Тихонько вздыхаю и прошу:

– Ярик, а, Ярик? Ну что там с расследованием убийства Лики Велегурской? Удалось этих пацанов взять?

– Как сквозь землю провалились, – выплёвывает он сквозь сжатые зубы. – Никакого продвижения нет, полковник уже плешь проел, мэр давит авторитетом. Вот ей-богу, Гель, лучше не спрашивай. Отдыхай, покуда можешь.

Мы выходим на лестницу и начинаем движение вниз. Каждый шаг по ступеньке отзывается отголоском боли в плече, но я ни за что никому в этом не признаюсь. Я больше не вынесу ни секунды в бинтах на половину туловища.

Мысленно я уже лежу в пушистой пене, попивая шампанское из охлаждённого бокала. Мне даже плевать, что за дверью будет ошиваться Юджин-Женя… Но мои сладкие грёзы разбивает знакомый голос:

– Власовы! В этом городе хоть куда-то можно пойти, чтобы не лицезреть вашу сладкую парочку?

– Никак нет, товарищ полковник! – с яркой улыбкой козыряю я Румынскому. – А вы к нам какими судьбами, Григорий Феликсович? Неужто болеть изволили, а у вас в районе не нашлось приличных специалистов? Вы смотрите, скоровсе лучшиесовсем разбегутся…

– Власова! – шипит Ярослав, и я замолкаю. Мужчины пожимают руки, впрочем, без капли даже малейшего дружелюбия или хоть грамулечки уважения. – Какими судьбами в наших краях, Гриш? Уж не по нашему ли делу?

– По делу, – странно крякает Румынский. Мне даже кажется, что он краснеет. Но ведь этого не может быть, верно? – Личные дела привели…

Впрочем, любые пояснения становятся ненужными. К вшивому полковнику подходит какая-то баба.

– А вот и мы, Гриш, – улыбается она, складывая руки на округлом животе, и переводит взгляд на нас. – Твои знакомые? Здравствуйте!

Невидящим взглядом смотрю на этот живот, испытывая щемящую тоску. Власов закидывает руку мне на плечи.

– Здравствуйте, – говорит вежливо. – Ярослав и Ангелина Власовы.

– Маша. – представляется она в ответ. – Мы с Григорием… Словом… Вот.

Сияя от счастья, она гладит одной рукой беременный живот, а другой цепляет Румынского под руку. Тот мнётся, явно недовольный нашим присутствием в его частной жизни.

– Совет вам да любовь! – выплёвываю я, испытывая пугающую потребность расцарапать рожу этому напыщенному козлу, и Власов считывает мой настрой.

– Рад за вас, – дежурно бросает он. – Нам пора. Ещё увидимся!

Тащит меня по лестнице, словно я сама не способна и не желаю убраться подальше от придурка Гриши, еголюбимойженщины ижеланногоребёночка в её животе.

– Ты как? – интересуется, помогая мне надеть пальто.

– Великолепно. – скалюсь я.

– Ангелин, я серьёзно.

– Так и я серьёзно, Ярослав. Меня давно не колышет, с кем спит и кого оплодотворяет Румынский.

Он вздыхает:

– Если ты хочешь поговорить…

– Слишком много чести – обсуждать половую распущенность нашего бывшего коллеги! – закатываю я глаза. – Я в полном, абсолютно полнейшем порядке, Ярик. Отвези меня, пожалуйста, домой. Не терпится принять ванну и отмыться от всякого дерьма.

Власов косится всю дорогу, но больше не предпринимает попыток разговорить меня. Идеальный мужчина! Вот за это я его и люблю: как любят брата, друга, коллегу, мужа подруги или сестры, на худой конец. Хотя экс-Туманова вызывает у меня двоякие чувства и лишь с натяжкой я могу назвать её подругой, но я счастлива, что в мыслях бывшего мужа всегда преобладает она. Иначе разговора о Грише было бы не избежать, а я не готова говорить о своих чувствах и мыслях после этой встречи.

Наскоро прощаюсь с Ярославом и поднимаюсь домой, как на каторгу, всё больше утопая в жалости к себе. Может, я и могу скрыть правду от Власова или кого-то другого, но от себя не спрячешься. Никак не скрыться от боли, бушующей в сердце, никак не избавиться от ран на душе.

В попытке заглушить нарастающую боль внутри я причиняю себе физическую: терзаю левую руку, раздеваясь самостоятельно, периодически вскрикивая от боли в плече.

Юджин привычно вырастает из-за угла.

