Может поэтому она и была чуть посмелее остальной прислуги, порой позволяя себе некоторые вольности, за которые других наказывали денежным штрафом, а временами даже лишая рабочего места без выдачи рекомендательных писем после позорного увольнения? Если и так, то Гвен при иных обстоятельствах не пыталась лишать себя возможностей искать в наложенном строгими хозяевами служебном режиме хоть какие-то милые сердцу ничтожные развлечения. К тому же, она ни разу за всю свою не такую уж и короткую жизнь не встречала ни одной горничной или лакея, кто бы не обожал сплетничать и в особенности подслушивать за разговорами своих господ. И уж ежели судить по имеющемуся касательно данного вопроса опыту – подслушивали все! И далеко не одна прислуга!

А вот испытывала ли она по этому поводу нежданные уколы совести и стыда – это уже иная сторона монеты. По крайней мере, на тот момент Гвен находилась под оглушающей атакой совершенно иных чувств и эмоционального шока. И отлипнуть от дверей кабинета господина Клеменса она не могла всё по той же причине – поверить в только что услышанное оказалось настолько трудным, что ей требовалось больше фактов и подтверждений. Но чем дальше заходил разговор между гостем и хозяйкой Ларго Сулей, тем сложнее было сказать себе «Хватит!». Пора и честь знать.

Куда там! Удивительно, что ей вообще хватило сил как-то заставить себя отойти от двери и даже вспомнить с какой целью она вдруг решилась пойти на это. Выглядела девушка при этом не совсем привычно. Неестественно побелевшее лицо, выпученные то ли с перепугу, то ли ещё от чего и без того немаленькие глазища, и округлившийся птичий ротик, который так и сдерживался от одержимого желания выплеснуть на первого встречного всё-всё-всё, что только что было впитано слухом его хозяйки из подслушанного разговора.

В общем, когда Эвелин увидела Гвендолен, едва не влетевшую обратно в гостиную в подобном виде, желание заткнуть уши, закрыть глаза и запретить служанке что-либо говорить – взяло верх над недавним любопытством чуть ли не до приступа удушающей истерии.

- Вы не поверите!.. – выдохнула служанка, наконец-то сбавляя шаг и как сомнамбула приближаясь к оцепеневшей юной госпоже. И естественно Эва ничего из вышеперечисленного не сделала, поскольку её буквально парализовало. Разве что не стало бить лихорадочной дрожью снаружи, а не только изнутри.

Гвен даже прижала к растревоженной частым дыханием груди похолодевшую от проступившей испарины ладошку. На выбеленном круглощёком личике девушки наконец-то проступили розовые пятна вернувшейся к голове горячей крови.

- Вас собираются… - она так и не договорит, поскольку голоса со стороны парадной лестницы перебьют её на начатой фразе и вынудят метнутся в угол комнаты, заставив принять прежнюю позу обезличенной фигуры.

- Надеюсь, теперь вы станете нашим частым гостем, Вёрждил. Да и вам не помешает выбираться из своего имения на белый свет да на свежий воздух для улучшения здоровья. А то заперлись в своих душных комнатах, как тот отшельник…

- Тогда я со своей стороны надеюсь, что у меня действительно для этого появится достаточно поводов.

Голоса Джулии Клеменс и Вёрджила д’Альбьера с каждым произнесённым ими словом становились всё громче и отчётливее, приближая своих владельцев к неминуемому пересечению с гостевой. Можно было бы конечно понадеяться, что они пройдут мимо до парадных дверей, только вот Эвелин данной вероятности слишком уж сомневалась.

- Вы не возражаете, если я попрощаюсь с мисс Лейн?

- Было бы странным, если бы я стала возражать. Я бы даже напомнила вам, забудь вы вдруг об этом.

Жаль, что о таком не спрашивают саму обсуждаемую персону. Хочет ли она, чтобы с ней кто-то там прощался, и в каком она вообще пребывала всё это время состоянии, ожидая возвращения Гвен? Она и без того сидела на прежнем месте чуть живая и чуть дыша в полном неведенье касательно своего ближайшего будущего. Гадать, что ей предъявят совсем уже скоро и что при этом с ней сделают – было так же бессмысленно, как и искать загодя возможности избежать всего этого. Можно было, конечно, где-нибудь успеть спрятаться или куда-нибудь сбежать, но насколько бы этого хватило? Да и где гарантия, что она не усугубит ситуацию ещё больше?

- Мисс Эвелин, - возникшая на пороге гостевой фигура отца Полин казалось лишь усилила взвинченное состояние девушки своим ожидаемым появлением. А может и маячившая за его спиной тётушка Джулия добавила несколько унций масла в полыхающий огонь сводящих с ума страхов.

