Я стою неподвижно, сдерживая волнение, пока она в нижнем белье встает на четвереньки. Ставит бутылку у плинтуса и смотрит на меня оленьими глазами.

Феникс дала мне восторженное согласие в субботу вечером, в воскресенье днем и рано утром в понедельник делать с ней все, что мне заблагорассудится. Однако теперь, когда она стоит на коленях, у нее есть сомнения.

— Это полностью твое решение, подчиняться или нет, и сегодня вечером и далее ничего не произойдет без твоего согласия. Ты понимаешь это?

— Да, сэр.

— В любое время ты можешь произнести стоп-слово и уйти, — говорю я.

Она кивает.

— Выбери одно.

— Можем ли мы использовать «красный», чтобы остановиться, и «желтый», чтобы сказать, что я близко к пределу? — спрашивает она.

— Конечно, — отвечаю я. — Теперь скажи мне, каковы твои ограничения?

Ее брови сходятся.

— Я… я никогда особо об этом не задумывалась.

Мне требуется пара секунд, чтобы осознать ее слова. У каждой профессиональной сабмиссив, с которыми я играл, есть длинный список. Без мочи, без экскрементов, без игр с кровью, без иголок, без огня, без электричества, без фистинга. И это только начало.

— Мне нравится всего понемногу, — добавляет она, пожимая плечами.

Глаза сужаются. Это мой первый опыт работы с подобной сабой, которая не берет почасовую оплату, но я не буду принимать этот ответ за чистую монету.

— Мы начнем медленно, и я хочу, чтобы ты использовала стоп-слово, — говорю я. — Это понятно?

Она кивает.

— Ты на противозачаточных? — спрашиваю я.

— Да, — шепчет она.

— Теперь у меня есть твое согласие продолжить?

Ее лицо замирает в решимости, и моя кровь вскипает. Феникс не уйдет, пока не получит папочку, которого хочет.

И я намерен заставить ее отработать каждую копейку.

Пока она ползет, я смотрю на мокрый кусочек ткани между округлыми бедрами и представляю, как ее киска промокла. Похоже, Феникс наслаждается небольшим унижением.

Она идет по коридору, являя собой зрелище, которое я хочу запомнить на вечность. Не могу дождаться, чтобы отшлепать эту сладкую попку, пока ее щеки не окрасятся в бардовый, засунуть член в плотный влажный жар и долбить, пока искры из глаз не посыплются.

— Хорошая девочка, — говорю я, когда она подходит к двери.

Феникс смотрит на меня горящими глазами. Я мысленно делаю пометку похвалить еще раз, чтобы понять, не это ли один из ее заскоков.

Наклоняюсь, беру бутылку и иду за ней. Она терпеливо ждет, но быстрые поверхностные вздохи говорят о том, что она в таком же предвкушении, как и я.

Это будет невероятная ночь.

ФЕНИКС

Смотрю на белую дверь, в глазах темнеет от смеси волнения и ужаса.

Что я творю?

Я могла бы отказаться несколько минут назад, когда профессор Сегал предложил мне деньги, чтобы я осталась в университете, но этого было недостаточно. Все это было не столь важно, на самом деле я хотела его.

Его компании, ласки, комфорта… его член.

Всего.

Но действительно ли мне нужно было унижаться и ползать? Я делаю долгий судорожный вдох. Он ищет не содержанку, а сабмиссив. Которая будет ползать по дому, судя по всему.

Пульс между ног такой сильный, что я чувствую его внутренней поверхностью бедер. Я сжимаю их, надеясь, что влажность киски не видна сквозь ткань моих трусиков.

Унижение совсем не возбуждает. Я просто взволнована его присутствием. Вот и все. Это никак не связано с тем, что он заставил меня ползать на коленках и назвал хорошей девочкой. И то, что сказал раздеться перед ним, а потом отчитал за прогулку в белье, с этим тоже никак не связано.

Профессор Сегал открывает дверь на хорошо освещенную лестницу и жестом приглашает спуститься.

Я опираюсь рукой на пол и пытаюсь встать, но он кладет руку мне на голову и слегка придавливает.