– Вижу, тебя можно поздравить?

– Отпразднуем как-нибудь в другой раз, – отмахиваюсь я. – А сегодня будь лапочкой, скройся с моих глаз, пожалуйста. Очень прошу тебя.

Прохожу мимо него. Он никак не комментирует мои слова, не следует за мной. Ну просто душка!

Следую прямо на кухню. Достаю из верхнего шкафчика стакан и бутылку виски. Жадно хлебаю, стараясь не расплакаться. Достаточно лить слёзы по мудаку, который их не заслуживает!

Стакан, второй, третий… Меня ведёт, и я сажусь прямо на стол.

– Расскажешь, что случилось? – раздаётся совсем близко голос преступника.

– Отвали, Евгений! – прикрикиваю я. – На этом празднике скорби ты лишний.

– Кто-то умер? – проницательно спрашивает он, и я усмехаюсь:

– Всего лишь мои мечты, не бери в голову. Это случилось не сегодня, просто решила их помянуть.

– Сочувствую, – говорит он, подбираясь ближе. Пальцы настойчиво цепляются за стакан в моих руках. – Ты сегодня ничего не ела, тебе хватит.

– Юджин, ты ничего не попутал?! – возмущённо выдыхаю ему в лицо. – Сказала же, лучше свали.

– Ангелочек, ты слишком красива и умна, чтобы топить горе в стакане. Что бы это ни было, плюнь и разотри.

– Ты правда считаешь меня красивой или тупо подкатываешь? – кокетливо спрашиваю у него. Ну как кокетливо? Я немного подаюсь вперёд, призывно облизывая губы, и едва не падаю со стола, но Юджин успевает подхватить меня за талию и сдвигает назад, располагаясь между моих ног.

Посмеиваясь, он отвечает:

– Правда считаю. Ты сразила меня с первого взгляда, Ангелочек, что я сразу тебе и сказал.

– Если чисто гипотетически представить, что я не сотрудник полиции, а ты не бандюган, – я несдержанно смеюсь над этим нелепым предложением. Женя смотрит на меня с улыбкой, спокойно дожидаясь продолжения. – Ты бы рискнул попробовать отношения со мной?

Взгляд Жени становится предельно серьёзным, когда он говорит:

– Даже реально, а не чисто гипотетически. Я сказал тебе об этом с самого начала. Вспомни.

Задумчиво пожёвываю губу, и взгляд Юджина устремляется туда.

– Сказал, что я хочешь показать маме, как выглядит твоя будущая жена? – со смешком спрашиваю у него.

– В том числе, – очаровательно усмехается преступничек. – Ты бы ей понравилась.

– Потому что умная и красивая? – припоминаю ему его же слова.

– Потому что ты нравишься мне.

Я знаю, что впоследствии пожалею, но сейчас мне хочется просто заполнить чем-то пустоту внутри себя.

– Поцелуй меня.

– Нет. – усмехается он. – Не сегодня. Не хочу, чтобы ты жалела.

– Я не стану жалеть об одном маленьком поцелуе со своим будущим мужем, – заявляю ему. Юджин подбирает ответ. Слишком долго, на мой скромный, но очень нетерпеливый взгляд.

Поэтому я немного съезжаю к краю стола и целую его сама.

Подозрительно быстротот-кто-не-собирался-меня-целоватьвключается в мою игру и перехватывает бразды правления. Его язык проникает практически до самого горла, заставляет уступать, забирает всё до последней капли кислорода.

Я запускаю пальцы в вихры волос и оттягиваю за них голову домашнего негодяя. Делаю глубокий вдох, и Юджин коротко усмехается в тот момент, когда мои губы снова врезаются в его наглый рот.

Мужские руки поглаживают моё тело то там, то тут, нигде надолго не задерживаясь. Я запускаю руки под футболку и оглаживаю идеальные кубики пресса, которые хочу облизать. Чёртова футболка мешает мне наслаждаться процессом, скрывает разгорячённую кожу, вкусно пахнущую чем-то терпким, пряным и свежим одновременно. Этот тонкий, едва слышный запах заполонил всё пространство моего жилища, снился мне по ночам, и теперь я буквально утопаю в нём. Захлёбываюсь. Забываю как дышать. И хочу быть ещё ближе.

Цепляю рукой край футболки и тяну наверх, отрываясь от мужских губ в последний момент. Юджин путается и нетерпеливо рвёт хлопок прямо на себе. Отбросив лохмотья куда-то в сторону, он плотоядно облизывается снова наступая на меня. Но не целует.