер по завершении рабочего дня Алена делала пять кругов по кабинету, удостоверяя свои глаза в том, что все приборы отключены от сети, затем она закрывала замок на ключ и дергала пять раз дверь. Всё это было необходимыми процедурами, иначе без них не уснуть, мозг будет издеваться, заставляя усомниться в собственной адекватности — а вытащила ли она штекер чайника из розетки? А что если нет? Что если короткое замыкание? Загорится весь отдел, одни головешки останутся. Ее посадят в тюрьму, там другие зэчки будут над ней измываться. В итоге, повесится на собственной простыне.

— Идите, — настойчиво выпроваживала ее Астахова.

— До свидания, — проблеяла стажерка и неуверенно покинула кабинет.

Оставшись наедине сама с собой, полковница откинулась на спинку стула и горько вздохнула. Она не знала чем заняться в выходные, кроме как расследованием.

Здание районного отдела полиции было построено еще в пятидесятых, низкое, с маленькими зарешеченными оконцами и узкими темными коридорами, куда никогда не проникал солнечный свет из-за соседства более высоких и современных построек. Из-за постоянной экономии, коридоры освещались лампами на двадцать ватт, что позволяло разве только выход обнаружить.

— Валюшкина! — окликнул женский голос из потемок.

Девушка обернулась, из кабинета инспектора по делам несовершеннолетних выглядывала сама инспекторша и махнув рукой, заманила на огонек.

Алена удивилась, понятия не имея что понадобилось этой женщине. Вскоре стало ясно: за столом сидела ее закадычная подруга из отдела кадров — разведенка Светочка.