Я пробегаю по коридору, выложенному черно-белой плиткой, в гостевой туалет внизу и ставлю ее перед унитазом.

— Профессор, — стонет она. — Я кажется…

Она содрогается всем телом.

Все, что я могу сделать, это убрать ее волосы с лица, когда она исторгает пахнущее кофе и алкоголем содержимое своего желудка.

Мои губы неодобрительно сжимаются. «Кампус Кафе» не имеет права разрешать студентам проносить бутылки с алкоголем. А Феникс не имела права так напиваться.

Я содрогаюсь при мысли о ней на вечеринке с этими музыкантами, сонной, нетрезвой и ничего не подозревающей. Хвала небесам, я был там, и смог забрать ее до того, как один из этих мелких ублюдков воспользовался ее незащищенностью.

Когда тошнота отступает, она падает на бок, а я крепко держу ее и массирую спину.

— Лучше?

Феникс смотрит на меня растерянным хмурым взглядом.

Я воспринимаю это как положительный ответ.

Через пол минуты ее дыхание замедляется, и я помогаю ей подняться на ноги.

— Не могу поверить, что столько выпила сегодня, — говорит она со стоном.

— Завтра ты узнаешь о последствиях чрезмерного баловства, — я вспыхиваю, беру ее на руки и несу через коридор.

— Что это значит? — Феникс впивается мне в грудь.

— Ты весь вечер напрашивалась, — смотрю вниз на шелковистое облако волос. — Наказание ждет тебя завтра.

— Идем вниз, — она поднимает руку, просовывает ее под разрез моей куртки и щупает мою грудь.

— Только тогда, когда ты будешь достаточно трезва, чтобы осознанно дать согласие, — поднимаюсь по лестнице.

Она прячет лицо в изгибе моей шеи. Ее горячее дыхание вызывает покалывание на коже, заставляя член дернуться.

— Зеленый, — говорит она с тихим смехом, ее рука скользит вниз к моему поясу.

Моя челюсть сжимается.

Маленькая шалунья.

— Прекрати, если не хочешь оплакивать отказ.

Она целует меня в шею, и я не могу сдержать стон.

— Продолжай в том же духе, и твое наказание удвоится, — поднимаюсь по лестнице, несу ее в ванную и усаживаю на край.

Феникс опускает голову и хихикает.

— Почему мы не можем снова пойти в подвал?

— Вот здесь твоя зубная щетка.

Я стою, положив руки ей на плечи, готовый поймать, если она упадет вперед или назад. Феникс хватается за край ванны и останавливается на месте.

Ее голова резко поднимается, и она смотрит на меня чуть более трезвыми глазами.

— Минутку, у меня есть зубная щетка?

— Ты бы знала это, если бы не сбежала от меня на прошлой неделе, — поворачиваюсь к зеркальному шкафу, достаю зубную щетку, которую оставил для нее, и намазываю зубную пасту.

Феникс икает.

— Я испугалась.

Если бы я был таким же, как мой отец, то воспользовался бы этой возможностью, чтобы допросить Феникс, как он использовал различные вещества, чтобы держать мать под контролем. Мысль об этом ублюдке лишает мой член чувствительности напрочь.

Как бы я ни пытался это отрицать, Криус, как единственный образец для подражания, омрачил мою душу. Мое единственное спасение — это сострадание, которое я испытываю к матери. Я слышал ее боль, видел последствия его извращенной жестокости и хотел, чтобы этот человек перестал осквернять землю своим существованием.

Феникс качается из стороны в сторону, глядя на каплю зубной пасты расфокусированными глазами.

Минуту назад она была моей непослушной маленькой девчонкой. Теперь, когда я смотрю на нее сверху вниз, все, что я вижу, это пьяную девушку, которая нуждается в моей защите.

— Теперь ты чувствуешь себя в безопасности со мной? — передаю ей зубную щетку.

Нахмурившись, она запихивает ее в рот и бормочет:

— Я никогда не переживала из-за этого, глупенький.

Беру из шкафа чашу для бритья и жду, пока она уточнит.

— Прошлая неделя была в сто раз лучше, чем «Пятьдесят оттенков», — бормочет она, чистя зубы. — И быть с тобой — это как наркотик. А я не хотела становиться зависимой.

