Портрет всегда висел на одном и том же месте. Снежана воспринимала его чуть ли не как члена семьи. И ещё… она боялась себе признаться, но чувствовала какую-то общность с этой светской красавицей. И только после того, как Никита, её первая увлечённость, детская дружба, начавшая перерастать в любовь, погиб на стройке, сорвавшись с пятого этажа недостроенного дома, она почувствовала связь с духом баронессы. Стояла не шелохнувшись перед портретом с полузакрытыми глазами. Не плакала. Светлана Юрьевна осторожно подглядывала в щёлочку и крестилась.

Смерть Никиты Снежана перенесла тяжело, но легче, чем смерть родителей. Ей никого не хотелось видеть, кроме бабушки, которая только молча на неё смотрела мокрыми глазами. Девушка стала гулять по городу в тихом и грустном одиночестве пережившего горе человека. В Летнем саду ей было спокойно среди зелени и античных статуй. Иногда брала с собой бабушку, но та не любила новый Летний сад после реконструкции прежде всего из-за того, что оригинальные итальянские статуи восемнадцатого века заменили на белоснежные копии, и сад потерял свою мощь и информацию. Считывать с новодела было нечего.

Уезжая в Москву, Снежана обняла единственного человека, которого любила и которым дорожила больше всех на свете.

— Ба, ты долго проживёшь. Не бойся. Болеть тоже не будешь. Я быстро выучусь и вернусь. На эти каникулы буду.

Светлана Юрьевна поняла одно — Снежана больше, чем обычный человек.

В группу приняли только двух девочек: Снежану и Тамару, невысокую, толстенькую, с румяными щёчками. И вообще без комплексов по поводу своей внешности. Да, короткие ножки, да, круглая попа, которую отовсюду видно, да, волосы вьются мелким бесом, и неизвестно, как причёсываться, но зато она выжила и спаслась от страшного грязевого потока, сошедшего по склону ущелья Адыл-Су. И ещё помогла соседям закрыть дома и вовремя уехать на своих машинах, а не со спасателями в суматохе и спешке. Они проскочили мост до того, как он рухнул. Сели в Приэльбрусье — вещь привычная, но в этот раз было что-то невообразимое. Тамару слушали — она могла предсказывать.

— Завтра поехали в Москву за ботинками, там распродажи уже начались, — сказала Тамара Снежане, как только лекция закончилась.

— Да, точно. Новый год же. Я даже знаю, кто нас отвезёт, — подмигнула Снежана.

— Физрук, что ли? — она немного покраснела.

Учитель физкультуры, Андрей, а у них три раза в неделю были занятия, просто таял, когда видел Тамару. То ли она ему кого-то напоминала, игрушку из детства, может, то ли ему нравились такие вот пуховички. Видимо устал от стройных совершенных тел на работе.

— Хочу на толстой подошве, но такие, знаешь, с шишечками, — начала Тамара.

— А я так хочу одно пирожное, прям не знаю, куда деваться, помнишь, в прошлый раз, которые…

Они двинулись к двери.

— Вечером хотела поговорить по сегодняшней лекции, ну, перед сном. Мысли какие-то странные, — задумалась Тамара.

— У меня тоже кое-что имеется.

— Некрасова, можно вас на минуточку?

— Конечно.

Это была секретарь из директорской. Снежана приблизилась.

— Через пятнадцать минут у Игоря Леонидовича в кабинете. Не опаздывайте!

— Хорошо, — кивнула Снежана.

Странно, почему не по телефону позвали.

— Том, иди домой, меня не жди. Попросили задержаться.

— До вечера! — Тамара помахала своей коротенькой толстенькой ручкой.

Снежана подошла к окну. Никогда не думала, что в Москве бывает столько снега. От слов секретаря стало волнительно и даже тревожно. Будет какое-то сложное предложение, дальше не пробивало. Потом всё-таки увидела море, яркое солнце, зелёные горы. Где это?

Обернулась. Мимо шёл Андрей, физкультурник.

— Здравствуйте! — улыбнулась Снежана.

— Приходите в бассейн, у нас сегодня новая вода, почти морская. Тяжёлая, очень приятно плавать. Обязательно вместе с Тамарой! — вот никогда её не забудет упомянуть.

— Куда же без Тамары!

