Я совершенно согласен с Вами, что фактически этими делами занимался Берген в министерстве иностранных дел (мне кажется, Берген был в Ватикане уже после войны, при Веймарском правительстве и даже при Гитлере). В генеральном же штабе этими делами занимался Рицлер, впоследствии помощник Мирбаха и, после убийства Мирбаха, charge d'affairs [поверенный в делах – (фр.)] в Москве в 1918 г.

Второе – это то, что суммы, получавшиеся Цивиным, отнюдь не свидетельствуют, на мой взгляд, о том, что его рассматривали как мелкого осведомителя. Пресловутый эстонец Кескюла, член Эстонского национального комитета, связавший себя близким знакомством, если не дружбой, с Лениным, Кескюла, ведший работу в Союзе освобождения Украины (СОУ) и среди финских активистов, которые, по словам Шляпникова (Канун семнадцатого года. 3-е изд. Петроград, 1923 г.), «горели желанием помочь русской революции за счет германского штаба и были прекрасно организованы, снабжены деньгами, имели явки на пограничных со Швецией пунктах, паспортные бюро для снабжения документами немецких агентов», этот Кескюла, оказывается, только с мая 1916 г. стал получать регулярное жалование в 20 000 марок в месяц. Его непосредственным начальством был Штейнвакс, агент штаба и вместе сотрудник Бергена. Другие агенты Штейнвакса по той же линии работы, Литчев и Клейн, получали: первый 6000 марок, а второй 700 марок в месяц (см. доклад Штейнвакса Бергену от 8 мая 1916 – документ номер 12 у Земана). Владимир Футран, создавший в Голландии Русскую лигу мира и посылавший литературу (в том числе и «На чужбине») в лагери русских пленных в Германии и Австрии, получал всего 600 гульденов в месяц (см. доклад № 2026 фон Розена канцлеру от 18 мая 1917 г. – документ № 60 у Земана, а также письмо Красильникова, начальника тайной русской полиции в Париже от 5 октября 1915).

Наряду с ними Цивин получал 25 000 марок в месяц, т. е. больше всех известных нам до сих пор агентов, за исключением Парвуса, о котором ниже. Кстати, Цивин действительно получил, как Вы пишете, с октября 1916 г. три раза по 25 000 франков, но Вы упустили из виду первый платеж в 25 000, произведенный ему 30 августа 1916 г. Кроме того, по возвращении из Осло Цивин запросил еще 30 000 фр., в которых 6 марта 1917 г. ему было отказано, но уже через 10 дней, по получении сведений о революции в России, эта сумма ему была выплачена.

Таким образом, вряд ли Цивин мог рассматриваться немцами в качестве «мелкой сошки». Объяснил это сам Ромбах: ценность Цивина была в том, что он был единственным среди других агентов и посредников, активным членом ПСР (связь которого с Германией его партия не подозревает) и таким образом может приносить большую пользу.

Что касается затрат в миллионах, то они появились главным образом после февраля 1917, вернее, даже после отъезда Ленина в Россию. До февраля вряд ли немцы могли считать большевиков очень влиятельной партией, «организующей революцию», на которую стоило тратить миллионы. Правда, Парвус получал крупные суммы уже с 1915 г., отчасти и на большевиков. Но поле деятельности Парвуса покрывало не только русскую акцию. Парвус был формально германским социал-демократом, а к началу 1917 г. сделался и германским подданным. Деятельность его многообразна: он издает «Ди клоке», создает Институт изучения последствий войны, полунаучную, полукоммерческую организацию, в которой работают Ганецкий и несколько других большевиков. Он оказал Германии (и себе лично) большие услуги в Турции, вел пропаганду – через Раковского и др. в Румынии за удержание нейтралитета. Наконец, он оказал германскому правительству услуги в среде германских социал-демократов, среди датских и шведских профессиональных союзов (см. рекомендацию, данную Парвусу ст. секретарем Циммерманом в письме к германскому министру в Стокгольме от 9 мая 1917 – документ № 58 у Земана). А главное – это был человек совершенно иного калибра, не идущий ни в какое сравнение ни с кем из других «сотрудников», буквально завороживший Брокдорф-Ранцау и даже Циммермана (фон Ягов к нему относился осторожно).