Как бы там ни было, но по выражению лиц этой парочки прочесть что-то внятное и направленное против девушки было просто невозможно. Или это у неё всё плыло перед глазами, или они нацепили на себя безупречные лики благосклонных вершителей чужих судеб.

- Господин д’Альбьер? – как бы она не старалась, её голосок всё равно прозвучал слишком сдавленно, под стать её перепуганному насмерть внешнему виду.

- Хочу вам пожелать перед уходом прекрасного дня и соответствующего настроения. Кстати, забыл сказать насколько вы сегодня восхитительно выглядите. Данный оттенок вам к лицу.

- Вы очень любезны… - последнее, что она успела тогда разглядеть, промямлив в ответ через вымученную улыбку что-то столь же формальное, как и комплимент мужчины, это его смягчённое и даже ставшее довольно привлекательным лицо то ли искренними к девушке симпатиями, то ли собственной отеческой улыбкой.

- Всего вам наилучшего, мисс Эвелин.

Она так и осталась сидеть буквально примороженная к креслу неподвижным изваянием, лишь изредка и едва заметно вздрагивая, если по слуху и нервам царапало слишком громкими звуками и голосами со стороны холла. Мыслей на тот момент в голове так и вовсе не возникало. Скорее выглядело так, будто она зависла в некой прострации или застыла на пороге преисподней, с неё уже содрали всю кожу, оголили все нервы и теперь она ожидала, когда же её обольют от макушки до пят маслом и подожгут. Даже духу не хватило на то, чтобы посмотреть в сторону служанки и попросить ту шёпотом рассказать самую суть подслушанного. Нет, она просто сидела и ждала. Тупо ждала, когда же вернётся тётушка Джулия и с мягкой улыбкой на губах попросит племянницу следовать за собой в кабинет дядюшки Джерома.

- Поднимись со мной наверх. Мне нужно с тобой поговорить, Эвелин.

- Прямо сейчас? – и кто её дёрнул за язык столь нелепым вопросом?

- Поскольку я хочу подняться туда сейчас, то да. Прямо сейчас. Пожалуйста, не заставляй меня ждать.

______________________________________________

*Бержер(Bergère – фр.пастушка) - вариация глубокого кресла с широкой спинкой. Обязано своим появлением придворной моде, бытовавшей при Людовике ХV. Его отличительной чертой являются сплошные боковые стенки (от сидения до поручня), часто служащие естественным продолжением спинки кресла.

Понятие когнитивный диссонанс введут в медицинские справочники где-то спустя более полувека, но только кто мог объяснить в те минуты полуживой Эвелин Лейн, что её состояние и конфликтующие с услышанным чувства имеют вполне обоснованные причины. Что во всём происходящем с ней лежит вовсе не её вина. Не она создала нынешнюю ситуацию и не её личные интересы брались в учёт или же как-то рассматривались со стороны комфортного для её сознания воздействия. Она всего лишь являлась неким предметом чужих интересов. Ценной вещью и штучным товаром, завышенная стоимость которого зависела только от желающих продать её кому-то подороже и, предпочтительно, под постоянно капающие проценты дивидендных доходов.

- Мне так не терпится рассказать тебе об этой радостной новости. Даже не представляешь, как меня распирает от эмоций. Буквально хочется летать и петь, поделиться со всем миром этими головокружительными кусочками счастья.

Как бы ей хотелось чувствовать то же, что испытывала тогда тётушка, заразиться чужим буйством позитивных ощущений, улыбаться во весь рот от души и переполняющей искренней радости. Но, увы, у Эвелин ничего из этого не получалось. Не понимала она ничегошеньки из того, о чём ей говорили; отказывало критическое мышление, да и тело тоже. Как дошла до кабинета и то с трудом запомнила, и как разглядывала обстановку старой комнаты в попытке понять, была ли она в ней когда-то раньше или же видит впервые. Уютный вполне себе кабинет, отличающийся от своего собрата в Леонбурге какими-то незначительными деталями, размерами и цветовой гаммой. А так, всё как под стандартную копирку: большой лакированный стол у окна, там же в углу у стенки – массивный секретер с многоярусными полками и шкафчиками – личное рабочее место тётушки Джулии; несколько высоких книжных шкафов и обязательный «уголок отдыха» перед внушительным камином во второй части помещения. Обычно в таких комнатах срабатывал рефлекс прилежной гимназистки. Невольно хотелось замереть у дверей в вышколенной позе непорочной девы и простоять там до гласного разрешения пройти вглубь помещения и присесть на краешек деревянного стула напротив. Только здесь не было таковых. Ничего близкого, что могло бы указывать на попытку уничижения всяк входящего сюда гостя. Частный кабинет с максимальными удобствами.