Она ещё постояла несколько минут. Постаралась мысленно представить, перенестись в кабинет к Генеральному — глухо. Им говорили с самого начала, что практика будет с первых месяцев. У неё хорошо получалось по фотографиям, она находила безошибочно человека, которого требовалось отметить, даже могла сказать больше, чем требовали по заданию, но её всегда ограничивали. Просили только то, что просили. Могла сказать сразу, глядя на фотографии нескольких мужчин и ребёнка, кто отец, могла предсказать болезнь, найти слабый орган, увидеть развилку судьбы и сказать, что человек выберет. Это считалось ерундой, первым уровнем, и на этом никто из группы не прокалывался. Тамара даже сказала, что это несерьёзные задания, работать с открытыми, незащищёнными людьми.

Позже принесли рисунки детей индиго. Дали общее задание на всю группу разгадать, что нарисовано, кто рисовал, в каком возрасте, в каком состоянии. Тут уже попадались несоответствия, только пять человек сказали, что ребёнок мёртвый. Она написала, что это была девочка Ангелина, попала в автокатастрофу совсем недавно. Она нарисовала школу мечты, где все сидели за круглым столом, а учитель, точнее его размытый образ, висел на потолке. Учебников не было, дети учились телепатически. Её похвалили. Примерно тоже самое написали ещё двое. Кто, не сказали. Тамара не призналась, попала она в тройку угадавших или нет. Но Снежана была почти уверена, что среди угадавших был Потапов. Он ей казался самым сильным. Она себя ставила выше, она была быстрее, и у неё неплохо получалось с эмпатией. Кто же в тройке? Все преподы были сенсорные, работы шифровались и подсмотреть было негде. Даже физрук сенсорный, ему-то зачем? Она улыбнулась.

Ей никогда не приходилось разговаривать с Президентом, Берта редко приходила в аудиторию. Не редко, а всего один раз, через недели две поле начала занятий. Очень сильная. Зашла, представилась, сказала, что их ждёт другой мир, жёсткий и суровый, красивый и обманчивый, опасный и бесконечный во времени, что они должны понимать ответственность перед людьми и уважать каждого, кто сидит в аудитории. У всех есть свои особенности, свои таланты, у каждого есть то, чего у другого немного не хватает. Ссориться можно, драться нежелательно, находить общий язык обязательно. Сказала, что она и команда преподавателей сделают всё, чтобы развить дар каждого, но это совместный труд. Учёба на всю жизнь, азы, которые закладываются здесь и сейчас.

Через месяц приняли присягу. Главное — любовь. Берта сказала короткую речь. «Планета в опасности, в путь, друзья! Нам помогут только, если мы будем готовы принять помощь. Врагов всегда больше, чем друзей на всех уровнях. Знания нужны, но избирательно, слишком много неверных и ошибочных знаний и теорий. Не увлекайтесь поверхностным, лишним, то, что мы категорически отвергаем. Очень многое не просто устарело, а изначально неверно. Даже если есть какие-то результаты, они ничтожны по сравнению с тем, что должно быть. Наука ангажирована, едва живая, в науке идёт такая же борьба, как и вне науки. Политика — это прикрытие. Всегда работайте с интуицией, слушайте сердце, проверяйте собственный ум. Перепроверяйте! Будьте первыми!» За каждым словом бездна информации.

Берта говорила порывисто, эмоционально, всё, что сказала, врезалось в память. Помнила всех по именам и фамилиям, не то что Саныч, если он, конечно, не валял дурака, что скорее сего.

У Берты было правильное лицо, именно правильное, всё пропорциональное, какое-то как бы искусственное, без морщин или родинок, гладкая кожа, не смуглая и не белая, светло русые волосы с пепельным отливом, серые глаза, прекрасные зубы. Но улыбка её не особенно меняла, не озаряла, просто человеку всегда приятнее, когда собеседник улыбается, она этим пользовалась.

Вот Генеральный на вид душка, скорее, мужчина в расцвете сил с невероятным обаянием. Сколько, интересно, Берте лет? От сорока до восьмидесяти, она не смогла определить. А может, и все сто. Не полная и не худая, довольно высокого роста, с чуть толстоватыми ровными крепкими ногами, как у бывшей балерины или спортсменки. Одета всегда в светлые костюмы необычного покроя, наверное, какой-то одной фирмы, или шьёт их на заказ, сейчас модно. Таких женщин Снежана раньше не встречала.