— Что ты делаешь? — его голос неожиданно холоден.

— Я не могу сползти по лестнице.

— Сможешь, если не захочешь наказания, — говорит он и нежно гладит меня по голове. — Не торопись.

Мои внутренности содрогаются от возбуждения, которое проникает прямо в сердце. Мышцы напрягаются, и я ерзаю на заднице, чувствуя, как моя киска становится все более влажной. Неподчинение стоило бы того, если бы эти руки оказались на моей попке.

Я смотрю на него и спрашиваю:

— Какого наказания?

Он даже не улыбается, когда отвечает:

— Того, которое оставит твою киску горячей, пульсирующей и неспособной достичь оргазма.

— Ох…

Его брови поднимаются.

— Не весело?

Профессору Сегалу не нужно приказывать дважды. Я сползаю вниз, кладя одну ладонь на ступеньку, а затем медленно спускаюсь, стараясь не потерять равновесие и не упасть.

Он стоит позади меня и, готова поспорить, наслаждается настоящим шоу под таким углом. И если раньше мои трусики еще были сухими, то теперь они точно промокли.

Мне требуется целая вечность, чтобы спуститься по лестнице, но профессор следует за мной с адски раздражающей терпеливостью. Я хочу, чтобы он наклонился, схватил меня за задницу, ободряюще шлепнул по ней — хоть как-то прикоснулся, но он держится на расстоянии.

В игровой комнате темнее, чем на лестнице, хотя с потолка светят красные прожекторы, и она как минимум в два раза больше гостиной.

Я провожу взглядом по кирпичным стенам, замечаю зеркала в черных рамах, расположенные со стратегической точностью, далее стеллажи с черными кожаными игрушками, крест в форме буквы Х и нечто, похожее на пыточное колесо.

Он разделил игровую комнату на две части. Слева что-то вроде тюрьмы, такой, как я представляла себе в книгах. Я даже не знаю названий вещей — узнаю трон, высокий стул, перед которым нужно встать на колени, чтобы обнажить свою задницу, и еще один, похожий на гинекологическое кресло, со стременами.

Каждый предмет мебели сделан либо из черной кожи, либо из темного металла, который кажется почти черным. В дальнем правом углу комнаты стоит черная кровать с балдахином, скрытая красными занавесками, а на стене огромные картины связанных рук и ног.

— Черт возьми, — шепчу я себе под нос.

Эта комната превосходит все, о чем я читала в книжках.

— Присядь на минутку, — говорит профессор Сегал.

Я подчиняюсь, и он подносит тонкий кожаный ремешок к моему лицу.

— Это временный ошейник, который символизирует твое подчинение, — говорит он. — Ношение означает передачу власти от тебя ко мне.

— Вы когда-нибудь давали постоянный? — спрашиваю я.

— Нет, — ответ настолько окончательный, что я не осмеливаюсь спросить, почему. — Ты согласна надеть его?

Пульсация между ног учащается, по позвоночнику пробегает приятная дрожь. Это как в романтических книгах.

Даже лучше, потому что это реальность.

— Пожалуйста, — отвечаю я.

Кожаный ошейник мягко обхватывает шею, почти обнимая. В груди разливается тепло, когда раздается звон металлической пряжки.

Следующие несколько ударов сердца он кладет руки мне на плечи и нежно сжимает. Не знаю, наслаждается ли он этим моментом, но я точно да.

Мое сердце замирает, а дыхание учащается. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя такой желанной.

Профессор Сегал проходит мимо, садится на кожаный трон и кладет руки на подлокотники. Сочетание татуировок на груди и черных кожаных брюк придает ему величественный вид. Все, что нужно, это корона, и я готова поклоняться ему как королю демонов.

— С чего ты взяла, что прибегнуть к шантажу было мудрой идеей?

Мои глаза расширяются.

— Что?

— Такое поведение не может остаться безнаказанным.

Я сглатываю.

— Разве вы тоже не шантажировали меня, заставляя молчать? Разве минус и минус не дают плюс?

Он поднимает бровь.