— Я не могу представить, каково это — пройти через что-то подобное…

— Нет, — профессор качает головой. — Впервые за долгое время мои глаза широко открыты. Есть только один человек, ради защиты которого я бы убил.

Мой пульс набирает скорость. Он же не может иметь в виду меня?

Но сила его взгляда говорит, что так оно и есть.

Нельзя отрицать, кто несет ответственность за те выстрелы, которые я услышала перед тем, как он открыл дверь фургона. Профессор Сегал убил этих похитителей.

Чтобы спасти меня.

Благодарность наполняет мою грудь так, что становится трудно дышать. Глаза жжет от слез. Я сильно моргаю, чтобы не разреветься.

— Есть кое-что, что ты должна знать, — говорит он.

В его голосе звучит зловещая дрожь, от которой сердце замирает. Он хочет сказать то, что мне не понравится.

— Что? — шепчу я.

— Я совсем не такой, как мой отец.

— Конечно, нет, — мои руки скользят к его плечам, и у меня перехватывает дыхание от осознания, что он действительно сын самого известного в стране торговца людьми и сутенера. — Я слышала всевозможные слухи об этом человеке, но у вас никакого сходства.

Его рука обвивает мою спину, и он сближает нас.

— Спасибо, — говорит он с глубоким вздохом. — Ты ведь знаешь, что я очень тебя уважаю?

Мои глаза расширяются. Почему он так говорит и почему он так похож на мистера Дарси?

— Профессор?

— Ты знаешь, что я тебя уважаю? — спрашивает он с большим нажимом.

— Конечно, но почему…

— Потому что я хочу оттрахать тебя как шлюху прямо здесь, в этом переулке. И выглядеть это будет совсем противоположным образом, — рычит он. — Есть возражения?

ФЕНИКС

Челюсть бьется об землю. Я бы посмотрела по сторонам, но пылающий жидким огнем взгляд профессора все еще парализует меня.

Тепло пробегает по позвоночнику и оседает между ног. Он не может серьезно говорить о сексе в переулке.

Не рядом с сотнями людей, толпящихся на Сидней-Кресент. Только не рядом с его домом, сгоревшим дотла менее чем в ста футах от нас. Не рядом с дорогой, заполненной пожарными, полицейскими машинами и каретами скорой помощи. Не там, где любой прохожий может увидеть, как мы трахаемся.

— Что? — выпаливаю я. — Здесь?

Он стягивает бандану, обнажая губы. Губы, которые я всегда мечтала поцеловать. Я поднимаю руку и обхватываю его лицо.

— Прямо здесь, — он просовывает колено мне между ног, отчего у меня учащается сердцебиение. — Ты помнишь «стоп-слова»?

— Да, но…

Он прерывает меня поцелуем, который передает всю глубину его желания и ярости. Он жестокий и требовательный, но его бедро давит на клитор, и нервы покалывает.

Мой разум отбрасывает все страхи публичной непристойности. Любая крупица скромности, которую я могла бы удержать, развеялась, как дым на ветру. Мой пульс стучит частым барабанным боем, желая обострить ощущения.

Мне нужен этот мужчина. Нужно, чтобы он трахнул меня прямо сейчас у забора.

Его руки повсюду — на затылке, на бедрах, на талии. Когда он пожирает меня своими губами, он как будто не может насытиться прикосновениями к моему телу.

Я хватаюсь руками за его плечи, удерживая его на месте. Неизвестно, что будет дальше, но мне нужно запомнить этот первый поцелуй, потому что он может стать нашим последним.

Профессор Сегал обхватывает руками мои бедра и поднимает меня выше к столбу забора, так что я обхватываю его своими ногами. Я цепляюсь за него, как будто он единственное, что держит меня в вертикальном положении.

— Ты будешь наказана, — бормочет он.

— Я знаю.

Поцелуй становится глубже, и он исследует каждый миллиметр моего рта языком. Я теряюсь в профессоре. В его прикосновениях, его вкусе, его запахе. Пока он питает меня такой всепоглощающей жаждой, переулок исчезает, и остаются только я, он и эта бесконечная потребность.

Я просовываю руку под его толстовку и обнаруживаю, что под ней ничего нет. Мои пальцы скользят по его гладкой, обжигающей коже.

