- И какова же ваша цель, мистер Хейуорд, что вы так в открытую сознаётесь о своих «загадочных» намерениях? Ваши потраченные силы и время уже оправдали свои ожидания?

- Мне казалось, что мои намерения достаточно конкретны. – он даже с манерной ленцой оперся ладонью о край столешницы, буквально нависнув над девушкой, чтобы с подчёркнутым интересом в чуть прищуренных глазах следить за всем, что она делала, говорила, а, главное, за каждым изменением на её невинном личике. – Хотя одно моё желание остаётся всё таким же неизменным с того момента, как мы пересеклись в переулке де Фарм. Снять с вашего лица эту… раздражающую маску.

- Серьёзно? С чего это вдруг? Уже забыли, как я выгляжу?

- В последний раз я видел вас с открытым лицом на ярмарке несколько недель назад, так что, в любом случае освежить память мне бы не помешало.

- Может это покажется странным, но именно в ней я ощущаю некоторую… защищённость. Пусть даже все эти люди больше никогда и не где со мной не пересекутся, но полная анонимность, как-никак, даёт определённое преимущество. И даже что-то вроде расслабляющего чувства свободы.

- Советую не увлекаться этим чувством, иногда оно бьёт в голову похлеще крепкого алкоголя.

- А я-то думала, что оно вам на руку.

- В некотором смысле, да, но хотелось бы оставить что-то и для себя. Хоть какие-то ниточки управления.

- Да уж, самонадеянности у вас хоть отбавляй. – Эвелин не стала допивать, изящно отставив кружку, где-то в паре дюймах от длинных пальцев Хейуорда. Хоть пуаре и оказался на поверку достаточно лёгким напитком, всё-таки какую-то долю физического опьянения он оказывал в любом случае.

- Было бы странным, если бы вам когда-то попадались мужчины, лишённые каких-либо амбиций.

- Как правило, их не выставляют в виде исключительной добродетели, напротив… - и не менее изящным жестом девушка протянула освободившуюся руку в сторону мужчины. Тот моментально встрепенулся, отталкиваясь от стола, выпрямляясь и поспешно принимая ладонь своей визави, чтобы помочь ей подняться со скамьи. – Пытаются прикрыть каким-нибудь более положительным качеством, если таковые имеются.

Встать он ей, конечно, помог, да только вот проигнорировав все правила этикета. Перенаправил её движение на себя, из-за чего Эва едва не уткнулась прямо в его грудь, вовремя выставив вперёд вторую руку защитным жестом. В любом другом месте, особенно в высшем свете, за столь неподобающее поведение его бы сразу попросили извиниться перед оскорблённой им дамой, после чего указали бы на дверь с озвученной вслух претензией о нежелании видеть его в принимающем его доме в качестве какого бы то ни было гостя.

Именно. Ведь это был не высший свет и возмущаться действиями Хейуорда после того, как она танцевала с ним в скандальном танго, как-то уже не к месту и совершенно не кстати. А разве она была против?

- А ежели не имеются, тогда изобразят ложное достоинство и выдадут его за действительное. Вам ведь приходилось бывать в подобных ситуациях, мистер Хейуорд? Когда нужно было притвориться, дабы не потерять своего лица. – нет, она не стала вырываться или отшатываться. Нисколько. Скорее даже наоборот. Смотрела в его глаза со столь близкого расстояния, от которого у самой ещё недавно дыхание перехватывало, и земля уходила из-под ног. А теперь… Теперь она делала это сама. Позволяла ему тонуть в своих очах, давая надежду на нечто большее. – Или же в вас всё-таки имеются какие-то положительные стороны и качества? И если да, то насколько они сильные, чтобы подавить в вас дурные пристрастия и наклонности?

- У вас изначально сложены о мужчинах несколько завышенные представления. Возможно, это следствие вашей увлечённости романтической литературой, возможно, знакомством с теми, кто привык маскировать свою истинную мужскую сущность за поверхностными манерами благородных джентльменов. Ваше счастье, что вы не можете забраться в голову любого из них, иначе бы вам пришлось ужаснуться увиденному.

- Хотите сказать, что и вы сейчас щадите мою ранимую девичью душу?

- Хочу сказать, что просто сдерживаюсь из-за слишком многолюдного окружения, иначе, одним танцем и лёгким поцелуем в губы ты бы не отделалась.

