— Мне кажется, незаметно проскочить не удалось? — хмуро произнёс немец, вляпавшись в кровь.

— Знаешь, Вильгельм, — Салтыков продолжил бродить между трупами, словно совсем не замечая скопившихся зевак, которые, однако, опасались подходить, — Говорят, что медведей всегда трое.

— Сегодня был один, — усмехнулся тот.

— Первый медведь есть воплощение сказочной доброты и мудрости зверя. Он одинок, но не зол, он воплощение того самого медведя из сказки, который оставил у себя девочку лишь затем, чтобы не жить в лесу одному, — русский поднял задумчивый взгляд на немца, — Второй уже хуже, он уже зверь, обычный с виду, просто очень умный и всё понимает. И как с обычным зверем, он будет действовать точно также. Если ты его кормишь, он будет к тебе ласков, а если нет, то не жди ничего хорошего.

— К чему ты ведёшь, Свят Вениаминович? — пристально посмотрел на него Вильгельм.

— Ни к чему, — усмехнулся Салтыков, — Я просто болтаю и жду тех, кто нас сопроводит до Берлина. Всё, наездились самостоятельно, хватит, — он поймал недоумённый взгляд собеседника, а потом обернулся на рокот в небе, доносившийся со стороны транспортной развязки.

Вертолёт медицинской службы заложил вираж и начал облетать поле, выбирая лучшее место для посадки.

— А третий медведь? — Вильгельм обернулся на русского.

— А его боятся первые два, — хмуро пробасил тот, — И он совсем не зверь.

*

(19 августа)

Кристину разбудил скрежет. Она обернулась на звук и увидела сову, которая скребла когтями по оконному стеклу. Девушка тряхнула головой, резко вскочила с кровати и подошла к окну. Из-за стекла на неё недовольно глядела птица, которая в одной лапе сжимала свиток, а другой стучалась в окно. Француженка открыла ей, но сова на неё лишь покосилась, разжав лапу и положив свиток на подоконник, а после взмахнула крыльями и улетела, оставив Кристину одну.

Тёплый утренний ветер трепал её волосы, с улицы доносился шум проснувшегося города. Сон был коротким и тревожным, потому Кристина некоторое время просто смотрела на пергамент, пытаясь окончательно проснуться. Наконец подошла к кровати, вынула волшебную палочку из под подушки и проверила письмо на охраняющие заклятия, чтобы затем раскрыть его:

“Кристина Валери Фавр де Поль,

Вам дорога жить Марты фон Мирбах, и мне приятно видеть подобную привязанность, которая выражается в самоотверженном желании помочь бедной девочке от совершенно чужого ей человека. В наше время подобное не часто встретишь, и это говорит о Вас, как о выдающемся представители волшебного сообщества. Однако же я помню, как Вы обошлись с Сибель Арслан, и это уже не делает Вам чести.

Но несмотря на это я хочу встретиться с Вами сегодня в полдень в Трептов-парке, буду ждать у Карпового пруда, там, я думаю, мы сможем решить наши разногласия по поводу судьбы Марты фон Мирбах.

Приходите одна”.

Резкий стук в дверь отвлёк Кристину от письма:

— Мадемуазель, — голос Энцо был немного взволнован, — Мадемуазель, просыпайтесь, у нас гости.

— Энцо, открыто! — бросила в ответ француженка, успев подумать, что ещё же за гости у них могут быть?

Повернулась ручка, раскрылась дверь, и в комнату вошёл могучий Энцо Ламбер в пижамных штанах и рубахе в золотую лилию на голубом фоне.

— О! — от увиденного Фавр де Поль даже замерла с пергаментом в руке у раскрытого окна, — Милая пижама.

— Милые кружева, — вежливо улыбнулся мужчина.

Кристина опустила взгляд на своё декольте и утвердительно покачала головой:

— Кто там пришёл?

— Месье Готье вместе с месье фон Мольтке.

Француженка удивлённо подняла бровь сделала шаг от окна и бросила на кровать пергамент:

— Неожиданно, но вижу, тебя тоже с постели подняли?

— Так и есть, — кивнул Ламбер и отступил за порог, — Собирайтесь, я буду ждать в своём номере.

Он закрыл за собой дверь, оставив девушку в раздумьях.