— Блять, — стонет он, когда его эрекция прижимается к моему клитору. — Ты меня злишь.

— Извини, — я изворачиваюсь на его твердом члене. Влага пропитала мои трусики, и уверена, что она также испачкала его спортивные штаны.

Что же касается секса, все довольно ванильно. Ни кожаных вещей, ни игрушек, ни мебели для пыток. Просто мужчина, женщина и их обоюдное желание. Это самое близкое, что я когда-либо чувствовала к профессору.

Меня не волнует, что мы на публике. Я никогда не захочу, чтобы это заканчивалось.

Он просовывает руку между нашими телами, его толстый палец касается моего клитора сквозь ткань белья.

— Такая мокрая, — хрипит он.

Мои щеки горят, но это ничто по сравнению с тем, что происходит у меня между ног. Мышцы внутри сжимаются и сокращаются в такт моему пульсу, желая, чтобы его член растянул меня, отчаянно нуждаясь в наполнении.

Я не должна так возбуждаться после сегодняшних событий. Не должна жаждать снять с себя одежду и заставить его трахнуть меня в переулке, как дешевую шлюху.

Когда его пальцы нежно скользят по моему клитору, я дергаю головой в сторону.

— Скажи мне кое-что, Феникс, — говорит он.

— Что?

— Насколько сильно ты этого хочешь?

Моя челюсть сжимается.

— Ты знаешь.

— Я хочу услышать, как ты умоляешь.

Теперь я скриплю зубами. Так вот, что он имел в виду ранее, говоря об уважении. Это еще одна его игра. Поскольку он не может привязать меня к какому-то приспособлению и не хочет ставить меня на колени, он хочет, чтобы я унижалась.

— Пожалуйста, — шепчу я.

— Пожалуйста, что?

— Ты знаешь, чего я хочу. — отвечаю я.

Его зубы впиваются в основание моей шеи, посылая заряд возбуждения прямо в сердце. Черт. Это не должно быть так приятно, но все, что этот мужчина делает со мной, похоже на рай.

У профессора был выбор. Он мог бы проигнорировать происходящее и позволить тем людям закончить похищение. Я, вероятно, стала бы случайной жертвой, но он гарантировал бы безопасность своей матери. Второй вариант заключался в том, чтобы рискнуть маминой жизнью, спасая меня от участи похуже похищения или даже смерти.

Он выбрал меня.

Я хватаю его за лицо и смотрю ему прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Его брови поднимаются.

— Продолжай.

— Блять, профессор…

— Мариус, — говорит он. — Только на сегодня.

Мое сердце трепещет. Я не могу сказать, потому ли, что это наш последний раз. Мысль о том, что я никогда не увижу его после этого, убьет все настроение. Я также не хочу задавать кучу вопросов и портить момент.

Мне это нужно, даже если он исчезнет из моей жизни.

— Хорошо, — бормочу я. — Мариус, я хочу, чтобы ты трахнул меня в этом переулке, где каждый может увидеть. Я хочу… — я сглатываю. — Я хочу, чтобы ты красиво и жестко выебал меня, пока я не кончу на твоем огромном члене.

Удовлетворение рокочет в груди. Может быть, я не знаток литературы и не красноречива в достаточной мере, но знание того, что мои слова понравилось ему, вызывает чувство гордости.

Он отодвигает ткань моих трусиков в сторону, обнажая киску.

— Если бы у меня было время, я бы лизал твою тугую маленькую дырочку, пока не сквиртанешь.

— Что ты…

Он входит в меня двумя пальцами, наполняя зарядами удовольствия.

Мой рот открывается в безмолвном крике.

— Тебе так не хватает моего члена.

Каждый мускул внутри киски судорожно сжимается от удовольствия. В течение следующих нескольких секунд даже легкие пульсируют, и я замираю вокруг него, пока наконец не могу выдохнуть.

— Ах, — отвечаю я хриплым голосом. — И что ты с этим сделаешь?

Когда его большой палец касается моего клитора, ощущения поднимаются вверх по позвоночнику, все волоски на затылке встают дыбом. Я вздрагиваю от его широкого тела и шиплю.