— Когда я наконец разыскал свою жену, она была в ужасном состоянии. Ее едва можно было узнать. Ее силой держали в помещении разорившегося театра-варьете. Туда этот «агент» приводил ей клиентов… Он пообещал Эмили положить мир к ее ногам и вместо этого превратил жизнь моей жены в ад. Я придушил бы его голыми руками, если бы не вмешался Колин. Эмили забрали в больницу, а Рафферти занялся делами сутенера. У моей жены произошел нервный криз, и через несколько дней она умерла. Дети ее не видели. Ее жизнь была бы совсем другой, если бы… Если бы она не познакомилась со мной и не вышла за меня замуж.

— Не упрекайте себя, Гален, — Нола посмотрела ему прямо в глаза. — Ваша жена предпочла семейной жизни призрачную мечту. Фантазию. Ей так хотелось видеть себя на сцене, что она не могла смириться с реалиями обычной жизни. Это и стало ее трагедией.

— Колин сказал мне то же самое. Эмили заплатила высокую цену за то, что выбрала не ту роль.

Мысленно он был где-то далеко, и вдруг слегка улыбнулся.

— Однажды она даже играла Клеопатру. Это был любительский спектакль. Еще в Англии.

— Должно быть, ваша жена была очень красивой, — прошептала Нола Грейсон.

Он кивнул.

— Этот спектакль больше не повторился, но, по крайней мере, ее мечта хоть один раз стала действительностью. Перед смертью Эмили сказала мне, что ни о чем не жалеет. Хотел бы я сказать такое о себе…

Он закрыл глаза руками. Нола осторожно дотронулась до его плеча. Через секунду они обнялись.

— Я рада, что вы рассказали мне все это, — молодая женщина еле сдерживала слезы.

— Я тоже, — голос Хетфорда прозвучал хрипло.

Они крепко обнимали друг друга и даже не заметили, что в дверях появился Хэнк Бредли. Гален посмотрел в глаза молодой женщины.

— Я был слишком суров к вам, когда вы появились на нашей ферме, — пробормотал он. — Вы этого не заслужили.

Нола улыбнулась.

— Я вас ни в чем не упрекаю. Я совершила несколько невероятных глупостей. Любой другой на вашем месте уволил бы меня тут же. Если честно, так обычно и делали.

— То, что другие проиграли, стало ценным призом для меня.

— Последнее слово в этом еще не сказано, — Нола снова стала серьезной. — Теперь, когда вы рассказали мне об Эмили, я многое поняла.

— Тем не менее мне жаль ее, и дети были очень несчастны. Я не допущу, чтобы им пришлось еще раз почувствовать такую боль. Но теперь, когда я знаю, что вас не страшат трудности нашей жизни, этого ведь не приходится бояться. Ведь так?

И тут Нола Грейсон вспомнила о том, о чем любая другая женщина вряд ли бы забыла. Она ведь может быть беременна!

Если это опасение подтвердится, она не сможет оставаться в поместье Ленгфорда Райнхарта…

Англичанка высвободилась из объятий и сделала вид, что занимается теленком.

Гален Хетфорд в растерянности спросил себя, что он сделал не так. Он хотел еще так многое сказать этой удивительной женщине. Он хотел сказать, что теперь радуется каждому новому дню, а в прошлые годы боялся просыпаться по утрам. Он хотел сказать, что на все начал смотреть другими глазами и все воздействует на него совсем не так, как раньше. Сама жизнь стала другой. Он хотел сказать очень многое и услышать многое в ответ. Вместо этого Гален Хетфорд услышал совсем неожиданный в такой ситуации вопрос:

— Вы думаете, можно оставить малыша у Нелли? Они, похоже, поладили друг с другом.

Впрочем, теленка, чтобы увести в стойло, пришлось бы сначала растолкать. Он крепко спал, насытившись молоком своей приемной матери. Коза улеглась рядом с ним на солому.

Когда Гален и Хэнк выехали обратно в лагерь, была уже ночь. Полная луна своим серебряным светом освещала им дорогу. Перед отъездом Гален сказал Ноле, что через два дня они отправятся в Мериборо со всем стадом и с одиннадцатью загонщиками.

— Хиза и Кигана вы тоже возьмете с собой? — молодая женщина задала этот вопрос осторожно, но постаралась дать понять, что хочет, чтобы мальчики остались с ней.