Невольно поджимаю губы. Было бы так легко получить информацию от Феникс при помощи нескольких тщательно сформулированных вопросов. Я мог бы спросить, что она думает обо мне, служат ли мотивацией деньги, секс или извращения.

Я мог бы даже вытащить местонахождение ее отца, а также информацию о тюрьме «Сикрофт».

Я мог бы сделать все эти вещи, но не буду.

Согласие превыше всего.

Все, что я возьму у Феникс без ее разрешения, будет нарушением не только ее границ, но и принципов, которыми я дорожу.

— Посмотри на себя, — она машет рукой мне на грудь. — Ты такой стильный, горячий и сексуальный.

Подавив ухмылку, я подношу миску ей под подбородок.

— Плюй.

Последовав указанию, она передает мне зубную щетку и проводит тыльной стороной ладони по губам.

Я наливаю немного жидкости для полоскания рта в мерный колпачок и приказываю ей глотать.

— Последнее, чего я хотела — это привыкнуть ко всем этим БДСМ-штучкам, а потом вдруг остаться одной, без тебя.

Я качаю головой. Неужели она думала, что я буду учить ее быть моей идеальной сабой, а потом уйду к другой?

Феникс смотрит на жидкость для полоскания рта и фыркает.

— О чем я говорю? Книжки заставили меня хотеть всех этих извращений, но потом появился ты и воплотил все фантазии в жизнь.

Дыхание сбивается. Я жду, когда она упомянет о моем богатстве, или о внешности, или о каких-то других поверхностных причинах, но она отпивает жидкость для полоскания рта и сглатывает.

— Ты должна была выплюнуть, — бормочу я.

Она наклоняется в сторону и хихикает.

— Там есть спирт.

Делаю мысленную пометку попробовать другую марку, и спрашиваю:

— Ты можешь идти?

— Нет, — она протягивает руки и ухмыляется. — Неси меня.

Волна тепла разливается по груди, раскалывая лед вокруг сердца. Я никогда не встречал женщину, которая так прекрасно сочетала бы столько горячо желанных мною качеств. Невинность, послушание, открытость и спонтанность. Она даже проявляет живой интерес к бизнесу и финансам.

Если бы я встретил Феникс в студенческие годы, то никогда бы не нуждался ни в ком другом.

Я подхватываю ее на руки и говорю ей в волосы:

— Наслаждайся тем, что с тобой обращаются как с принцессой. Пока что.

Она кладет ладонь мне на сердце и топит в нем иней. Пока я несу ее по коридору, она бормочет:

— Ты совсем как сказочный принц.

— Ты, наверное, перепутала книжки? — спрашиваю я с ухмылкой.

— Хотела бы я, чтобы ты лишил меня девственности, — говорит она с задумчивым вздохом.

Пламя ревности взрывается внутри. Я дышу глубже, быстрее, молча призывая ее продолжать. Челюсти сжимаются так сильно, что болит лицо.

Ее интимная история меня не касается, так почему же я чувствую внезапное желание убивать?

Каждая саба, с которой я играл, была профессионалом с собственной разнообразной историей и списком клиентов. Я никогда не чувствовал и намека на собственничество по отношению к своим сабмиссив.

Но Феникс — не профессионал. Она моя.

Моя.

Я почти слышу скрип собственных зубов. Пространство вокруг застилают темные пятна. На негнущихся ногах продолжаю идти в главную спальню.

Лунный свет проникает сквозь окна от пола до потолка, заливая белый интерьер серебристым светом. Взгляд Феникс метается из стороны в сторону, за чем следует вздох. Должно быть, в ее глазах хрустальные люстры, мебель из слоновой кости и антиквариат из серебра выглядит волшебно.

Я мог бы быть сказочным принцем, которого так хочет Феникс, тем, кто поведет ее сквозь чудеса сексуальности.

Я мог бы познакомить ее со своими желаниям и сделать моей идеальной парой.

Но этого не произойдет, если я отпугну ее инстинктами убийцы.

Рука скользит от сердца вверх по моей груди и воротнику. Под ее пальцами кожа воспламеняется, пуская электричество прямо в член.

Я иду к большой двуспальной кровати и игнорирую боль.

— Ты бы не свалил после того, как получил, что хотел, — бормочет она.