Настоящие же миллионы все же пошли в Россию после февральской революции, и не только через Парвуса, но и непосредственно к большевикам. С.-ры, бывшие у власти, в средствах не нуждались ни для своих изданий, ни для поддержания своих профессиональных кадров.

М. Павловский

P. P. S. Мне вспоминается, что И. Троцкий, живущий сейчас в Нью-Йорке, был в 1915 – 1916 гг. в Копенгагене, где-то потом писал об этом времени, в частности о высылке из Дании Ганецкого. Тогда создался комитет для защиты Ганецкого, в который входил с.-р. Камков. Каким образом Камков мог проехать в то время из Женевы в Данию, не вызвав подозрений?

М.Н. Павловский – Б.И. Николаевскому[465]

Лозанна, 26 ноября 1962 г.

Дорогой Борис Иванович,

получил Ваше письмо от 8 ноября и поражаюсь, как можете Вы справляться с такой перегруженностью работой…

Рубакин – я не знал, что он в свое время давал предательские показания. В конце 1880-х гг. ему было около 25 – 26 лет!.. Вместо фотокопий посылаю Вам для ознакомления в свое время приготовленные мною для печати копии, напечатанные на машинке. То, что у меня имеется, далеко не все. Рубакин, связь которого с немцами началась с октября 1915 г. и продолжалась почти до самой революции в Германии, обозначался в переписке псевдонимом Martel [Мартель]. При беглом просмотре документов я несколько раз встречал это имя, но полагал, что этот «Vertrauensmann»[466] касается французской акции. Так как я не отмечал ни дат, ни номеров микрофильмов, теперь этих документов уже не найти. Совершенно случайно, разбирая архивные документы Бернского посольства, я наткнулся на микрофильмы, снятые с досье «Akten zu Martel (Rubakin), 2 Band in Russland»[467], L. 849/L. 244000-244.046. Часть копий этих документов я при сем посылаю. Надписи сверху означают: P.R.O. – Public Record Office, London; G.F.M. – German Foreign Ministry; номер «4» дан документам германского посольства, далее указан номер катушки микрофильма – «reel[468] 364» и номер каждой страницы, снятой на микрофильм (frame)[469] – в данном случае от L.244.000 до L.244.046. (Однако часть микрофильмов этого досье явно вырезана – их не хватает.) Таким образом, если указать Public Record Office – знаки, помещенные мною сверху каждого документа, можно найти соответствующий микрофильм документа и таким образом идентифицировать его. Главные из этой серии документов у меня имеются в фотостатах и могут служить доказательством подлинности документов, на случай их оспаривания заинтересованными лицами.

Далее, я хочу дать Вам некоторые сведения в качестве примечаний к каждому документу. Рубакин был связан с Ромбергом (немецким послом в Швеции).

а) Документ 244.001, 244.002, 244. 003 – обозначен датой 13 октября 1916 г. Это – несомненная ошибка: нужно читать 1915 г. Уже в последующих посылаемых документах год указан «1916», а в документе L.244.020 от 17 марта 1916 есть ссылка на доклад Ромберга «von 13 okt. v. J. Nr. 880»[470], т. e. речь идет о первой встрече Ромберга с Рубакиным и где последний окрещен псевдонимом Martel. Что касается упоминаемого в докладе № 880 от 13 октября 1915 – «eine grosse Anklagenschrift gegen Russland»[471], то здесь имеется в виду предложение Рубакина издать на многих европейских языках работу, основанную на документах, имеющихся в распоряжении Рубакина, о виновности России в начавшейся войне. Об этом свидетельствует позднейший документ L.244.042 от 6 декабря 1916 – доклад германского консула в Берне (не знавшего о связи Рубакина с посольством) о живущем в Clarens'e «Ник. Рубакине, принадлежащем к русской революционной партии», который «Soil in Besitzen diplomatischer Aktenstucke Sein, die auf die Kriegsursache Bezug haben»[472]. Связь с Руб[акиным] можно установить через поляка Пилсудского, брата «известного генерала».