— Думаю, мы обошлись бы без них, но чем больше у нас будет помощников, тем лучше. Семь тысяч овец — это огромное стадо, и перегон нам предстоит тяжелый. В любом случае, я не могу им сейчас запретить отправиться с нами. Мальчики будут разочарованы.

Нола знала, что он прав. Ни о чем другом в лагере не было речи, кроме как о предстоящем перегоне. Оба мальчика ночевали в лагере вместе с Джимми и Джеком и несколькими людьми Макдональда и двумя сыновьями самого Билла, приблизительно такого же возраста, как они. Вероятно, Хиз и Киган уже видели себя на пути к Мериборо. Так считал Гален Хетфорд.

Молодой женщине бросилось в глаза, что Хэнк Бредли странно молчалив. Он едва взглянул на нее до того, как они распрощались. Гален же, напротив, говорил не переставая, что было на него совершенно не похоже. Нола радовалась тому, что они наконец объяснились, но что из этого получится, было неясно. Перспектива того, что у нее может быть ребенок, внезапно все осложнила.

Проводив Галена и Хэнка, Нола рухнула в постель и мгновенно заснула. Разбудила ее Лиззи, причем англичанке показалось, что спала она всего пять минут. Лиззи и стоявшая за ее спиной Нэнси, судя по всему, были близки к истерике. Нола никак не могла понять, что происходит и чего от нее хотят.

— Да что такое у вас случилось? — спросонок англичанка забыла, что понять ее женщины не могут.

В проеме двери она увидела силуэт Мэри, которая крепко прижимала к себе ребенка. Тилли была тут же — вцепилась в подол матери. Напуганы все они были так, что с Нолы Грейсон слетела сонливость. Она вскочила с постели и быстро оделась.

— Дуби Деринго, — наконец сказала что-то понятное учительнице Лиззи. — Дуби Деринго!

— Деринго? Где?

Очевидно, аборигенки догадались, о чем она спросила, потому что Нэнси указала за окно вниз и прошелестела что-то на своем языке.

Нола решила, что поняла, что именно та хотела сказать.

— На улице? Это, должно быть, ошибка.

Она думала, что ее спокойный голос приведет женщин в чувство, но тут яростно залаял Песочек. Когда Нола шла спать, он мирно лежал на веранде, где предпочитал проводить все ночи.

— Сейчас узнаю, в чем там дело, — пробормотала она. — Вы оставайтесь здесь.

Она жестами показала женщинам, что им нужно делать. Аборигенки поняли и сели на корточки в углу, крепко обнявшись. Их темные глаза расширились от страха.

Шеннон тоже проснулась, но была совсем сонной.

— Ты остаешься здесь с Тилли и женщинами, поняла? — предупредила ее Нола. — Запомни, никто не должен выходить из комнаты. Постарайся как-нибудь объяснить это Тилли, а она пусть скажет матери. Ты слышишь меня, Шеннон?

Девочка сонно кивнула и снова свернулась калачиком в постели, позвав к себе подружку.

Нола спустилась вниз и тихо открыла дверь. В лунном свете она увидела хвост Песочка, который что-то вынюхивал за углом дома. Собачка угрожающе заворчала. Это почему-то сильно испугало Нолу. Она поняла, что на самом деле что-то неладно. Учительница закрыла дверь и, стараясь все делать бесшумно, поспешила в спальню Ленгфорда. Старик стоял у окна и смотрел во двор. Услышав сзади движение, Райнхарт вздрогнул и резко обернулся.

— Простите, что испугала вас, — прошептала Нола. — Там что-то происходит. Щенок на кого-то лает, и женщины, судя по всему, что-то видели. Они обезумели от страха. Лиззи несколько раз повторила, что здесь Деринго. Это их колдун, тот самый, что проклял Мэри.

— Я встал, как только услышал лай вашей дворняжки. Щенок еще никогда так не лаял. Во дворе чужие. Я видел, как за угол метнулась тень, — Ленгфорд тоже говорил тихо, но в голосе его не было страха. — Принесите ружья.

Нола застыла в изумлении.

— Вы думаете, что Лиззи права и к нам явился дуби Деринго?

— Нет, я так не думаю. Аборигены не носят сапоги и шляпы. Поторапливайтесь.

Молодая женщина метнулась из спальни и через минуту вернулась с двумя ружьями. Одно она подала Райнхарту, а второе оставила себе.