- Звучит прямо как угроза. – последнюю фразу Эвелин произнесла чуть ли не в губы мужчины, поскольку за всё время их затянувшегося диалога, расстояние между их лицами каким-то незримым способом вдруг сократилось, не говоря об удушающем осязании сминающей близости Хейуорда. Казалось, последнее не просто усиливалось, но и уплотнялось, окутывая именно физически, всё туже и глубже с каждой пройденной секундой и погружением взгляда Киллиана в её глаза.

Когда и как всё это произошло? Сложно сказать. Всё равно что сравнивать пережитое с эффектом зыбучих песков. Вроде ты только что стоял на ровной почве, а через минуту обнаружил себя по пояс в смертельных тисках безжалостной стихии. И сопротивляться нельзя, иначе это чревато скорейшим погружением в собственную погибель.

- Ни в коей мере. Просто пытаюсь быть предельно честным. В наши дни — это такое редчайшее качество…

- Правда? И вы готовы признаться во всём, что происходит сейчас в вашей голове? Поделиться своим секретами и… желаниями? – и лишь сейчас девушка заметила, что погружается не только в зыбучие топи его близости, но и находится в центре живых силков вполне себе даже реальных объятий мужчины, в пентаграмме-кольце физического заклятия, наложенного на неё чужими руками и околдовывающими заговорами звучного баритона.

Вроде ещё недавно он просто держал её за правую кисть после того, как помог встать со скамейки, а теперь прижимал её бледные пальчики абсолютно не сопротивляющимся упором к своей каменной груди пусть и не сильным, но вполне конкретным захватом. Вторая ладонь Киллиана вроде как «незаметно» увеличивала своё давление на талии и спине Эвы. Или же вовсе не давление? Скорее это было что-то другое. Что-то, что Эвелин назвала бы ритуальной ворожбой, когда касание чужих пальцев (будто росписью колдовских знаков) ощущалось через толстые слои одежд так же сильно, как и без оных, а местами даже более осязаемо. Разве что в этом случае они не вызывали ни желания оттолкнуть их от себя, ни чего-то схожего с неприязнью.

Да, зыбучие пески засасывали и обволакивали каждый дюйм тела, щекотали крошечными гранулами горячего кварца чувствительную кожу, пытаясь пробраться под платье и исподнее далеко не усыпляющими ласками. А временами даже обжигали нежданными вспышками ответной реакции бренной плоти, точнее похотливой и грешной, какой её и создала природа в противовес здравому разуму. И, самое странное, Эве это нравилось. Нравилось чужое тепло, касания чужого тела и чужих рук, более плотных и смелых, чем сухой песок. Даже ощущение чужой одежды, обтягивающей чужую фигуру, мускулистые формы и гладкую кожу мужчины, добавляло дополнительных эффектов к этому волнительному сумасшествию. И, что самое безумное, ей ничего из этого не нужно было скрывать… как и бояться. Хотя и стоило.

- Я готов и на куда большее, только, боюсь, данное место не вполне для этого подходит.

- Какая жалость. А мне казалось, вы действительно готовы на многое.

- Прямо здесь и сейчас? – Хейуорд впервые нахмурился, будто не до конца осмыслил иронию в словах девушки. Его сомнения (или подозрения) были вполне обоснованными, поскольку взгляд Эвелин в тот момент заметно поплыл и едва ли от выпитого ею недавно пуаре. Она уже явно думала о чём-то другом, чуть отклонившись назад и через секунду отвернувшись, а после и вовсе надавив ладошками на его грудь, чтобы отстраниться окончательно и вынудить его разжать на ней свои руки.

Её непредсказуемое поведение с одной стороны озадачивало, а с другой – завораживало не вполне объяснимыми действиями и выражением лица (если то, что находилось за границами маски можно было называть таковым). По сути, он всё равно не мог ничего сделать со своего положения. Не то место и не та ситуация. Но и на какую-то игру это тоже мало чем походило. Всё что он знал об Эвелин Лейн, складывалось из крошечных фрагментов нескольких с ней встреч (по большей части случайных, нелепых и быстротечных) и сегодняшнего более близкого знакомства. Кем она была в реальности, он всё ещё не имел никакого представления, хотя за минуту до этого ему и казалось, будто он что-то нащупал, вернее, создал в своём воображении своеобразный психологический портрет. И вот, прямо сейчас этот портрет трещал на его глазах по швам, рассыпаясь на хрустальные осколки воздушного стекла, чем и вводил мужчину в нежданный ступор. Поэтому он и не знал, как реагировать на происходящее, впервые не понимая, что же случилось и что пошло не так в их недавнем флирте двух беспечных мотыльков.