Этот документ у меня имеется, но я его Вам не посылаю, т. к. он большого значения не имеет. Если нужно, можете сослаться на него в примечании, указавши на докум[ент] P.R.O.-G.F.M.-4-reel 364-L.244.042.
b) в приложениях к документу L.244.001 – L.244.001 дана под номерами L.240.005 – 244.013 биография Руб[акина], составленная им самим под заголовком «Quelques donnees biographiques sur la Dr. Nicolas Rubakin»[473] – по-французски, а под номерами L.240.014 – 240.018 записка на нем. языке «Organisation einer Sozijlstischen (sic) antimilitaristischen Propaganda unter den russischen Kreigsgefangenen in Deutschland und Osterreich»[474]. В этой записке, напечатанной на машинке по-немецки (по-видимому, перевод с французского или русского, т. к. Руб[акин], кажется, недостаточно владел немецким языком), аппетиты Рубакина проявились сильнее, чем в личном разговоре с Ромбергом: здесь уже речь идет о 250 000 шв. франках. Эта записка у меня имеется в фотостате, я ее пока Вам не посылаю, т. к. предложение Руб[акина] было отвергнуто военным министерством и свидетельствует больше о намерениях Руб[акина], чем о его действиях.
c) документ L.244.020 – Циммерман Ромбергу – от 17 марта 1916 (вышеупомянутый) говорит об эксперте по русской литературе Cosack'e. В других документах этот Harald Cosack[475] идентифицируется как Altdorfer[476]. Кто этот Altdorfer, я так и не доискался. Доклады (отзывы) Cosack'a о брошюрах Рубакина я не привожу. Они составляют документы L.244.021, L.244.022, L.244.023 и 244.026. Как курьез укажу, что в брошюре «Военная бюрократия» (в свое время появившейся в «Русской мысли», янв. 1916 г.) речь идет о коррупции военных бюрократов, «большая часть которых не русские, а немцы» («viele Nichtrussen, insbesonders Deutsche»[477]). Cosack эту брошюру забраковал, и ее вернули обратно Рубакину – Erlass[478] от 1 марта 1916 г. и доклад 23 февраля № 330, на которые ссылается Циммерман, мною не разысканы.
d) Документ L.244.024, Циммерман Ромбергу от 27 марта 1916 – о покупке «авторских прав» Рубакина на брошюру «Воля Аллаха» – за 2000 frs.[479]
e) Документ L. 244.025 – военное министерство канцлеру Бетм.-Гольвегу от 15 апреля 1916 – предложение Мартеля о пропаганде в лагерях военнопленных отклоняется, ибо эта пропаганда уже налажена самим министерством.
f) Документ L.244.037 от 23 мая 1916 г. – личное письмо пом. статс-секретаря Штумма – Ромбергу, в связи с отклонением военным министерством предложения Рубакина. Письмо Ромберга Штумму от 14 мая 1916 и Erlass от 15 мая № 286, на которые ссылается Штумм, мною не разысканы. Они находятся среди документов под номерами (микрофильмов) от L.244.026 до L.244.036, которые в микрофильм, катушке 364 не помещены (или, вернее, по некоторым признакам, вырезаны). В связи с тем, что Штумм пишет об особой газете для военнопленных, не следует заключать, что если здесь имеется в виду журнальчик «На чужбине», что он издавался на германские деньги. Среди документов Бернской миссии имеются 2 документа, которые устанавливают обратное, т. е. что «На чужбине» не пользовался никакой субсидией от немцев (при сем прилагаю копию). В свое время я просмотрел все вышедшие номера «На чужбине», издававшиеся с 1/14 января 1916 до 12/25 апреля 1917 г. ежемесячно (всего 15 номеров, у меня имеется их оглавление). Это был наивно-провинциальный журнальчик, из номера в номер тянувший скучнейшие статьи вроде «Крестьянство и земельный вопрос» или перепечатки из русских газет. Военнопленным было скучно, и они просили давать речи в Гос. думе Милюкова, Керенского и др. – В.М. Чернов поместил в этом журнальчике только одну статью «Болгария и Россия» во 2-м номере. Статья эта появилась во 2-м номере (февраль 1916 г.), когда Чернова уже не было в Швейцарии (он и Камков уехали в конце января 1916, когда прекратилась из-за недостатка средств «Жизнь»). Когда начались в июле 1917 нападки на В.М., гл. образом в «Речи», Чернов в своих объяснениях сам забыл название своей единственной статьи и указал статью «Руку протянул» (которой нет в журнале). Это дало повод к новым нападкам. Средства на издание «На чужбине» были ничтожные: даны отчеты с 1.1.1916 по 1.1.1917 – приход 6.851.93 фр., расход 6.394.52 и с 1.1.1917 по 1 апреля 1917 – 3.208.70. Доход составлялся из пожертвований в Швейцарии, Лондоне, Нью-Йорке, продажи картин, подписи, листов, лотереи и проч. Нужно еще добавить, что Цивин вступил в сношения с немцами в сентябре 1916, т. е. через 9 месяцев после того, как начало выходить «На чужбине».
