Хорошо, что её хоть хватило ненадолго. Мысль пролежать здесь неизвестно сколько времени, да ещё и в столь неудобной позе не особо-то и прельщала. А то не дай бог, опять отключишься и в следующий раз откроешь глаза, когда за порогом будет во всю светить утреннее солнце нового дня.

Слава всем богам (особенно местным), ждать пришлось не так уж и долго. София явно не рискнула просидеть здесь до наступления ночи, решив вернуться в имение родителей ещё до захода солнца. И то, Эвелин продолжала лежать в своём укрытии до тех пор, пока размеренный ритм удаляющихся за конюшней шагов почти полностью не стих, а вечерняя тишина заброшенной усадьбы не заполнила своими естественными звуками полуспящей природы все окружающие владения, заползая попутно в открытые помещения пустых пристроек и зданий. Только тогда девушка полностью встала, отряхиваясь от сухих травинок и соломенных стебельков, и не спеша, придерживаясь за стену ладошкой, спустилась на нижний ярус.

Тело не просто гудело и продолжало дрожать мелкой дрожью, но и покалывало мириадами микроигл разрастающегося зуда. Только сейчас Эва поняла, как успела вспотеть от пережитого стресса и как собственный рассудок боролся с последними воспоминаниями и связанными с ними чувствами, надеясь их изгнать из неё с помощью резкой усталости, подобно экзорцисту-любителю.

Может при других обстоятельствах она бы сразу же пошла на выход, так сказать, не оглядываясь и дав себе клятвенное обещание, что больше не вернётся сюда ни под каким из предлогов, но что-то заставило её остановиться и посмотреть вглубь просторного денника. Взглянуть туда, где в налитых сумерках неухоженного помещения, среди раскалённых алых лент зернистого света будто продолжала пульсировать вполне даже осязаемая энергетика развернувшейся здесь трагедии. Словно панорамное зрение всё ещё улавливало невидимые движения невидимых призраков, разыгранных ими страстей и зашкаливающих эмоций.

Неужели она думала, что увидит там кого-то? Кого-то шестого, кто всё это время сидел под навесом, ничем и никак не выдавая своего присутствия?

Но её взгляд всё-таки чем-то зацепило, при чём практически сразу. Только не на уровне глаз, а намного ниже, на деревянных досках настила, среди размётанных клочьев пересохшей соломы. Кажется, туда Киллиан Хэйуорд кидал свой жилет. Так что, долго не раздумывая, Эвелин просто шагнула туда, вначале внимательно всматриваясь, а затем и вовсе нагибаясь с протянутой вниз рукой к какой-то пока что неопределённой вещице. Очень-очень осторожно, подцепив подрагивающими пальчиками что-то схожее со шнурком из чёрной кожи, в конечном счёте она вытянула на свет то ли браслет, то ли фенечку из плетённых узелков, ракушек каури и медных монеток с непонятными узорами с обеих сторон. Венчала всё это незамысловатое произведение искусства подвеска в виде увесистого клыка, скорей всего какого-нибудь крупного хищника, может оцелота, может кугуара, коих тут водилось в своё время довольно-таки немало, но определённо не крокодила, поскольку его верхушка была обработана тончайшей резьбой и изображала именно голову рычащей кошки. Хотя разобрать, что это была за кошка, тоже не представлялось никакой возможности, слишком маленькая и по стилю напоминала рисунки коренных поселенцев маори. Зато исключительной ручной работы и даже потёртость кожаного шнурка не умаляла ценности всего браслета.

А как при этом разволновалась нашедшая его счастливица. Понять, кому он принадлежал, не стоило вообще никакого умственного труда. Последующее по этому поводу действие, тоже не потребовало каких-либо мучительных измышлений. Эва просто сжала в ладошке найденное ею сокровище и не замечая, что её губки застыли в лёгкой улыбке коварной «воровки», сделала несколько быстрых шагов к выходу из денника.