Остановились они в гостинице для цауберов, прибывающих в Берлин по рабочим вопросам — здание стояло в одном квартале от зала заседаний Бундестага и представляло из себя вполне себе обычный дом и в целом обычный отель, в который просто никак нельзя было заселиться, если ты не волшебник — для обычных людей всё всегда было занято. Их номера с Энцо располагались через стенку, и Кристина даже удивилась, насколько тихо к тому пришли гости из Франции, раз ничего не услышала. Хотя, может быть, на самом деле, она просто очень крепко спала, не смотря на всё то, что ей снилось.

Француженка быстро оделась, взяла письмо, сунула её в карман и вышла из своего номера. У Энцо в кресле напротив кровати сидел он сам, уже тоже успевший переодеться. А вот на кровати были Поль Готье в алой мантии мракоборца и в точно такой же мантии Рихард фон Мольтке. Француз поднялся и радостно кивнул Кристине, а вот немец только поднял взгляд и лишь скрестил руки на груди.

— Привет, Поль, — приветливо улыбнулась Фавр де Поль, потом взглянула на Мольтке и усмехнулась, — Я смотрю, не все рады меня видеть.

— Я смотрю, я в плену? — тот смотрел исподлобья на девушку, потом перевёл взгляд на Ламбера, который как бы невзначай вертел свою трость в руках.

— Конечно, мы же тут тёмные волшебники, — фыркнула Кристина, подошла к Полю и отдала тому письмо, — Меня зовут пообщаться сегодня в полдень с очень прозрачными целями.

— Свидание? — Энцо удивлённо посмотрел на девушку.

— Угу, — кивнул Поль, быстро дочитав письмо, и поднял взгляд на Кристину — А что, Марту украли? Как я понимаю, турки?

— Сегодня ночью, успели на гору Броккен раньше нас, — утвердительно кивнула она и посмотрела на Ламбера, — Энцо, я собираюсь идти на это свидание и задавать вопросы тому, кого встречу.

— Очень обдуманный план, — тот скептически поднял на неё глаза, — Может, всё-таки, не в одиночку?

— Месье Ламбер, а Вас никто не освобождал от Вашей миссии, — весело произнесла Кристина и взглянула на Готье, — Ты пойдёшь со мной сам, или тебе приказ нужен?

— У меня приказ от месье де Ноайя, доставить Рихарда Мольтке вам двоим и возвращаться в Париж, — улыбнулся тот, — Так что нарушать я буду именно его.

— А меня вы, видимо, снова свяжете и запрёте в подвале? — обиженно произнёс немецкий мракоборец.

— Нет, ты тоже с нами пойдёшь, — покачала головой Кристина, — Энцо, спустись, пожалуйста, вниз, попроси доступ к алхимическую лабораторию, я знаю, что она имеется при отеле. Никаких запрещённых зелий готовить не будем, у них ингредиенты должны быть под наши нужды.

— Пожалуй, ещё попрошу подать туда завтрак, — усмехнулся Ламбер, поднимаясь с кресла.

— Да, это было бы чудесно, — кивнула Фавр де Поль, — Поль, мне от тебя нужно будет, чтобы ты сходил в магазин.

— Только скажи, что именно нужно будет купить? — отозвался тот.

— Что-то очень удобное, — обворожительно улыбнулась девушка, — Рихард, а ты останешься со мной и будешь меня охранять, как мракоборец, а то времена нынче неспокойные.

— Меня ждут в Бундестаге, — сухо ответил немец.

— Исходя из всего того, что ты пропустил, лучше тебе оставаться тут.

— Что же на это ответит Виктор Шваниц? — с вызовом посмотрел он на Кристину.

— Ничего он не ответит, — покачала та головой, — Хотя, надеюсь, он уже пришёл в себя, и его выпустили из клиники.

Мольтке посерел:

— Как я понимаю, после моего похищения в стране всё стало только хуже?

— Как всегда, — пожала плечами Фавр де Поль, — Но, к сожалению, отпустить тебя мы не можем, иначе велик шанс, что о нашем плане станет известно. Так что ты же хотел остаться наедине со мной, это твой шанс, — с издёвкой произнесла она.

На скулах Рихарда заиграли желваки, он потёр шрам у себя на лбу, который начал неимоверно зудеть. Энцо посмотрел на него и снисходительно улыбнулся.

**

(19 августа)