Что касается меня, то я бы рассмотрел возможность интервью, так как отчеты из Петрограда дают достаточно оснований для исчерпывающего ответа.
Ввиду наших крупных военных успехов на итальянском фронте, сейчас нет повода считать подобные заявления признаком нашей слабости, и я не вижу никаких иных вредных последствий, могущих произойти в результате такого шага. Следует добавить еще одно вытекающее отсюда преимущество: мы выбили бы почву из-под ног наших социалистических партий, с которыми Ленин сейчас пытается наладить отношения. Стремление Ленина вступить в переговоры о мире с социалистическими партиями центральных держав – это не что иное, как попытка разжечь социальную революцию в этих странах и тем защитить Россию, лишенную своего, ставшего бесполезным, военного аппарата. Однако, если мы, как правительства, примем основное условие мира без аннексий и контрибуций, мы тем самым лишим почвы новую социалистическую конференцию прежде, чем она соберется; и мне кажется важным сделать такое собрание излишним.
Я был бы весьма признателен Вашему превосходительству за внимательное рассмотрение развитых мною идей и скорейшее сообщение Вашего мнения по изложенному вопросу. По моему мнению, нам не следует упускать такой момент и пропускать любую возможность закончить войну на востоке. Второй раз нам представляется возможность быстро окончить войну. Сомневаюсь, чтобы эта возможность повторилась при столь благоприятных обстоятельствах. Мне не нужно перечислять все выгоды, и военные и политические, которые мы получили бы, особенно Германия, если нам удастся покончить с русскими сейчас же. С другой стороны, мне хотелось бы подчеркнуть экономический фактор: порвав с западными державами, Россия будет вынуждена обратиться за помощью к центральным державам, что даст им возможность проникнуть в экономическую жизнь страны и заняться ее реорганизацией. Значение этого для будущего не нуждается в дальнейших комментариях.
Ваш и пр. Чернин
Заместитель статс-секретаря иностранных дел – германскому посланнику в Стокгольме
Телеграмма № 1526
Берлин, 10 ноября 1917 г.
На телеграмму № 1526[230]
Для Рицлера
Половина требуемой суммы будет взята в воскресенье фельдъегерем. Остаток – во вторник. Если нужно, имеются дополнительные суммы. Если необходимо выслать еще военные займы, сообщите, пожалуйста, в мелких или крупных купюрах. Расписку в получении пришлите Бергену.
Бусше
Советник германского посольства в Копенгагене – в МИД Германии
Телеграмма № 1329137
Копенгаген, 10 ноября 1917 г.
11 ноября 1917 г., 0.30. Получено: 11 ноября 1917 г., 5 час. 10 мин.
На телеграмму № 812 от 3 ноября
Л[евенштейн][231], уже получивший 2000 крон = 5000 марок, просит срочно предоставить ему еще 20 000 марок; большая часть этой суммы необходима для поездки двух агентов в Петербург. Эта поездка необходима, так как почтовая связь с Щивиным] сейчас слишком ненадежна. Необходимо ускорить все дело, бездействие может вызвать подозрения.
Прошу сообщить указания телеграфом.
Кроме того, Л[евенштейн] просит передать по телеграфу свою оценку обстановки:
«Для осуществления своей программы Ленину необходима поддержка Германии. Она должна в основном заключаться в том, что правительство Германии официально объявит о своей поддержке целей правых социалистов относительно войны. Так как эти цели в основном совпадают с целями максималистов, Ленин сможет призвать союзников начать на этой основе переговоры, а в том случае, если они отвергнут это предложение, снять с России обязательства по отношению к Антанте. Если страны Центральной Европы выдвинут более тяжелые условия, чем те, о которых говорят правые социалисты, то это нарушит планы Ленина относительно заключения мира. В результате этого он повернет вправо, или это приведет к новому перевороту. Как раз в настоящий момент сообщения о планах отторжения от России Польши и Литвы ослабили доверие к политике правительства Германии; поэтому желательно было бы сделать успокаивающее заявление».
Л[евенштейн] будет благодарен за телеграфное сообщение относительно того, что ему говорить по данным вопросам и как инструктировать посылаемых в Россию.
Витгенштейн
Заместитель статс-секретаря иностранных дел – германскому посланнику в Копенгагене
Телеграмма № 840
Берлин, 11 ноября 1917 г.
На телеграмму № 1329
Одобряем расход 20 000 марок на Блау. Он может послать в Россию сообщение, что имперское правительство продолжает стоять на позициях резолюции рейхстага. Если необходимо, можно подтвердить это публично, когда будет возможно.
Бусше
Советник миссии в Стокгольме – канцлеру
Донесение № 1413
Стокгольм, 12 ноября 1917 г.
Говорят, что здешние большевики восприняли известия о победе своих друзей с большим волнением, а некоторые даже лишились сна. Вероятно, они полагают, что скоро станут послами новой России, и делают вид, что знают все, до мельчайших деталей. Однако на самом деле они еще не получили из Петрограда никаких инструкций.
В настоящий момент я не думаю, что правительство в Петрограде, если допустить, что оно достаточно укрепит свою власть и продержится хотя бы несколько недель, использует Радека, Фюрстенберга [Ганецкого] и Воровского в качестве посредников. У нас нет четкого представления об отношениях между представителями большевиков здесь и руководителями революции в Петрограде. Подлинные лидеры петроградского движения – Ленин, Зиновьев[232] и Троцкий[233], разумеется, должны находиться непосредственно в гуще событий, где необходимость в них возникает буквально ежеминутно, но не исключено, что, если большевики сумеют сформировать правительство, они могут дать важные поручения своим здешним представителям.
Самый энергичный и талантливый из них – это поляк Собельсон, выступающий обычно под псевдонимом Карл Радек, хорошо известный немецким социал-демократам по его прошлой деятельности в Германии. Студентом он как будто крал книги и прочие вещи, и друзья наградили его кличкой Крадек. В русских газетах он до сих пор фигурирует под этим именем, и он взял его в качестве псевдонима. Он характеризуется как человек абсолютно аморальный, но очень умный и необычайно способный журналист. Говорят, что, несмотря на все свои идеологические принципы, он способен выслушать противоположную точку зрения. В настоящий момент его работоспособность и знание германской политики – он знает даже ее потайные стороны – наверняка привлекут в Петрограде уважение к его идеям и предложениям.
Из петроградских вождей самые значительные – Ленин и Троцкий. Оба провели много лет на Западе, как личности они намного ярче и интереснее своих социал-патриотических противников, оба – революционеры-практики. Ленин – татарин, его настоящая фамилия Ульянов, очевидно, организатор и руководитель этого движения, – является теоретиком в смысле целей, но при выборе средств – предпочитает непосредственную практику. Настоящая фамилия Троцкого – Бронштейн, до начала войны он жил во Франции, но был выслан из страны, предположительно за то, что знал об участии Извольского[234] в убийстве Жореса[235]. Из Швейцарии бежал в Испанию, оттуда, с помощью испанских социалистов, – в Америку. После революции он пустился в обратный путь, но англичане насильно сняли его с корабля и бросили в тюрьму, так что говорят, что он вынес из путешествия жгучую ненависть к англичанам. Если, несмотря на оппозицию всей администрации, захватившим власть удастся сформировать настоящее правительство, он, скорее всего, получит там пост министра иностранных дел.