Но только один шаг наружу был неожиданно прерван возникшим из ниоткуда препятствием, в которое она чуть было не врезалась буквально носом, кое-как успев притормозить и удержать равновесие после панической реакции отшатнувшегося назад тела. Вскрикнуть она не успела. Крик почему-то застрял, где-то на уровне бронх. Она и ладошку туда приложила интуитивным жестом, чуть было не разжав пальцы другой руки и не выронив только что найденное украшение. А каким её пробрало вполне предсказуемым изумлением, когда она наконец-то сумела разглядеть того, кто возник перед ней банально из ниоткуда и совершенно бесшумно… Наверное, проще тогда было хлопнуться в обморок, чем продолжать стоять с раскрытым ртом и неотрывно глядеть в лицо Киллиана Хэйуорда, как то окаменевшее изваяние или соляной столб.

По его крайне ошалевшему выражению тоже было не сложно понять насколько сильно он был изумлён, явно не ожидав до этого наткнуться здесь на Эвелин Лейн.

- Какая приятная неожиданность… - его губы зашевелились не сразу, кое-как преодолев неслабый спазм шокированной улыбки. – Вторая за этот день по счёту…

___________________________________

*вымесок–устар. выродок

- Я нее… - почему тогда с её губ слетело именно это жалкое восклицание, Эвелин так и не поймёт. А вспоминая об этом, каждый раз станет заливаться густой краской стыда.

Коленки затряслись мелкой дрожью, сердце вот-вот выпорхнет то ли из горла, то ли из груди (перед этим, само собой, намереваясь проломить клетку рёбер) взбесившейся птицей. Пальцы, удерживающие в кулачке браслет, наконец-то импульсно сжались, метнувшись почти незаметным жестом руки за спину.

Но страшнее, наверное, было не всё это. Не осознание, что её «поймали» с поличным, практически загнав в угол, и не кроющий ужас бьющегося в конвульсиях воображения, который был не в состоянии представить себе в те секунды, что с ней могли сейчас сделать. Её пригвоздило к месту совершенно иными ощущениями, буквально парализовав сковывающими тисками смешанных чувств и обострившейся паники. И они словно были именно физическими, самыми что ни на есть реальными и осязаемыми, будто её охватили со всех сторон крепкими руками и накрыли, как второй кожей, тугой плащаницей. А на деле и всего-то перекрыв весь мир пронизывающими насквозь близостью и взглядом стоявшего перед ней мужчины.

Она бы и рада в эти мгновения провалиться сквозь землю или каким-нибудь немыслимым чудом раствориться прямо перед его носом, подобно бесплотной дымке рождественского призрака, но, увы, это не сказочные фантазии и уж тем более не сон. Да и не спрятаться уже никак, особенно от хищных глаз, почерневших в полусумраке последних зарниц заката и наползающей на Гранд-Льюис ночи, которые, казалось, не то что заглядывали в твою сущность, а почти её касались пробирающим до немыслимых глубин всевидящим взором (а может и не почти).

Нелепей ситуацию и не придумаешь. И он был прав на счёт второй за этот день неожиданности. Её воля, душу б продала, чтобы как-то их избежать. Ведь как бы ни парадоксально это не звучало, но её изводили совершенно необъяснимые и противоречивые ощущения, будто не она натыкалась на него голого, как это было в портовой бане (или наблюдала за его раздеванием из укрытия в деннике конюшни), а сама стояла перед ним нагой и не одним лишь телом. И, как в первом случае, он смотрел на неё с таким выражением пока ещё удивлённого лица, словно беспрепятственно разглядывал не только то, что было скрыто под тканями платья и исподнего, но и то, что девушка прятала в своей голове – в мыслях, памяти и безмерном воображении. Ей и говорить будто ничего не надо было, он прекрасно видел и знал, что с ней происходило, разве что не использовал всё это в собственных корыстных целях. Или пока ещё не использовал.

- Как это ни странно, но этому дню суждено было закончиться вполне даже недурно. – он всё равно продолжал улыбаться, думая о чём-то своём, понятном лишь ему. И Эвелин почему-то не особо-то и хотелось узнавать о чём именно. По крайней мере не в ту минуту. Её и без того вело, как по краю пропасти. Одно неверное движение и сорвётся. Или нет?

- Мне-мне… мне нельзя здесь находиться. Простите… - почему она тогда извинилась, Эва так и не поймёт, сгорая от стыда всякий раз, когда будет об этом вспоминать.