-…Так это их дочка? Как же быстро летит время. Подумать только, а ведь казалось, мы их потеряли совсем ещё недавно, буквально вчера…

-…Да, конечно! Я помню крошку Эвелин. Как ты, дорогая? Рада, что наконец-то вернулась домой?..

-…Боже, она так похожа на свою покойную мать. Практически одно лицо!..

-…Какая жалость, что её родители не дожили до столь радостного для них момента. Уверена, они бы городились сейчас своей повзрослевшей дочерью, как никто другой в этом зале…

-…Само собой, я помню и Элизабет, и Эдварда. Прекрасная была пара и такой трагический конец для всей семьи. Плохо, что их дочка росла всё это время вдали от отчего дома. Возвращаться обратно спустя столько лет…

-…Ну, конечно же я её помню! Такая была очаровательная девочка. А ты, милая, помнишь моего сына Колина? Вы частенько игрались у нас, когда ваша семья приезжала к нам с визитами. Колин очень долго потом о тебе вспоминал и ждал, когда же ты вернёшься в Гранд-Льюис…

-…Думаю, по такому случаю, ты просто обязан пригласить Эвелин на пару ближайших вальсов, Фредерик. И не только вальсов!..

-…Такая красавица составит прекрасную пару любому достойному в этом зале юноше. Слышал, Себастиан? Будешь и дальше хлопать ушами, опять проторчишь у стенки до конца бала…

Самым кошмарным в эти минуты казалось не вынужденное выслушивание абсолютно незнакомых для девушки людей, а то, что она впервые с искренней завистью поглядывала в ту часть залы, где собралось больше половины местной молодёжи, включая сестёр Клеменс. Девушки с девушками, юноши – чуть поодаль, соблюдая между сформировавшимися группами допустимую дистанцию. Но даже в таком положении и те, и другие умудрялись обмениваться друг с другом определёнными знаками внимания с помощью вееров или иных незамысловатых жестов. Ну, а если кто-то кого-то приглашал на будущий танец, какие-либо ограничения для личного обращения тут же сходили на нет.

- Мисс Эвелин… миссис Клеменс. Дамы и господа…

Сколько длилась устроенная родной тётушкой экзекуция, было известно лишь богам. В какой-то момент Эва даже отчаялась, не веря той вероятности, что когда-нибудь обойдёт всех присутствующих здесь гостей, выбранных Джулией Клеменс, как за главную цель своей новоявленной стратегии. Во всяком случае, на это точно уйдёт как минимум большая часть праздничной ночи. Ведь они не просто подходили к той или иной группке «собеседников», дабы просто поздороваться и обменяться парочкой формальных эпитетов. О, нет! Это было бы слишком некрасиво – нарушая все общеизвестные правила поведения и того же этикета. Разве вы не знаете, что остановка у любого, выбранного на пути объекта требует, как минимум, нескольких минут на «поздороваться», на «представить каждому и поимённо своего спутника-спутницу», на «обмен вопросов-ответов о чьём-нибудь здоровье или о каких-нибудь семейных делах-проблемах, о которых знает весь город и за решением коих следит всякий, кому это вообще интересно!».

Несколько минут? Если бы!

Для Эвелин они превращались в несколько вечностей. Но в том-то и проблема, она ничего не могла с этим сделать со своей стороны. Только идти вслед за неугомонной тётушкой, как та овца на заклание – безропотно, безвольно, не издавая в ответ ни одного протестующего звука-блеянья.

Поэтому, когда она услышала совсем рядом уже знакомый мужской баритон с лёгкой хрипотцой:

- Надеюсь, вы не станете возражать, если я приглашу мисс Эвелин на следующий танец? – она не сразу сообразит, что речь шла именно о ней, и её только что, при всех этих свидетелях (имена которых она, естественно, ни разу не запомнила) пригласили на предстоящий вальс.

Она просто обернётся на этот приятный голос и встретится второй раз за этот вечер с внимательным взглядом серо-голубых глаз. И снова ей станет не по себе. Кровь в жилах вскипит за считанные мгновения, ударив в голову куда сильнее несчастного бокала шампанского.