g) Документ L.244.039 – 244.040. Это написанное от руки письмо Руб[акина] к Ромбергу от 5 окт. 1916. По-видимому, текст письма написан не Рубакиным, т. к., как я указывал выше, Руб[акин] не был особенно силен в нем[ецком] языке. Но подписан текст Рубакиным (письмо написано готическим шрифтом, а подпись «Dr. N. Roubakin» латинским), и, кроме того, по-немецки его фамилия пишется Rubakin, он же подписался по-французски «Roubakin». В письме для «конспирации» (довольно примитивной и у Руб[акина], и у немцев, где его часто именуют «Martel-Rubakin») он особенно подчеркивает, что книги «строго научные» (в своем докладе о пропаганде в лагерях военнопленных, отвергнутом военным мин[истерст]вом [Германии], он предлагал так назвать предлагаемые им библиотеки). Письмо устанавливает, что проект Ромберга в письме от 13.Х.1915 предложить за 5000 – 10 000 frs. создать 2 – 3 пробные библиотеки был приведен в исполнение.
Есть у меня еще неск. документов по этому делу, но и того, что я посылаю, вполне достаточно, чтобы определить, стоит ли их публиковать. В сущности, уже первый доклад Ромберга о его первой встрече с Рубакиным вполне обрисовывает то, чего искали обе стороны от их сотрудничества.
Кескюла – Вы, помнится мне, писали о том, что вышли воспоминания Кескюлы. Не откажите сообщить название и издательство, я бы хотел их приобрести.
Привет и всего лучшего.
13
Г.М. Катков – Б.И. Николаевскому[480]
[Без даты]
Многоуважаемый Борис Иванович,
спасибо за Ваше письмо.
С удовольствием сообщаю Вам подробности моего столкновения с господином Рютером. Он был секретарем секции, на которой обсуждалось поведение немецкой социал-демократии во время Первой мировой войны. На утреннем заседании председательствовал профессор Бернардт Шмитт. Я записался на выступление в прениях по докладу Чарлса Блоха (Израиль). В прениях по предыдущим докладам некоторыми советскими историками, в частности Степановой, говорилось о беспринципности германской социал-демократии, шедшей на компромисс с германским имперским правительством, тогда как Ленин всегда держался принципиальной линии и не шел на компромиссы ни с каким империалистическим правительством какой-либо из воюющих стран. На эту точку зрения я хотел возразить, что если германские социал-демократы сотрудничали со своим правительством в целях свержения царского режима в России, то и большевики со своей стороны не отказались в критический момент от финансовой помощи германского правительства в их борьбе за свержение «власти империалистов и капиталистов».
Когда я должен был говорить, Бернардта Шмитта сменил на председательском месте Рютер. Аудитория была довольно многочисленная, включая несколько десятков советских и восточноевропейских историков, среди которых я заметил академика Минца. Мое выступление, по моим расчетам, давало мне возможность процитировать отрывок из телеграммы Кюльмана, которая Вам, конечно, известна и за напечатание которой я подвергся окрику в «Вопросах истории» как распространитель «очередной фальшивки». Рютер видел, что я входил на трибуну с книжкой Земана в руках. Времени у меня было всего пять минут. Как только я дошел до места, когда я собирался цитировать телеграмму Кюльмана, Рютер прервал меня, сказав, что я говорю не на тему, так как мы обсуждаем немецкую социал-демократию, а не большевиков. Я замешался и, вместо того чтобы цитировать документ, напомнил Рютеру, что связь с большевиками поддерживалась через посредство немецких социал-демократических деятелей, в том числе Парвуса. Но как только я вернулся к теме и снова упомянул об отношении советских историков к данным документам германского министерства иностранных дел, Рютер снова остановил меня, пространно объясняя, что я вышел за пределы рассматриваемой темы.
