Экран гаснет, и я отшвыриваю телефон в сторону.

– Ты! Да как ты посмел?! – кричу, что есть мочи. Надеюсь, меня выставят из больницы уже сегодня, и я тут же подам на развод!

– Тише, Ангелочек, тебе нельзя волноваться! – серьёзно говорит он мне, и весь пыл гаснет. – Посуди сама: я тебе кто? Никто? И кто бы мне позволил заниматься твоим здоровьем, приглашать сюда врачей со стороны, переделать палату для твоего комфортного пребывания, фактически жить здесь с тобой? Информацию о состоянии здоровья не предоставляют посторонним, если ты не забыла, Ангелин. Я решил, что наш ребёнок это весомый аргумент для заключения брака, в загсе сочли так же…

– Ты, фээсбэшник паршивый, не мог их всех просто припугнуть?! – протягиваю я. – Ты не подумал, что я не собираюсь замуж вообще или за тебя в частности?

– Глупости, Ангелин. Мой ребёнок не будет носить никакую другую фамилию. И моя жена тоже. Да и если обсуждать серьёзно: ты любишь меня, я жизни без тебя не мыслю, у нас будет ребёнок, мы однозначно будем жить вместе и я точно никуда не уйду. Месяцем раньше, месяцем позже, это неизбежно бы произошло, так чего злиться?

– Ты наглый, эгоистичный, напыщенный индюк! Даже не представляю, как я раньше не догадалась, из какой ты структуры! Только вы так можете обращаться с людьми! Захотел – женился, захотел – стёр все данные и исчез в неизвестном направлении!..

– Не утрируй, пожалуйста, Ангелин, – устало вздыхает Женя. – Я же сказал, что никогда больше тебя не оставлю. Разве брак это не железная гарантия моих намерений и моих чувств?

– А о моих чувствах ты не подумал? – с обидой спрашиваю у него. – Не подумал, каково мне будет узнать, что без меня меня женили? Ой, пардоньте, выдали замуж!

Последние слова звучат как ругательство. Я закрываю лицо руками и начинаю горько плакать.

Женя со вздохом поднимается, долго что-то ищет в своей сумке, снова садится на край койки.

– Ангелина, Ангелочек мой, прелесть моя ненаглядная, – тихо зовёт он. – Ну прости меня, дурака такого. Я правда хотел как лучше. Ты знаешь, что близкие родственники сотрудников ФСБ могут обслуживаться ведомственными врачами? А там хорошие спецы… Я должен был убедиться, что с тобой, что с крохой всё в полном порядке, я должен был как следует позаботиться об этом, Ангелин. И я сделал бы для этого всё, что угодно, не говоря уже о том, чтобы жениться на тебе. – Я прислушиваюсь, с любопытством поглядываю на него сквозь щели между пальцами. – Признаться честно, я ни о чём не жалею. Для меня это был уже решённый вопрос, и для меня странно, что ты этого не понимаешь. Я же сказал тебе с самого начала, что однажды ты станешь моей женой!..

Я издаю смешок:

– Ты много болтаешь, откуда мне было знать, что именно в этом не соврёшь?

– Ангелин, я люблю тебя. Хотел бы я иметь возможность сделать всё правильно, но выбор у меня был невелик. Однако, если ты хочешь, мы можем всё переиграть. – Он показывает мне коробочку. – Ты согласна выйти за меня замуж?

– Нет! – выпаливаю я, едва сдерживая смех, наблюдаю за его вытягивающимся лицом. – Я не могу выйти за тебя, Жень, прости, ведь я уже замужем за тобой!

Со смехом он сгребает меня в охапку, заваливая на гору подушек.

– Ах, ты, маленькая вредина!

– Колечко-то отдай! – морща нос, капризно бросаю ему.

В перерывах между поцелуями Жене удаётся надеть мне на палец сразу два кольца, пришедшихся точно в пору. Тонкое помолвочное, со скромным бриллиантом, и самое простое, гладкое золотое, обручальное кольцо.

– Токарева, значит? – спрашиваю у него, любуясь блеском камешка.

– Да, любовь моя.

– Ну, Токарева, так Токарева, – притворно вздыхаю я. – Всё равно я бесконечно люблю тебя!

После выписки Женя отвозит меня на дачу. Я не спорю, он не спрашивает. Компромисс? Не, не слышали, но я принимаю это как должное, отчаянно устав сопротивляться.