- Ну что вы, господин д’Альбьер! Разве можно отказать хозяину этого вечера в столь скромном желании? – ему ответит вовсе не Эва, а её вездесущая тётушка. Эвелин поймёт, что речь шла о ней и о предстоящем танце с отцом Полин далеко не сразу, поскольку смущение под слишком проницательным взглядом и пугающей близости этого мужчины накроет её с головой, подобно морскому валу посреди бушующего шторма.

- Но сперва, я бы хотел услышать ответ на своё приглашение от самой мисс Лейн. Не хотелось бы попасть впросак, если выявится, что на этот танец уже есть другой соискатель.

Она так и не сумеет задержать на его лице собственного взгляда. Стушуется моментально, почти сразу опустив глаза долу и ощущая при этом, как кровь приливает к лицу, обжигая щёки, губы и даже уши пылающим жаром неконтролируемой паники. Если бы в эти же секунды на неё не смотрело столько людей, включая самого Вёрджила д’Альбьера.

- Нет… что вы. – голосок всё равно предательски задрожит, а подбирать нужные слова так и вовсе окажется невыносимой пыткой. Собственные эмоции буквально выйдут из берегов допустимых пределов, угрожая либо каким-нибудь неуместным срывом, либо потерей сознания от их переизбытка. Безжалостные тиски слишком затянутого корсета тоже сыграют не последнюю роль, пережимая рёбра, а вместе с ними лёгкие и дыхание.

Но куда страшнее становилось от мысли, что она действительно могла лишиться чувств на глазах у стольких людей, пусть даже подобные вещи не считались для подобных мест чем-то зазорным или неприемлемым, на грани публичного позора. Отнюдь, если за один вечер светского раута кто-нибудь из присутствующих дам хотя бы разочек не хлопнется в обморок – это во истину может стать феноменальным событием за всю историю светских мероприятий.

Только Эвелин ну никак не хотелось притягивать к себе всеобщего внимания столь экстремальным способом нежелательной популярности. Лучше сразу умереть, чтобы потом не мучиться, когда опять придёшь в сознание.

- Следующий танец у меня не занят. – впрочем, как и последующие. Хорошо, что у неё хватило ума не сказать о последнем во всеуслышание, хотя мысли путались в сумбурный клубок, приправленный болезненными ожогами пылающих под кожей страхов. Куда сложнее оказалось понять себя в эти минуты, свои истинные чувства и желания.

Чего ей больше всего хотелось? Наконец-то сбежать с этой показательной выставки-демонстрации или же отказаться от танца с человеком, который ничего, кроме необъяснимой паники в ней не вызывал? Что казалось на тот момент самым отталкивающим и несовместимым с собственными желаниями?

- Я, так понимаю, данный ответ можно считать за своеобразное «Да»?

Похоже, тихо стало не только в их скучившейся группке из резко смолкнувших собеседников тётушки Джулии, а как минимум на несколько ближайших ярдов вокруг. И все теперь смотрели исключительно на Эвелин, будто от её дальнейших слов зависела судьба целого мира.

Наверное, никогда ещё ей не приходилось с таким неимоверным усилием поднимать взгляд к чьему-то лицу и глазам и изображать на своих губах подобие приятной улыбки.

- Конечно. – практически пролепетав и чуть было не пошатнувшись после столь смелого шага со своей стороны.

Неужели ей могла прийти в голову настолько нелепая мысль, будто она выбрала наименьшее из двух зол, вместо того, чтобы испытать к этому человеку хотя бы каплю ответной благодарности? По сути, он же только что предложил ей со своей стороны спасительный выход из устроенной Джулией Клеменс ловушки.

- Тогда почту за честь! – его сдержанная улыбка если и не сделала его привлекательным хотя бы процентов на десять, то в любом случае смягчила черты лица, добавив к его и без того импозантной внешности завораживающего шарма.

Когда он предложил свою руку, мучавшее до этого сомнение на счёт правильности выбора длилось не более двух секунд. Девушка вложила в его тёплую ладонь свои подрагивающие пальчики, почти сразу же присев в грациозном книксене и слегка склонив голову. Вёрджил д’Альбьер ответил не менее изящным кивком, перед тем как на глазах у почти изумлённой публики повёл свою первую в этот вечер избранницу по танцам к центру бального зала.