Мне требуется время на восстановление сил, а он, пожалуй, лучше самой меня знает, что мне необходимо. Он позволяет мне быть слабой, лежать перед телевизором, заставляет ходить, но не перетруждаться, кормит вкусными и питательными блюдами. Однозначно, полезными.

До самых выходных мы практически безвылазно сидим у него на даче одни, выбираясь дважды в день прогуляться вокруг пруда напротив. На большее пока не хватает моих сил.

По мере того, как я крепну, испытываю жажду утолить любопытство. Хотя мне безумно не хочется возвращаться в самый мрачный день своей жизни, узнать ответы на мучающие меня вопросы мне не терпится. Но я молчу, уверенная, что мой мужчина, мой Женя, мой муж не станет говорить. Поэтому я терпеливо жду возможности напасть на Власова – уж он, в отличие от моего нового супруга, не станет беречь моих чувств и утолит любопытство!

Однако в субботу Женя сообщает, что мы ждём гостей. Заинтригованная, я ожидаю встречи с его родными. Но к обеду приезжает Ярослав с семьёй.

А буквально следом за ними заявляется Акманов. Тоже с семьёй.

С удивлением обнаруживаю в его жене встречаемую ранее молодую женщину, Лукерью. На память я не жалуюсь, поэтому в деталях вспоминаю нашу первую встречу и отголоски ревности, которые испытывала тогда.

Она чуть смущённо приветствует меня, целует Женю в щёку, пока Акманов, с младенцем на руках и с мнущимся рядом сыном, не скрывая интереса поглядывает на притихшую в проходе меня.

– О, Ангелина Анатольевна! Какая встреча! Рад видеть вас в добром здравии!

– Благодарю, Денис Сергеевич! – церемонно отвечаю ему, одёргивая толстовку. Непрезентабельный внешний вид меня немного напрягает, но я беременна, на больничном и вообще не знала заранее о визите гостей, так что переживут.

Когда все знакомства позади, а малыш Тимофей завлекает Соньку своими машинками, мужчины выходят во двор, чтобы приготовить шашлык. Рита с Лукерьей, ввиду материнского опыта, быстро находят общий язык, а я просто слушаю. Мозг привычно отдыхает под женский трёп, и мне пока слабо верится, что я когда-то смогу принимать участие в подобных разговорах. И тем более – получать от этого удовольствие.

– А ты как думаешь, кто у вас будет? – спрашивает у меня Рита.

– Не знаю, не думала. – отвечаю ей чуть запоздало. – Как-то ситуация не способствовала, знаешь ли. Мысли заняты были другими переживаниями.

– Ну, а хочешь кого, мальчика или девочку? – допытывается она.

– Не знаю я, Рита. – говорю, поджав губы. – Мне всё равно, кто это, лишь бы всё прошло нормально и он родился.

Неужели нужно обязательно лезть к людям с подобными вопросами? Я не успеваю как следует побеситься из-за новой жены Власова, как меня отвлекает тихий голосок:

– Женя уверен, что будет мальчик.

Я перевожу взгляд на Лукерью.

– В любом случае, вариантов всего два, так что у него есть все 50% оказаться правым. – говорю ей. И закрываю тему: – Как я сказала, мне абсолютно всё равно, мальчик это или девочка. Я хочу просто родить ребёнка, чтобы беременность и роды прошли без проблем, чтобы кроха был здоровым и крепким. Пока это все мои мысли, связанные с беременностью. Какой смысл настраивать себя на одно, если, в итоге, всё может оказаться иначе? Потом на узи скажут наверняка, так зачем гадать?

Я поднимаюсь, иду до кухни. Выглядываю в окно. Всеми силами стараюсь погасить раздражительность. Чувствую себя, словно в сюре. Словно не со мной всё это происходит. Ну какая из меня жена и мать, если я пяти минут не могу выдержать в обществе домохозяек? Я даже кашу сварить не в состоянии, как я смогу заботиться о ребёнке?

Сжимаю виски, усиленно соображая, как выпутываться из этого. Ладно, у меня есть примерно восемь месяцев на то, чтобы попытаться освоить хоть что-то. Уж, поди, тряпкой махать да ложкой в кастрюле помешивать не сложнее, чем выучить на зубок Уголовный Кодекс! Я сильная. Я обязательно справлюсь. Ничего страшного. Этим занимаются миллионы женщин.

Из образцового следователя – в образцовые жёны? Раз плюнуть! Разве Ангелина Власова сдастся без боя?

Издаю тихий смешок, словно сама себе не верю. Ещё более фантастическим кажется принять, что я теперь не Власова.